Св. Герард Герб Икона Божьей Матери
Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни. Ин.8,12

Мария Челесте Кростароза

 

Автобиография

 

Перевод: с. Мария Пежхала

с. Ирина Каткова

 

Сестры Редемптористки

Петропавловск 2009

 

 

Иисус, Мария, Иосиф!

Иисусе Христе, будь моей жизнью!

 

По воле Божьей духовный наставник велел мне описать безграничное милосердие, каким в своей доброте одарил меня Господь наш Иисус Христос, который с самого моего детства призвал меня следовать за Ним. Хотя я причинила Божьей благодати много препятствий и часто далеко отдалялась от правильного пути, и хотя подчинялась дурным склонностям, пренебрегая вдохновениями Господа, несмотря на это, Он  в своей огромной доброте непрестанно вел меня и хотел быть моим Водителем на пути совершенства и молитвы.

С раннего детства Он сам был моим Наставником и Водителем, руководя мною особым образом и с чрезвычайной деликатностью, свойственной Его Божьей любви. Ибо так  Он поступает с каждой верной Ему душой, когда хочет побудить ее к следованию за Ним, Божьим Наставником. Сам Предвечный Отец дал нам Его Наставником на пути к небу. Он является Тем, у кого находятся ключи ко всем небесным сокровищам.

Прежде чем я начала писать этот рассказ, я горячо молилась и молюсь непрестанно, чтобы Господь одарил меня своим светом, и чтобы я исполнила Его Божью волю. Желаю, чтобы мое перо двигалось только для Его славы и только из послушания Его воле. Да буду я ведена силой Духа моего Господа Иисуса Христа, который сам совершил порученное мне Дело. Да объяснит Он сам в этой книге все, что хочет, и как хочет, чтобы я писала, не прибавляя ничего от себя и ясно указывая, что только Он  является Автором этого Дела.

Да будет так. Аминь.

 

Книга первая

Глава 1

О том, как уже в детстве Господь призывал меня на путь молитвы

 

Никто другой, как только наш возлюбленный Бог, разливает на все свои творения реки милосердия, и даже в самых ничтожных существах может объявить свое величие. Так же поступил Он и со мною: одарил меня особенной благодатью и милосердием, смотря на меня уже с детства своим благосклонным взглядом.

Когда я была еще пяти- или шестилетней девочкой, Он начал одаривать меня сладким познанием своего Божества, и оно порождало во мне жажду любить Его и служить Ему. Он одарил меня живым умом и способностью рассуждения, превышающую возможности моего возраста. Я часто направляла к Богу мои мысли полные любви и не знала, как насытить мои горячие желания и пыл воли. С интересом я принимала все, чему о христианской вере учили нас родители. Моя семья, в которой я росла, была очень набожная. Я с удовольствием слушала рассказы о жизни святых, любивших Бога, и их я делала моими покровителями.

Также сам Господь говорил в моем сердце: иногда призывал меня короткими словами, которые звучали в моем сердце, и так Он побуждал меня любить Его. Но я всего этого еще не понимала. Так я росла до девяти лет. Будучи по природе восприимчивой и живой девочкой, я подружилась со служанками, работающими в нашем доме, у которых были мирские интересы, а они ввели меня в суетную жизнь этого мира. Тогда я остывала в служении Богу, и меня начинали притягивать мирские интересы, а также люди, которые жили ими. Я стала учиться светским песням, и во мне появились мирские желания. Хотя я вела такую легкомысленную жизнь, но и тогда меня мучили угрызения совести. Господь одаривал меня ими, но и, вместе с тем, даровал мне внутренний свет, который глубоко потряс мою душу.

Я тогда просила прощения, но потом снова возвращалась к прежнему поведению, не понимая, что оно было грешное.  

В это время, которое продолжалось несколько месяцев, Господь не переставал освящать меня и притягивать к себе, пробуждая во мне беспокойство, а  иногда даже страх и все для того, чтобы отдалить меня от грешных ситуаций. Во мне  также появилось опасение, что, может быть, я обижаю Бога. И тогда я  приняла решение идти на генеральную исповедь. Я думала обратиться к одному монаху, доминиканцу, у которого хотела не только исповедаться, но и просить его наставлений о мысленной молитве, а также спросить, как любить Бога всем сердцем. Хотя я все это время неустанно молилась, и Бог продолжал одаривать меня своим сверхъестественным светом, но я думала, что мысленная молитва есть что-то, чего я ещё не знаю.

 

Глава 2

Об исповеди и о том,  как я поняла, что светские наставления служанок были грешные, а также о практике мысленной молитвы  и других событиях

 

Кто может выразить величие милосердия Бога и Его безграничную доброту для душ Им искупленных! Если бы мы, Его творения, были способны это понять, хотя бы немного, мы бы обезумели, пылая чистой любовью к этому Божьему Любовнику. Он сам нас ищет, чтобы вывести нас на дорогу вечного спасения, Он поступал так и со мною, хотя я неоднократно отдалялась от Него. Но Он всё-таки в своей нескончаемой доброте и милосердии не оставлял меня, пробуждая во мне беспокойство и сомнения: обижаю я Бога, грешу я или нет? Я очень этого боялась, но все-таки не бросила прежних, пагубных для моей души, встреч и разговоров. А Он, Бог любви и доброты, приостановил свои многочисленные благодати, но не из-за моей неверности. Непрестанно говорил моему сердцу: Оставь творения и люби только Меня. Или в другой раз: Приди ко Мне и отдай себя Мне полностью, а Я одарю тебя истинной радостью. Иногда обещал мне личные благодати и одаривал необыкновенной  нежностью. В другой раз показывал мне мои ошибки.

Многими способами Господь оказывал мне свою близость. Да будет благословенно всегда Его безграничное милосердие и доброта. Не выдерживая уже прикосновений Божьей благодати, я решилась на генеральную исповедь, о которой уже писала в предыдущей главе. Уже много раз я рассказывала на исповеди о моём легкомысленном поведении, но тогда я еще не понимала, что оно было грешным. Может быть, я недостаточно ясно рассказала всё исповеднику, и он не смог дать мне нужного наставления. Поэтому вновь я попадала под влияние моих развращенных служанок и даже после исповеди я возвращалась к прежнему поведению. Но внутренне обеспокоенная побуждениями  самого Бога, которого я не хотела обижать, я решилась идти на исповедь, будучи готова бросить прежнюю, опасную жизнь.

