23 рядовое воскресенье

 

Первое чтение Ис 35, 4-7a

Скажите робким душою: будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, придёт отмщение, воздаяние Божие; Он придёт и спасёт вас. Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи — потоки. И превратится призрак вод в озеро, и жаждущая земля — в источники вод.

 

 

Второе чтение Иак 2, 1-5

Братия мои! имейте веру в Иисуса Христа нашего Господа славы, не взирая на лица. Ибо, если в собрание ваше войдёт человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдёт же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: «тебе хорошо сесть здесь», а бедному скажете: «ты стань там», или «садись здесь, у ног моих», — то не пересуживаете ли вы в себе, и не становитесь ли судьями с худыми мыслями? Послушайте, братия мои возлюбленные: не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?

 

 

Евангелие Мк 7, 31-37

В то время: Выйдя из пределов Тирских и Сидонских, Иисус опять пошёл к морю Галилейскому через пределы Десятиградия. Привели к Нему глухого, косноязычного, и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему, и, плюнув, коснулся языка его; и, воззрев на небо, вздохнул, и сказал ему: «еффафа», то есть: «отверзись». И тотчас отверзся у него слух, и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто. И повелел им не сказывать никому. Но, сколько Он ни запрещал им, они ещё более разглашали. И чрезвычайно дивились, и говорили: всё хорошо делает: и глухих делает слышащими, и немых — говорящими.

 

Проповедь 1

 

Прошло уже немало времени с тех пор, как я последний раз был на дискотеке.

Однако предполагаю, что за эти годы изменилось немногое. Я думаю, что у людей, примерно, как и у меня, дискотека ассоциируется прежде всего с громкой музыкой, зачастую громкой настолько, что человек не понимает собственных слов. Если не считать вредности для слуха, то это не так уж и плохо. Ведь на дискотеку ходят не затем, чтобы поболтать, а царящий там шум создаёт условия для развития невербальных форм коммуникации.

На феномен излишне громкой музыки можно ещё взглянуть как на явление, характерное для нашего времени. Ведь главное на дискотеке – погрузиться в ритм, атмосферу, и забыть о серой повседневности, об обязанностях и ответственности, перенестись в более приятный мир. Тот же мотив используют и масс-медиа. Лёгкое развлечение предоставляется нам телевидением. Благодаря ему можно «убежать» от реальности, оставаясь пассивным, и в то же время не скучать. Научные исследования показывают, что злоупотребление телевизором приводит к утрате некоторых врождённых или приобретённых навыков, например, порождает некую разновидность неграмотности. У людей пропадает умение читать и писать, поскольку при просмотре телепрограмм оно практически не нужно.

Как всё это связано с сегодняшним евангельским чтением, в котором мы слышали об исцелении Иисусом глухонемого? В отличие от других описаний исцелений, в этом повествовании поражает непривычная деликатность и заботливость, проявленные Иисусом. Он отводит больного в сторону, подальше от бурлящей любопытной толпы, склоняется над ним, как над родным, касается больных мест…

Иисус показывает, как Он относится к людям – не только к глухонемому из Евангелия, но и к каждому и каждой из нас. Он действительно волнуется о человеке. Находит для него время, не боится касаться того, что у человека болит. Не боится испачкаться и, наконец, возвращает больному голос, потому что хочет, чтобы у него были все возможности для общения с людьми.

Как это связано с нами и с новым учебным годом, который мы начинаем? В рассказе об исцелении глухонемого можно увидеть протест Иисуса против лишения людей возможностей и растраты способностей. Если Иисус активно противостоит нарушению естественного развития человека, то можно предположить, что Он так же против всех тех деформаций, которые несёт с собой современная цивилизация и сфера массовых развлечений. Следовательно, нам остаётся только пожелать самим себе максимально использовать этот учебный год для всестороннего развития наших способностей и личных склонностей, для приобретения новых умений и познаний.

Однако мне кажется, что этого ещё слишком мало. Иисус вернул больному человеку возможность не только говорить, но и слушать. Общение между людьми может быть эффективным только тогда, когда мы будем пользоваться как языком, так и ушами. Если бы Иисус сегодня посетил наши школы, застал бы Он в них глухонемых? И в чём заключалось бы исцеление, которое Он должен был бы совершить? Может, отлучении от телевизора или компьютера, пробуждении стремления к подлинной жизни и желания познавать другого человека «в реале», в непосредственном общении…

Пусть этот год станет для нас возможностью для настоящих открытых встреч, а школа – тем местом, где можно как услышать, так и рассказать о том, что болит, что радует, что нас волнует. «Отворись», – говорит в сегодняшнем евангельском чтении Иисус. Для нас это означает: откройся другому человеку, не бойся соприкоснуться с его миром.