Итак, в день торжества св. Иосифа, я выказала матери мое желание идти на исповедь, и она пошла со мною  в Церковь св. Фомы Аквинского, находящуюся в нашем городе, Неаполе. Тогда я была одиннадцатилетней девочкой. Я точно представила исповеднику все, что делала, и что со мною случилось, и спросила его, поступала я грешно или нет. Он ответил, что это грех, и что такое поведение может привести меня к гибели, если буду продолжать идти этой дорогой. Он точно объяснил мне опасность той дороги, на которую я вступила, и призвал воздерживаться в будущем от такого поведения. Сознание, что я совершила грехи, ужаснуло меня, и я наполнилась страхом. Тогда действительно я решила оставить пагубную дорогу и дурных подружек. Исповедуя мои грехи, всем сердцем я отдала себя Богу. Еще я мужественно сказала исповеднику, что хочу научиться мысленной молитве, и он доброжелательно ответил мне. Когда узнал, что я умею читать, объяснил мне последовательность частей мысленной молитвы, а потом предложил две книги для размышления: «Медитации» Петра Алькантарского и «Пищу души», кроме того, дал мне несколько советов, как молиться. Я вернулась домой утешенная, как исповедью, которая меня удовлетворила, так и наставлением о молитве, которого я давно жаждала. Но в то же время я чувствовала огромную боль и грусть, потому что я поняла, что моим поведением обидела Бога. Я чувствовала себя крайне униженной и полной непреходящей боли, которая меня уничтожала.

 

Глава 3

Как я начала неутомимый путь мысленной молитвы, и о других благодатях, которыми одарил меня Господь

 

Сразу после возвращения домой я начала искать среди духовных книг моей тетки, очень набожной, труды, которые велел мне читать отец доминиканец. Я нашла обе книги: «Медитации» Петра Алькантарского и «Пищу души». Я взяла их себе, чтобы пользоваться ими согласно наставлению отца доминиканца, думая, что этот метод молитвы будет совершеннейший и полезнейший для меня. Упражнение это я должна была делать полчаса каждый день, утром или вечером.

Затем я прочитала медитацию о страстях нашего Господа Иисуса Христа и пробудила в себе акт веры, чтобы быть открытой Богу. Внезапно меня охватило чрезвычайное сосредоточение, и я оказалась «внутри себя», как бы притянутая огромной любовью. И тогда уже не могла следить за текстом медитации, которую прочитала. Даже не заметила, когда прошло полчаса. Я думала, что плохо молюсь, и возвращалась к чтению медитации, но потом снова не замечала, как проходило время. Тогда я вспомнила один из советов отца, если одна медитация не будет подходить мне,  выбрать другую. Так я читала то одну, то другую медитацию, но всегда со мною происходило то же самое. Снова проходили два или три часа, и я не понимала почему. В течение дня меня часто охватывало глубокое сосредоточение. Я искала уединения и пряталась в комнатке с террасой, чтобы молиться, потому что разговоры с другими людьми причиняли мне боль. Я не понимала всего того, что со мною происходило.

В один из дней я прочитала медитацию о том, как  пронзили на кресте ребро Господа нашего Иисуса Христа. В этот момент меня поглотила любовь Христа, который приглашал меня обитать в Его пронзенном Сердце. Тогда Божья любовь ранила меня так сильно, что с тех пор я не пользовалась уже никакой книжкой во время медитации. Одаренная этим светом, я пребывала в чрезвычайном сосредоточении почти два месяца. Ежедневно много времени я молилась выказывая Господу всю любовь моего сердца, но все-таки чувствовала, что всего этого еще слишком мало. Я постоянно плакала, прося Господа о прощении грехов. Чем более Господь выказывал  мне свою нежность, тем сильнее возрастало во мне сознание моей неблагодарности. Я не могла найти утешения, потому, что не знала никого, кому бы могла рассказать о том, что происходило в моем сердце. У меня не было духовного наставника. Я исповедовалась у настоятеля приходской церкви, но я не представила ему моего духовного опыта, потому что уже открывала его отцу доминиканцу. Но с ним я не могла встречаться и посещать его церковь, потому что мать моя на это не соглашалась. Так болезнь моего сердца продолжалась.

В одно воскресенье, когда я приняла святое Причастие, предо мною предстал Господь с пронзенной грудью, который, принимая меня в свое Божье сердце, сказал: «Войди в мои раны, Я омою Тебя и очищу тебя от всех твоих грехов». Слушая Его слова, полные невысказанной нежности, я почувствовала себя чистой и свободной. А Господь еще добавил, что простил мне все мои грехи. Я начала плакать сладкими слезами, и так пребывала много времени, ощущая глубокое сосредоточение.

Потом Господь сказал мне: «Я хочу быть твоим Водителем. Я хочу тебя вести, не ищи ничего другого, только Меня: я буду твоим Наставником, не люби никого другого, только Меня».

Я почувствовала огромное внутреннее спокойствие, и я была изумлена, ибо первый раз получила эти внутренние видения. Вернулась домой полная добрых намерений, я хотела целиком отдать себя Богу и начать святую жизнь. Я имела это горячее желание, пробужденное таинственным присутствием, которое испытывала в сердце. Никогда ранее я так глубоко не чувствовала внутреннюю связь с Господом  нашим Иисусом Христом. Я не смогла удержать слез. Господь освятил мой разум, и я осознала свои обязательства перед Ним. В то время, когда Он посещал меня, одаривая своею благодатью и милостями, я поняла всю меру моей неблагодарности и Его великой доброты и милосердия. Чем более ощущала я Его присутствие в моем сердце, тем более желала пожертвовать себя Ему.

Что я могла сделать, как ответить на Его любовь? Только одного желало мое сердце: принести Богу радость. Я хотела начать более праведную жизнь, и когда пребывала в этом намерении, услышала в глубине моего сердца голос Господа: «Подражай моей жизни и делай все в соединении с делами моей жизни».

Я хотела подражать Ему, и, зная, что наш Господь Иисус Христос во время своей земной жизни ходил босиком, я захотела быть похожей на Него в этом умерщвлении плоти. Была зима и я подумала, что это подходящее время для осуществления моей жертвы. Я не могла не обувать ботинок, чтобы мои домочадцы этого не заметили, потому в укрытии я снимала носки, обувала только ботинки. Я пыталась также пользоваться дисциплиной и цепочками для  умерщвления, которые я приобрела. Кроме того, я отказывалась от более вкусной пищи, хотя я ела всегда мало, ибо была слабой комплекции и страдала болезнью желудка.

В полночь, если только могла, я молилась один час.  Ежедневно я молилась шесть часов, но это мне казалось мало в сравнении с тем, что я ощущала. Я не могла спать, принимать даже немного пищи без страдания: ничто во всём мире не приносило мне радости. Единственным утешением для меня было таинственное общение с нашим Господом Иисусом Христом, который оказывал мне свою нежную любовь, прежде всего в святом Причастии. Тогда я ощущала сладкий и наполненный любовью отдых. В таком сосредоточении я пребывала много часов, хотя я не замечала ни проходящего времени, ни всего, что вокруг меня происходило.

Тогда мне было четырнадцать лет. Господь велел мне, чтобы я сохранила в секрете все, что Он для меня делал, ибо Он также в течение тридцати лет своей земной жизни был неизвестен миру. Поэтому добродетель укрытой жизни была так драгоценна для Него. Тогда я поняла величие этой Божьей добродетели, и горячо её полюбила. Ревностно я выпрашивала эту добродетель у Господа, укреплялась в молчании, и уже не желала обнаруживать того, что происходило в моем сердце. По воле Божьей я не имела в это время еще духовного наставника и исповедовалась у настоятеля прихода, куда водили меня  родители на св. Мессу, чтобы принимать таинства покаяния и св. Причастие. Я не могла встречаться с отцом доминиканцем, потому что его церковь находилась далеко от моего дома. Я обо всем этом молчала, пока Бог не захотел послать мне того, кто будет меня вести Его путями.  

 

Глава 4

В этой главе расскажу о других благодатях Господа

 и о разговоре с исповедником

 

Невозможно полностью выразить сладости Божьего милосердия, которое, присутствуя в сердце человека, притягивает его, чтобы он любил Бога. Постоянно возрастали желания моей души, и я чувствовала себя обязанной перед моим Богом, но не знала, как Ему выказать благодарность. Чувствовала стыд и хотела сгореть от любви к Нему. Моя молитва стала призывным криком о Божьей любви, ибо постоянно я видела свои ошибки и недостатки моего ответа на Его огромную любовь. Своими заступниками я избрала святых, очень любивших Бога: св. Филиппа Нери и св. Екатерину Сиенскую, а также других.

По природе я была живая и веселая, но теперь я начала менять мою беспорядочную веселость, которая делала меня игрушкой всей семьи, и приводила к потери времени на ненужные развлечения. Под влиянием наставлений Господа я начала менять мое природное поведение. Мои братья, которые хорошо меня знали и охотно играли со мною, видя эту перемену, думали, что я была удручена угрызениями совести. Шутили надо мною, не смотря на мою боль. Таким образом, сам Господь исправлял мое легкомысленное поведение так, что я уже не была способна участвовать в их развлечениях и разговорах, от которых я бежала в укрытие.

Однажды я услышала внутренний призыв Господа. Он сказал: «Посмотри на земное солнце, как освещает, согревает, помогает жить растениям на земле, чтобы рождали цветы и фрукты. Оно весь мир радует своим блеском. Заметь, что оно светит для всех. Только те, кто заперли окна души и не хотят открыться на этот свет, по своей воле его лишены, потому что не хотят всматриваться в его блеск. Это земное видимое солнце сотворено как символ Божьего Солнца, которое своим Божеством освещает внутренний мир души. Это действие Моего  присутствия в душе Мною сотворенной. Смотри на это земное солнце, и увидишь мое Божье совершенство. Увидишь, как тепло моего Божьего Духа выращивает в душе «растения добродетелей», а они приносят цветы и плоды жизни вечной. Я одариваю светом, который освещает разум и побуждает волю к моей Божьей любви. В моем Божьем тепле Я осушу все злые соки, порожденные беспорядочными страстями. Итак, Я уничтожаю несовершенства душ, которые, имея открытые глаза, всматриваются в Меня и позволяют, чтобы их осветил Мой блеск.  Это те, кто открыл окна души, что значит - не запер их грехом. Смотря на земное солнце, будешь помнить о том, что Я тебе сказал, и это будет твоей неустанной молитвой».

Это познание было для меня как ясное зеркало, в которое душа моя всматривалась неустанно; оно так сильно запечатлелось в моем сердце, что каждое утро, когда я только поднималась с кровати и смотрела на земное солнце, вдруг охватывал меня блеск невидимого Божьего присутствия. Из этого соединения с Господом изливался новый свет и огонь, который сжигал мою душу. Я уже не думала ни о чем другом,  лишь отдалялась от шума дома, и много времени пребывала  в присутствии Господа, охваченная этим светом, не чувствуя проходящего времени, и не осознавая всего, что происходит в моей душе. Я ощущала чрезвычайную сладость и любовную тоску по Богу.         

Иногда Господь одаривал меня особенным знанием, например в те моменты, когда я всматривалась в небо и восхищалась его безграничностью. Тогда Бог наполнял мое сердце познанием величия Его Естества, несотворенного и ничем не ограниченного. В другой раз дал мне понять, что Иисус Христос, наш Господь является Божьим Солнцем в свете предвечной славы неба, и в то же время Он становится внутренним солнцем праведной души (подробнее расскажу об этом позже). В таком состоянии молитвы я пребывала больше года, будучи всегда одаряемой новым и новым познанием Бога, познанием невыразимым, которого раньше не имела.

Мне было уже пятнадцать лет, а Господь не дал мне еще встретить духовного наставника. Я никому не доверяла всего, что происходило в моем сердце. В этот период я исповедовалась у настоятеля нашей приходской Церкви Св. Иосифа. Здесь был обычай торжественно отмечать семь сред перед престольным праздником. Тогда прибывали толпы людей, и приход нуждался в помощи других священников. Ризничный пригласил много исповедников, среди которых был один молодой, образованный священник, показавшийся мне человеком глубокой духовной жизни. Но, так как он был еще молод и без опыта, он мог исповедовать только мужчин. Однако в случае разных праздников ему разрешалось исповедовать также и женщин. И я, видя сосредоточение и набожность этого священника, подумала, чтобы именно ему рассказать о состоянии моей души. Во время исповеди он спросил меня о духовной жизни и о духовном наставнике, и я объяснила ему, что исповедуюсь у нашего настоятеля, потому что у меня нет духовного наставника. Во время долгого разговора я представила ему мой духовный путь, который я прошла до сих пор. Он очень удивился всему тому, что Господь совершил в моей душе, но, будучи неопытным и молодым, сделал мне много предсказаний, говоря, что Господь хочет привести меня к высокой ступени молитвы. Он достаточно долго меня держал, много спрашивая и рассказывая о любви Бога. Сказал также, что это плохо не иметь духовного наставника, и предложил мне свою помощь. Я решила, что с этого времени буду пользоваться его духовной помощью. Я не осознала тогда, что уже привязалась к нему. Во время этой исповеди он сказал мне, чтобы я записывала всё, что рождается в моей душе. Я, хотя научилась читать, не умела писать. Но, уповая на Господа, я предприняла пробу писать без учителя. Так в секрете я рассказывала ему обо всем, что появлялось в моем сердце. Однако скоро эта духовная привязанность стала для меня более препятствием, чем помощью, ибо этот священник не был лишен несовершенств характерных для тех, кто начинает без опыта наставлять других.