 

О. Артур Филипяк,
журнал Katecheta

Проповедь 2

Еффафа – отверзись!

Когда читаешь описание этого исцеления, охватывает изумление. Потому что как до сих пор? Хватало слова, жеста, да чего там – просто прикосновения к одежде Пророка. А тут – Учителю будто пришлось повозиться с этим приведённым к Нему глухонемым. Он вкладывает палец ему в уши, слюной касается его языка, возводит глаза к небу, вздыхает и наконец, словно огорчившись, отдаёт этот приказ: «Еффафа – отверзись! (см. Мк 7, 33-34).

Поведение Иисуса неоднократно пытались истолковать принятой и ценимой на Востоке символикой. Там жест в гораздо большей степени, чем у нас, является комментарием действия, раскрывает его сокровенную суть, приглашает подумать, а не просто поглазеть. Символики такого рода была тем более к месту, что чудо было совершено в языческой среде, то есть среди людей, не знающих истинного Бога. Может, эти пальцы, «вставленные», как говорит греческий подлинник, в неподдающиеся лечению уши калеки, может, эта слюна, передающая исцеляемому что-то изнутри Целителя, может, этот вздох – никому не ведомо: жалости ли, просьбы к кому-то или нетерпения – хотели что-то сказать присутствующим об этом Боге, Который приходит к нам во Христе? Как-то сделать Его ближе? Пригласить к Нему?

Однако зачем отмечено, что Господь отвёл больного в сторону, подальше от толпы (см. Мк 7, 33)? Наверное, только ученики были рядом при совершении чуда. А значит, символика остаётся без адресата. А поскольку Марк в своём Евангелии избегает теологических построений и просто излагает факты, не истолковывая их, и при этом очень скуп на слова, то в объяснении поведения Иисуса на помощь со стороны евангелиста рассчитывать не приходится. Так может, будет лучше, если мы откажемся от попыток, которые заведомо не сулят успеха, и вместо того, чтобы теряться в догадках, сразу перейдём на другую, не исторически-вещественную, а скорее мистически-духовную плоскость события (таким подходом отличались некоторые из греческих Отцов Церкви) и попробуем найти для описанного Марком чуда какой-то надвременной и общечеловеческий, а значит, всегда актуальный, смысл?

Мы не первые, кто решается на это. Задолго до нас это сделала литургия Церкви. В обряде крещения младенцев имеет место ритуал, так и называемый – «Еффафа», то есть «Отверзись», зачастую, как ни жаль, пропускаемый нашими вечно спешащими душепастырями, как очевидно маловажный. В нём священник прикасается к ушам и устам крещаемого и говорит: «Как некогда Господь словом Еффафа отверз уши и уста косноязычного, так пусть и тебе отворит уши и уста, чтобы ты мог принять Его Слово и с верой исповедовать его для блага людей и славы Божьей» (см. Обряд крещения, 32).

Очевидно, что существует некая глухота, ограждающая человека не только от мира звуков и чисто человеческих контактов, но и от участия в общине Церкви и от контакта с Богом. Очевидно, есть некий дефект речи, приводящий к тому, что человек не может объясниться не только со своими ближними, но и со своим Творцом. Это двойное увечье лечится не земной медициной, а силой благодати. Церковь озабочена судьбой окрещённого ребёнка, чтобы он не пополнил собой трагическое множество таких вот глухих и немых калек, которые в каждом поколении становятся предметом стыда и забот общины верующих. И поэтому испокон веков как бы подкладывает дитя под те исцеляющие руки Господа, под те пальцы, вложенные в уши, под то прикосновение слюной, под тот загадочный вздох и тот приказ: «Еффафа – отворись!», чтобы оно выросло здоровым полноценным человеком, который слышит и признаёт то, что должен слышать и возвещать каждый, через таинство возрождения вступающий в сообщество людей, слушающих и своими устами славящих Бога.

Но бывали среди нас и глухонемые, которым хотелось бы посвятить сегодня несколько минут внимания.

Глух тот, кто не слышит либо не слушает слов Бога. Между «не слышит» и «не слушает» есть заметная разница. Неслышащих немного. Ведь весь мир, вся мёртвая и одушевлённая природа звенят голосом Господа, и это могучий голос, сокрушающий, как говорит Писание, даже кедры Ливана (ср. Пс 29, 5). А с тех пор, как слово Бога стало Плотью и поселилось среди нас (ср. Ин 1, 14), этот голос гремит особенно громко и настойчиво. Трудно его не услышать. Трудно его пропустить. Ведь оно ежедневно стоит у дверей наших сердец и стучит (ср. Ап 3, 20). Достаточно хотя бы на мгновение затихнуть, отгородиться от переполняющего нас гама и сосредоточиться, чтобы услышать этот стук и чьё-то, не знаю – прошение или повеление: «Сын мой! отдай сердце твоё мне» (Притч 23, 26).