Духовные лица должны всегда с большой предусмотрительностью выбирать духовного наставника и не предпринимать никогда слишком скоро таких важных решений. Ранее надо долго молиться и просить Господа, чтобы одарил светом и благодатью доброго выбора. Этот выбор имеет огромное значение, ибо от него зависит духовное возрастание. Если выбор плохо продуман, он может стать препятствием. Лучше поручиться Богу, чем достаться в руки исповедника неопытного и не свободного от себя самого. Вскоре оказалось, что выбранный мною исповедник стал более препятствием, чем помощью на моем духовном пути, а все по причине привязанности, как с моей, так и с его стороны. Она была невинная, но Господь, очень ревностный в своем отношении ко мне, не одаривал меня Собою так, как раньше, и в то время были редки моменты моего соединения с Ним. Много раз Он увещевал меня в моем сердце. Но я не знала, что мне делать, и так прошли два года. Этот священник даже обещал мне, что когда окончатся четыре года его служения в Кафедральной церкви  Неаполя, он перейдет в нашу церковь, чтобы наш контакт стал проще. Тогда я бы не была вынуждена писать письма, и могла бы лично все ему рассказывать.

У меня были еще две старшие сестры, почти моего возраста, которые также через переписку пользовались наставлениями этого священника. Но все это мы хранили в секрете от матери, которая была не довольна нашим выбором. По ее мнению этот священник был слишком молод и неопытен. Она хотела, чтобы мы, как и она, исповедовались у настоятеля прихода. Но мы не хотели рассказывать ему наши переживания, потому, что он, хотя был человеком в возрасте и опытным, не шел путем молитвы. Все это было причиной конфликтов между нами и матерью, и потому мы, чтобы сохранить покой, писали ему в секрете. Однако его духовное наставление не было волей Божьей.

Самая старшая сестра, одаренная светом от Господа, решила искать другого наставника. Видя в этом волю Божью, долго молилась, пока не нашелся святой священник, который согласился быть наставником нас троих. Это был человек святой жизни, хорошо подготовленный, уважаемый в Неаполе как один из самых знаменитых духовных наставников этого времени – Варфоломей Какаче. После долгой молитвы он  согласился и обязался приезжать каждые восемь дней и исповедовать нас в нашей приходской церкви. Ему я представила состояние моей души и рассказала все, что пережила до сих пор. Он со своей стороны убедил меня, что я иду Божьей дорогой, укрепил во мне отвагу и сказал, чтобы я следовала за Господом, подражая Ему в простоте сердца. Обещал, что будет приезжать каждую неделю, чтобы выслушать то, что происходит в моем сердце. Кроме того, дал мне много мудрых советов и наставлений.

 

Глава 5

О многих благодатях, которыми одарил меня Господь и о том, что случилось в это время

 

Мне было семнадцать лет, когда я оказалась в руках хорошего наставника. Тогда устранилось препятствие, каким являлось мое отношение к первому наставнику, Господь начал ещё более изливать на меня реки благодати. Я почувствовала себя свободной и только тогда поняла, что тот молодой отец, хотя и был очень хорошим, однако, не будучи свободен от себя самого, стал препятствием в моем духовном развитии. Я благодарила Господа, что помог мне в этой трудной ситуации. Но я хочу предупредить всех духовных лиц, чтобы при выборе духовного наставника не были так неосторожны и не следовали собственному удовольствию. Вначале надо со смирением и упованием обратиться к Богу, лишаясь всего, что нам принадлежит и всех природных склонностей, ибо каждый только что начинающий свой духовный путь, хотя является очень одаренным Богом, он еще не свободен от себя и не очищен. Имея небольшой духовный опыт, находит удовлетворение в том, чтобы рассказывать о своих переживаниях. Когда он находит также неопытного наставника, который любит много знать и вести длинные разговоры о Боге, и все это с великой ревностью, которая обычно характерна для начинающих в духовном пути, тогда слабеет его соединение с Богом. В то же время рождается определенная привязанность, которая препятствует в соединении с Господом и истощает здоровую набожность.  Затем надо, чтобы человек, когда делает такой выбор, прибегал в молитве к Богу, одновременно стараясь узнать положительные черты того, кого хочет избрать. Самый лучший выбор - это избрание человека святого, опытного и образованного. Еще раз хочу вам сказать, чтобы не выбирали сами, но подождали, чтобы Бог сам его избрал. Бог верен человеку, который его любит, и Он сам будет заботиться, чтобы вести его простой дорогой, пока не даст наставника избранного и предназначенного для духовной пользы.

А теперь возвратимся к рассказу о том, как Господь начал меня одаривать большими, чем ранее, благодатями. Однажды вечером я смотрела из окна нашего дома на улицу, чтобы поклониться Пресвятым Дарам, которые священник нес больному. Но вместо священника я увидела Господа нашего Иисуса Христа, который нес Святое Причастие больному. Он был так прекрасен и полон блеска, что пронзил мое сердце любовью и сладостью. Я, восхищенная этим видением, онемела. Я не видела этого глазами тела, только глазами души. С этого момента Господь стал моим неразлучным товарищем, а мое сердце как бы растворилось в Боге.

В один день это присутствие Бога Человека очень сильно меня ранило. Приступая к Святому Причастью, я получила в Пресвятых Дарах огромную любовь и свет. Я ощутила чрезвычайную доброту, оказанную мне Господом, и в то же время я осознала мою великую неблагодарность, недостаточную взаимность с моей стороны в отношении этой огромной любви Бога. Тогда я вспомнила мое отдаление от Него и все, чем Его обидела, о чем я писала в предыдущих главах. Тронутая стрелой болезни и внутреннего покаяния, я начала непрерывно и  не сдерживаясь плакать, а также высказывать мои грехи при людях,  которые были со мною в церкви. Они, видя это, думали, что мной овладела какая-то болезнь. Но я ни на что не обращала внимания, никого не стыдясь, сказала, что я тяжело обидела Бога грехами. Все очень удивились, потому что меня знали и часто видели в церкви. Смотря на мой молодой возраст, улыбались и утешали меня, но я не переставала плакать от безутешной скорби. Господь все более и более ранил меня любовью и страданием. Это произошло рано утром. Когда я вернулась домой, то не смогла принять никакой пищи. Весь день прожила в тихом уголке дома, переполненная этой любовью, призывая Возлюбленного Бога, который сопровождал меня своим внутреннем присутствием.

Здесь заканчивается первая Книга. По повелению самого Господа и, будучи послушна исповеднику, в форме монолога, опишу благодати, дарованные мне Господом. Движимая Его любовью, я обращаюсь к Господу и представляю величие Его любви и  доброты в отношении меня.