Убеждённый атеист – это редкость.

Гораздо больше, чем неслышащих, тех, кто слышать не хочет. Целенаправленно создаваемая глухота в наши дни очень популярна. Её символом можно считать молодого человека с наушниками в ушах, которого мы всё чаще встречаем на улице, в поездах, на трамвайных остановках, в парке – хорошо, что ещё не в церкви. Пусть себе шумит вокруг гул большого города, пусть себе говорят люди, сигналят машины, пусть кто-то там смеётся, плачет, проклинает, зовёт на помощь. Он вне всего этого. Он слушает своё радио. Такая самозащита от захлёстывающего нас со всех сторон шума, такая попытка сосредоточиться на том, что меня по-настоящему интересует, разумеется, вовсе не плоха. Хуже, если человек по собственной воле становится глух к голосам, которые он должен слышать, от которых убегать нельзя. Если он затыкает уши от зова собственной совести, от голоса долга, от приглашающего стука благодати, от наставлений своей веры и своей Церкви, от обращённого к нему голоса Бога.

Уже Иисус нарекал на эти уши, наглухо закрытые от Благой Вести (см. напр. Мф 13, 14-15), уже у Павла опускались руки, когда ему приходилось иметь дело с такого рода добровольными калеками (см. напр. Деян 28, 26-27). С тех времён численность глухих в Церкви, к сожалению, возросло непомерно и всё ещё растёт. У современного мира есть тысячи способов сделать христианина глухим к вопросам духа и души. А поскольку он делает это безболезненно, наркотически одурманивая преходящим, успех ему гарантирован. В принципе, всё, переживаемое человеком на земле, может послужить тампоном в уши: благосостояние, но и бедность, ничем не ограничиваемая свобода, но и попранные права человека, политический гнёт, рабство, тяжкий труд, бесконечные хлопоты, карьерная гонка, но и праздность, уход с головой в развлечения, секс, алкоголь, спорт, наркотики, упорная учёба, но и неприязнь к книге, здоровье, везение, но и болезнь, несчастье, крах.

Поэтому не стоит удивляться, что «не все послушались благовествования», как жаловался уже тогда апостол в Послании к Римлянам (10, 16).

Глухие люди имеют тенденцию ограничивать свои контакты с окружением, от которого их отделяет увечье. Они замыкаются в себе. Умолкают. В плоскости сверхъестественного глухота всегда идёт рука об руку с немотой. Кто не слышит или не слушает Бога, тот с Богом и не разговаривает. Да и о чём им говорить? О Нём? О своём Боге? Но ведь он этого Бога не знает. У него никогда не было времени об этом Боге что-то послушать, почитать, он старательно оградил сердце от контакта с христианским учением, катехизисом, проповедью. О чём он с этим «неведомым Богом» будет разговаривать? Разве только о себе? Да! Это было бы спасение. Это был бы шаг по направлению ко здоровью. К сожалению, наш глухой уже забыл, что такое говорить. Он забыл, что это молитва, которой когда-то начинался и заканчивался каждый день, что это призыв к Богу о спасении – в одиночестве, в искушении, в несчастях и тревогах, что это просьба о прощении грехов, что это включение поющего сердца в хор творений, славящих Бога. Возвращение к такому «говорению» было бы исцелением. Однако кто сумеет собственными силами возобновить прерванный – может быть, уже давным-давно – диалог?

Евангельского глухонемого привели к Иисусу. Это на нас, слышащих и говорящих, возложена обязанность помогать живущим в нашей общине калекам. Однако не надо самим играть в докторов. В конце концов, каждый из нас в какой-то, ведомой только Богу, мере тоже глух и нем, и иногда более глух и нем, чем тот, кого мы стараемся спасти. Будет лучше всего, если мы вместе с нашими несчастными братьями пойдём к Иисусу. Под эти Его всемогущие пальцы, которые своим прикосновением пробивают даже самые толстые стены глухоты, под ту благотворную слюну, которая приближает уста к устам, чтобы вдохнуть в них жизнь и речь, под это «Еффафа – отверзись!», которое является концом увечья и началом здоровья.

Однако вооружимся терпением. Иногда с приведёнными к Нему глухонемыми не очень-то спешит. Так долго бьётся над их исцелением, так долго, кажется, тянет с произнесением своего «Еффафа». Но в конце концов сделает-таки то, о чём мы Его просим. И сделает хорошо. Так хорошо, что мы с полным убеждением сможем присоединиться к хору тех дивящихся язычников их сегодняшнего Евангелия, по всему Десятиградию гласящих: «Всё хорошо делает!» (Мк 7, 37).

 

О. Станислав Подгурский CSsR