 

Глава 6

О том, как Господь вел меня духовным путем; об опыте внутреннего присутствия нашего Господа Иисуса Христа и многих моих страданиях

 

Предвечная, безмерная Любовь, кто может высказать Твое огромное милосердие в отношении меня, такого ничтожного творения, которое множество раз Тебя обижало. Ты, моя Любовь, никогда не уставал любить и одаривать меня, но всегда был близко, чтобы я не отдалялась от Тебя, Источника живой воды. Ты с огромной ревностью заботился обо мне и был как лампада для моих стоп, чтобы я не заблудилась по дороге. Ты был светом для моего разума, чтобы я всегда в Тебе видела свет истины. Поэтому каждую минуту, и каждый час я всматривалась в Тебя чистым, духовным взглядом. Воля моя пылала, ощущая любовное Божье Присутствие, ибо Ты всегда смотрел на меня своим спокойным и полным любви взглядом. Своим Божьим жестом Ты притягивал меня к Себе, чтобы я не останавливалась на земном и чувственном. Душа моя вслушивалась в короткие слова, которыми Ты меня наставлял и объяснял значение некоторых истин заключенных в Евангелии. В другой раз Ты обращал ко мне сладкие слова, побуждающие меня любить Тебя: «Люби только Меня; Я твой Водитель и Проводник; Я тот, кому Ты должна доверять, а не людям. Я избрал тебя, чтобы ты была моей невестой, и хочу, чтобы ты была чиста и невинна, потому не останавливайся ни на чем сотворенном, не пятнай себя чрезмерно земными делами и чувствами, Я ревную о твоем сердце. Я избрал Тебя исключительно для Меня».

 Такими или еще другими способами Тебе захотелось притянуть к Себе сладкою любовью мою душу, не смотря на то, что я не была еще очищена от моих дурных привычек, и была полна несовершенств, которых я еще тогда в себе не понимала. Ты всегда был со мною, и я, охваченная Твоей чистой и сладостной любовью, думала, что я также являюсь чистой;  это Твой Божий свет проникал в меня и разжигал мое сердце. Тогда я не могла есть земную пищу, ибо Ты с огромной сладостью наполнял как мой дух, так и мое тело. Ты наполнил меня ангельской чистотой, так что во мне не поднимался ни бунт, ни сопротивление. Это Ты сам, в своей Божьей доброте, которую Ты мне оказал в лице духовного наставника, даровал мне ежедневно принимать св. Причастие. Тогда мне было девятнадцать лет.

Каждое утро, Господи, моя Любовь, Ты не гнушался приходить в мое сердце, хотя оно было полно дурных привычек и несовершенств. Тогда Ты меня еще не очистил, и Ты хорошо знаешь, как я любила смешивать любовь к себе с Твоими благодатями. Однако Ты всегда приходил в мое сердце в Пресвятых Дарах, и Ты мне являлся разными удивительными способами.

Некогда Ты объявил мне, что Ты являешься моим единственным Женихом, говоря: «Я твое Всё». Другой раз оживотворяющими словами, полными любви, Ты охватывал мой дух, и держал в сосредоточении много часов. Иногда с чрезвычайной деликатностью освещал меня, уча истинам веры. Я чувствую себя неловко, когда рассказываю о бесчисленных благодатях Твоей доброты, излитых в мою неблагодарную душу, ибо я, несмотря на огромное милосердие и благость,  пренебрегала Тобою, ища собственного удовольствия.

Однажды в церковь, в которую я приходила каждое утро, чтобы принимать Тебя в св. Причасти,  приехал мой первый духовный наставник. Ты, Господи, не хотел, чтобы он меня вел, но я, только из-за собственного удовольствия, и, сопротивляясь Твоей воле, пошла к нему. Я это сделала только один раз, движимая желанием рассказать о себе, не спрашивая разрешения отца, заботе которого Ты меня отдал. Сразу, когда я вышла из исповедальни, Ты, Любовь моя, сделал мне суровое замечание. Внутри меня воцарилась густая темнота, и появилась в сердце глубокая боль, ибо из-за моей вины Ты разочаровался во мне.

С того  момента я потеряла душевный покой и радость, которыми в то время я наслаждалась. Я уже не чувствовала Твоего сладкого Присутствия и мне не хватало Божьего света, наставляющего меня на путях истин веры. В моей душе царствовали темнота и беспокойство; бунтовали чувства, и меня охватила ужасная внутренняя тревога. Вместо Твоего милого Присутствия появились демоны, которые мучили меня страшными искушениями. Днем и ночью, без перерыва, перед моими глазами появлялись отвратительные видения, затрагивающие все, что во мне было низкого и чувствительного. Все это было как палящий огонь. Но что меня беспокоило очень сильно – мне казалось, что моя воля соглашается на все эти искушения, ибо я глубоко переживала мятеж чувств, которые мучили меня изнутри. Я оставалась как бы неподвижной, была поглощена злом, поглупевшая и бездумная, как неподвижная статуя, которая не может помочь сама себе. Я чувствовала, что нахожусь в руках неприятелей, побежденная, несчастная и потерянная, скованная, не помнящая о Боге, не призывающая Его сладкого имени. Я была неспособна ни к какому доброму делу и много времени я пребывала как бы вне самой себя. В этой удивительной раздвоенности мне казалось, что я стала похожа на демона. Если кончалась одна борьба, то сразу начиналась другая, еще ужаснее. Меня охватывал страх, ибо я была почти уверенна, что совершила  смертельный грех. Я видела себя среди несчастных, погибших душ, и плакала над собою в безутешном отчаянии. Хотя я ходила к отцу наставнику и рассказывала ему о моих мучениях, и хотя он убеждал меня, что я не обидела Бога, и горячо меня утешал, все-таки я не могла ему поверить. Ты, Любовь моя, так хотел. Ибо если Ты не утешал меня своим присутствием, так и люди не могли утешить моего сердца в этой ужасной борьбе. Мой наставник ободрял меня, говоря, чтобы я не боялась, ибо Бог хочет совершить во мне двойное очищение: чувств и духа одновременно. Убеждал меня также, что такие муки не будут продолжаться долго, и что скоро Бог меня освободит. Удивлялся, что так много переживаний накопилось во мне, и поэтому утверждал, что Господь хочет сократить путь очищения моего сердца. Я слушала его слова, будучи пронзена внутренней болью, ибо мне казалось, что он ошибается. Я чувствовала себя полностью оставленной Богом из-за моей вины, о которой я писала ранее. Видя меня в столь достойном сожаления состоянии, он послал меня к другому отцу, которому я также рассказала, что со мною случилось. Но он мне тоже не помог, хотя старался меня утешить и ободрить. Моя душа не принимала никакого утешения, ни поддержки, ибо только Ты, Любовь моя, мог быть моим покоем и утешением. Но Ты теперь не хотел меня утешать, ибо я заслужила это из-за моей неблагодарности, и потому, что не отвечала на Твою любовь. Хотя слова Твоего слуги, моего наставника, не утешали меня, все-таки были для меня укреплением.

Огромнейшую и невыносимую боль причиняло мне повеление моего духовного наставника, чтобы я, как раньше, каждое утро принимала св. Причастие. Принужденная послушанием, я ходила в церковь, однако как только переступала порог храма, сразу ощущала внутреннюю муку, и мне казалось, что из дарохранительницы выходила поражающая меня огненная молния. Она проникала в мою темноту, но не для того, чтобы меня утешить. Она возбуждала во мне ужас, ибо мне казалось, что я внутренним  взором вижу Предвечного Судию, сердившегося на меня. Его справедливость пронзала мою внутреннюю темноту, и обвиняла меня. Я чувствовала, что заслуживаю ада, и видела себя среди демонов, далеко от моего Высочайшего Добра. Все это было причиной того, что я в течение трех месяцев не смела поднять глаза на алтарь и дарохранительницу, где Ты пребывал из любви ко мне. Приступая по послушанию к св. Причастию, я стала как преступник перед справедливым Судией. В блеске Его пречистой справедливости и святости, я чувствовала себя проклятой, и адская боль сокрушала мои кости. Мне казалось, что я переживаю муки осужденных на вечность, и что Ты меня справедливо отвергнул, ибо я оказалась твоим неприятелем.

Помню, что однажды утром, погруженная в эту муку, я пошла к моему духовному наставнику и сказала, что совершила много тяжких грехов, не любя Бога и Его святого закона. В этот день, во время св. Причастия, я ощущала близость многих демонов, которые предо мною совершали отвратительные, нечистые дела. Мне казалось, что именно Ты позволил им властвовать над моим телом и чувствами, ибо я была ошеломлена и не имела силы противиться им, как тот, кем они владеют. Во время всей этой тяжелой борьбы, мне казалось, что я полностью согласна с моими мятежными чувствами. Я была как бы мертвой, а эти адские враги еще насмехались надо мною, как побежденной. В мучительных нашептываниях внушали мне мысли против тайн веры, так что даже все истины Твоего святого закона мне казались придуманной глупостью. Когда все это я рассказала моему духовному отцу, он, не видя в этом деле Твоей справедливости, сказал: «Дочка,  я уверен, что ты ступаешь по лезвию ножа».

Тогда я замолчала, вышла из исповедальни и укрылась в углу церкви, и Ты, Господи, позволил мне выплакаться, чего раньше не разрешал делать. Я плакала несколько часов, размышляя о моем отчаянном состоянии, и так молча, вместе со слезами выливала из себя боль.

Тем утром, несмотря на послушание, я не приступила к св. Причастию, а когда вернулась домой, снова плакала весь день. Мне казалось, что для меня нет никакого лекарства, и что Ты, Любовь моя, смотришь на меня,  как на своего врага. Я не знала, где укрыться, так ужасно стыдилась совершенного мною зла. Я так похудела, что можно было перечесть все мои кости. Мой организм не принимал никакой пищи. Пребывание среди домашних придавало мне новую боль, ибо они не знали, что я переживаю, и не понимали, что со мною происходит. Я укрывалась в разных углах дома, неустанно обращаясь к Тебе, мой Господь. А Ты еще более усиливал мое страдание своим взглядом, который был для меня как огонь суда или самой справедливостью, которой Ты оценивал мои отвратительные дела. Все мои внутренние движения были беспорядочны, нечисты и полны грязи в Твоих глазах. Я сама смотрела на себя с ненавистью, так как бы Ты, Бог справедливый и совершенный, меня осудил и признал заслуживающей вечного огня и ада. Я видела там себя среди многих демонов, шепчущихся во время моей молитвы. Они сделали непереносимо тяжёлым моё тело, так что я не могла дышать и призывать Твоего святого имени. Я как бы поглупела и была ошеломлена этим мучением. В другой раз отвратительными нашептываниями демоны попирали Твои святые законы, внушая мне омерзительные аргументы против тайн веры. Иногда я слышала ужасные богохульства, оскорбляющие моего Бога. Эти голоса были со мною везде, где бы я ни находилась, даже в моей семье. Я всего этого не слышала, и не осязала моими внешними чувствами, но все это происходило на уровне духовном, и поэтому причиняло мне еще большую боль. Больше всего я страдала во время св. Причастия по причине отвратительных и нечистых воображений и внушений. Все эти движения чувств сделали меня бессильной, проникнутой ощущением, как будто бы я погрузилась в грязь, была мертва, без возможности очиститься от этой грязи. Сатана внушал мне, что я уже принадлежу ему, ибо я согласилась на его действие и пребывала в состоянии смертельного греха, в отчаянии и неверии.

Мой духовный наставник заметил, что во время разговоров со мною он не находил ни слов, ни способов, которыми мог бы меня утешить, и каждое слово высказывал с великим трудом. Как я писала раньше, он утверждал, что я хожу «по лезвию ножа», и что состояние, в котором я нахожусь, очень опасное. Когда я сказала ему, что его слова причинили мне огромную боль, и я тогда не приняла св. Причастия,  он убеждал меня, что не помнит, чтобы говорил когда-либо такие слова. Зато замечал, что во время встреч со мною терял силы, испытывал темноту и холод сердца, оставаясь без слов. Тогда он сказал: «Дочка, мне нечего тебе сказать, ожидай Бога».

Ты, Господь мой, Полнота милосердия, делал все это по Твоей любви и справедливости, чтобы я изменила своё дурное поведение, которое Ты так долго терпел. Если я, в моих глазах была таким отвратительным творением, искаженным и неприятным, то какой я явилась в Твоем пречистом взгляде? Я была для себя самой так омерзительна, и потому мне казалось, что Ты также должен мною пренебрегать.  Я даже не жаловалась Тебе, не смела взывать: «Господи, Ты меня оставил». Молча, я признавала свою вину, и была уверенна, что Ты справедливо меня осуждаешь и наказываешь по Твоей совершенной правоте, ибо я заслужила быть отданной в руки демонов ада. Были такие моменты, когда мне казалось, что я нахожусь в каком-то туманном и темном месте, в их присутствии, в тумане Твоего гнева, который проникал в меня до мозга костей. Перед Твоей чистотой и правотой, я стояла в восхищении и молчании, ибо я ощущала, как я безобразна, искажена и далека от Твоего совершенства… Я не могла быть на Тебя обижена, ибо это мои злые дела принуждали Тебя показать мне Твою святую справедливость. Ты должен был ненавидеть зло, которое было во мне. А я чувствовала взгляд Твоих глаз всегда, в каждом моменте, он проникал в меня до глубины моего ничтожества и уничижал меня. Ты хотел, чтобы я в таком состоянии, без всякого утешения, пребывала с декабря до Страстной Субботы перед Пасхой.

Всегда, когда я приходила к духовному наставнику, чтобы представить ему состояние моей души, Ты делал так, чтобы я ощущала утомление и подавленность; мне не хватало слов, все мне казалось полным страданий и трудностей. Ты делал так, что сердце моего наставника, Твоего слуги, человека святого и доброго, становилось твердым как мрамор. Ты забирал у него, как он мне объяснял, слова, которые могли бы принести мне утешение. Ему было очень неприятно, что он не может ничего сделать, и он лишь повторял, чтобы я ждала Бога и поручилась Его всемогущим рукам, ибо все это дело Его справедливости.

Ты, Господи, являешься Богом истины, справедливым в своих судах, Ты праведно оцениваешь сердце человека и проникаешь в него до глубины. Только Ты можешь смирить его гордыню и проникнуть в каждое, даже самое маленькое, его движение. Ты испытываешь сердца и знаешь пути наших беззаконий, взвешиваешь их на своих весах, совершая справедливый суд в Твоем безграничном милосердии. Ты сам лечишь мои раны, ибо моя эгоистическая любовь и гордыня моего сердца, склонного к злу, всегда смешивается с дарами и благодатями, полученными от Тебя. Получая их, я ими гордилась, поэтому Ты, добрый Боже, чтобы освободить меня от этих иллюзий, лишил меня Твоих богатств, дозволяя мне попробовать моей нищеты. Ты позволил мне познать не только мою неправедность, но также мою слабость и нечистоту дурных привычек и эгоистической любви. Потом Ты с великой добротой лечил мои болезни и великодушно терпел мое злое поведение, не оставляя меня ни на минуту. И теперь Ты около меня со своим Божьим терпением, и не хочешь оставить меня, Ты, Доброта полная любви и добрая Любовь. Как я Тебе благодарна, ибо даже теперь, когда пишу о Твоих милостях, я еще не очищена и не лишена дурных склонностей, хотя много раз Ты уже меня смирял. Представлю это на следующих страницах, прежде всего в главах о Деле Твоего Института.

Дай мне, Господи, ту благодать, чтобы я, хотя бы в последние мгновения моей жизни, ходила по следам Твоей воли. Аминь.

 

Глава 7

О том, как в Страстную Субботу перед Пасхой, Господь освободил меня от этого мучительного состояния

 

В таком полном мучений состоянии, в смирении и молчании, я пребывала до Страстной Субботы. Когда я пошла в церковь, то не могла поднять глаз на алтарь, где находилась дарохранительница, Твое святилище.

Пришло время торжественной св. Мессы Твоего Воскресения. Во время пения «Слава вышних Богу» я набралась новых сил, воскресла, и я вернулась к Твоей  святой Божьей любви. Я подняла глаза, и когда посмотрела на дароносицу,  почувствовала, что исчез мой внутренний страх. Ты, Любовь моя, обращая ко мне свой сладкий взгляд, полный Божьей нежности, и одаривая меня жестом Твоей любви, взял всю боль, до такой степени, что я сразу же забыла всё то, что меня так мучило. Я отдыхала, пребывая как бы во сне, в которой погрузились мои духовные силы (потенции). Мой разум ничего не помнил, я как бы лишилась памяти, а воля пылала сладостью и одновременно отдыхала. Я была как тот, кто очень наработался и устал, а теперь отдыхает от своих трудов, погруженный в приятный сон. Это состояние продолжалось во время всего богослужения. После св. Мессы я приступила к св. Причастью, и Ты, Любовь моя, сразу, как только вошел в мое сердце, сказал мне: «Да будет мир в твоем сердце». Услышав эти слова, я как бы растворилась в Тебе и успокоилась. Я не знала, где пребываю, и что со мною случилось. Меня покинули духовные силы, я как бы лишилась всех чувств, всё во мне утихло, и я была как тот, кто погрузился в спокойный сон. Так было во время всего моего пребывания в церкви. Когда мой дух полностью насытился, я вернулась домой, но совсем другая, чем из него вышла. Далее я как бы пребывала в состоянии забвения всего, я даже не могла высказать ни одной мысли, ни духовной, ни касающейся обыденной жизни. Я ни о чем не помнила, даже о домашних делах, и не была способна ими заниматься. Меня охватила какая-то очень чистая простота, и мне казалось, что я стала маленькой девочкой, неспособной ни к какому обдуманному действию. Осознавая свою неспособность, я укрывалась, как могла, в разных уголках дома, ибо ничего не помнила. Я отдыхала в этом сладком сне всегда, даже когда ходила и работала. Но иногда я даже чувствовала себя лишенной способности движения. Все это длилось много часов, которые проходили незаметно, а я не понимала, что со мною происходило. Я не чувствовала голода, ибо организм не требовал пищи; тело мое было очень истощено пережитой борьбой, и продолжающейся  болью в желудке. Но все это меня не волновало.

Сладкая моя Любовь, Ты скоро забыл о моем недостойном поведении, ибо Ты полон милосердия и нежности. Ты можешь так легко все простить и переменить наше зло в добро: для нашего здоровья превратить яд в лекарство.

Ты безграничная Доброта, кто подобен Тебе в суждениях, справедливости и  истине! Я восхищаюсь всеми Твоими делами, а в Твоем милосердии Ты непредсказуем. Кто может понять Твои пути!

 

Глава 8

О том, как Бог захотел, чтобы я вступила в монастырь, одела кармелитскую рясу в монастыре, реформированном с. Серафиной Каприйской, в Марилиано, и обо всех тех внутренних знаках, которыми там меня Господь одарил

 

Ты одарил меня, Господи, особенной способностью, которая не позволяла мне останавливаться на сотворенном. В то время, о котором пишу, мое тело было таким слабым, что я не могла держаться на ногах. Мне надо было как-то укрепить себя, но я была занята совсем другим, и не замечала этого. Тогда Ты, Любовь моя, вдохновил мою матерь, чтобы она мне помогла, даже без моей просьбы. Я не чувствовала голода, потеряла чувство вкуса, а желудок переваривал пищу с трудом и болью. Домочадцы считали меня больной, даже позвали врача и старались помочь мне лекарствами. А я чувствовала, что меня сжигает Твоя любовь. Только Ты знаешь, что я испытывала. В таком состоянии Ты захотел ввести меня в монашескую жизнь. Я сама, хотя всегда хотела более близкого любовного соединения с Тобою, но никогда не хотела предпринимать выбора, который не был бы Твоим распоряжением. Поэтому в этом отношении сама ничего не предпринимала.

Когда мне исполнился двадцать один год, без всякого моего вмешательства, Ты решил, чтобы меня повезли с визитом к одной монахине, Твоей служанке, в Марилиано, расположенный в девяти километрах от Неаполя, где она основала монастырь согласно реформированному с. Серафиной Каприйской уставу. Я поехала туда вместе с моей старшей сестрой, которая очень хотела стать монахиней, с моей матерью и с одной женщиной, нашей подругой. В тот день утром я приняла лекарство, и мать не хотела брать меня в дорогу, ибо боялась, что путь может быть для меня слишком тяжелым. Но я, притянутая Тобою, попросила мать, чтобы она взяла меня с собою, и она по Твоей воле так и сделала. Во время всего пути я не чувствовала своего тела, полностью в Тебя перемененная, ибо Ты, Господи, взял мою душу, и Твоей силой сначала ее уничтожил, а потом, в соединении с Собою, наполнил Собою, всё это без моего участия, лишь при моем простом согласии, которое я выразила, будучи притянутая Тобою. Я была как ребенок: я как бы потеряла память, разум был одарен чистой Божьей ясностью, а воля растворилась в чистой Божьей любви. Мое тело и чувства стали оружием в руках самого Бога. Глаза не могли остановиться ни на чем сотворенном. Я смотрела как тот, кто не видит, слушала как тот, кто не слышит, что ему говорят. Я разговаривала с  путешествующими со мною людьми, движимая кем-то другим. С неба нисходила на меня река любви, в которую сладко погружалась моя душа, чувствуя прекрасный  запах, проникающий в меня до самой глубины. В течение всего пути я ничего не видела и не слышала, пока Ты меня не довез до места Тобою избранного. Когда мы добрались до монастыря, настоятельница приняла нас чрезвычайно радостно и вежливо. Эта святая женщина, по Твоей воле, Любовь моя, спросила меня, хочу ли я остаться в монастыре? На это я, движимая Твоей волей, сразу ответила, что охотно начну монашескую жизнь, и так, вместе с моей сестрой я осталась там. Но мы еще должны были долго бороться с нашей матерью, которая не имела согласия нашего отца, чтобы нас там оставить, но только, чтобы посетить знакомую нам настоятельницу этого монастыря. Наша мать согласилась с условием: если отец не будет доволен нашим решением, они с матерью за нами приедут, и мы вернемся домой. Но Ты, Господи, сделал согласным сердце нашего отца, который обрадовался и подтвердил наш выбор.

Я почувствовала себя полностью освобожденной от всего мирского, сердце мое испытало утешение и полностью отдалось Тебе во владение. А Ты неустанно наполнял меня полнотой Твоего милосердия. Притянутая Твоей Божьей любовью, я горячо желала соединиться с Тобою узами святых обетов.

В этом недавно основанном монастыре, можно было заметить излишнюю свободу частых контактов с мирянами, что противоречило уставу. Живущие в нем сестры вели жизнь невинную, они были очень молодые, а сам монастырь существовал только несколько лет. Они все делали с большой простотой. Настоятельница, женщина святая, простая и чистая как ангел, не видела ничего плохого во встречах сестер с  людьми, и потому не противилась этим встречам.

Но Ты, ревностный Божий Любовник, не хотел, чтобы Твои невесты так проводили свободное время, ибо хотя в тот момент это поведение было невинно, в будущем могло причинить вред их душам. Ты хотел, чтобы я от Твоего имени пошла к настоятельнице и сказала, что если она не прекратит эту излишнюю свободу, тогда я не буду монахиней в этом монастыре. Это добрая настоятельница, истинная Твоя служанка, положительно приняла мое замечание, которое Ты, Господи, моими устами ей передал. Она мне обещала, что больше не позволит такую свободу, и действительно так сделала. Меня это очень обрадовало, и я решила быть монахиней в этом монастыре. Через шесть месяцев я надела рясу, и начала новициат с горячим желанием нравиться только Тебе, мое единственное Сокровище.

 

Глава 9

О многих благодатях, полученных от Господа во время новициата, и о том, как после восьми месяцев, будучи ещё новицией, я по воле Божьей стала привратницей

 

Тем утром, когда я облеклась в монашескую рясу новиции, Ты, сладкая моя Любовь, начал одаривать мое сердце Своим светом, представляя Себя самого, Слово Божье любящим Женихом моего сердца. Ты мне обещал, что никогда не отдалишься от меня, а в моем сердце Ты разжег чистую и святую любовь.

Это был день Введения в храм Пресвятой Богородицы. Я ощущала особенную близость нашей великой Матери, которая приняла меня как свою дочь. Видя, что меня так превозносят, и Божья Матерь и Ее Сын, я застыдилась, ибо чувствовала себя нищей и лишенной какой-либо добродетели. Я не знала, как отблагодарить моего Господа за милосердие и столь великие милости. Иисус убедил меня, что покажет мне дорогу, которой я должна идти, а это укрепляло мою надежду и наполняло мое сердце духовным наслаждением.

Ты пробудил во мне благодарность, и я начала Тебя благодарить: несмотря на мою нищету, Ты в своём великом милосердии удостоил меня быть Твоей невестой. И я сочинила песнь любви:

Наступил желаемый час:

мой Бог соединился со мною браком.

Я полностью утешена

и в любви отдыхаю.

 

Какая теперь радость во мне!

Исполнилось мое желание.

Прекрасный мой Жених

радостью моей будет вовек.

 

Всегда по Тебе буду тосковать,

чтобы наслаждаться дорогим Возлюбленным,

чтобы Ему служить и Ему нравиться,

чтобы обрести Его в вечности.

 

Потом вознесусь к Тебе, Возлюбленный,

чтобы увидеть Тебя на небесах,

и там уже навсегда соединиться

с Женихом, которого я возлюбила.

 

Сладкий Иисус моего сердца, Ты своим Божьим светом освятил мой разум и сделал так, что я познала Тебя, а любовь, которой Ты меня возлюбил, порождала во мне любовь к Тебе.

Это было время, когда Ты неустанно учил меня чистоте и любви. Мои духовные уши слушали Тебя, а мое сердце день и ночь тосковало по Тебе, мой Иисус.

Тогда же, через следующие правила, Ты начал учить меня монашеской жизни, прежде всего тому, в чем состоит жизнь чистой любви:

 

Первое правило, переданное душе Духом истины.

 

 Рано утром, моя возлюбленная дочь, Ты сосредоточь свой дух на Мне, твоём Творце, избегая всякого разговора и любого лишнего слова. Ревностно храни комнату твоего сердца, чтобы Я мог там отдохнуть. Насколько это возможно, пребывай в уединении, и не оставляй Меня одного в твоем сердце. С того момента мое Божье Сердце да будет твоей тайной обителью. В нем сделай для себя гнездо, молясь неустанно. Ты будешь слышать голос чистой Божьей любви только тогда, когда Я буду обитать в твоем сердце, а ты в Моем. Тогда ты узнаешь свои недостатки и несовершенства, чтобы в смирении вставать предо Мною. Когда примешь Меня в св. Причастии, погрузи себя в глубины моей бесконечной любви, ибо носишь в себе неоценимое сокровище, величие которого только Я понимаю. Уничижи себя в моей чистой любви.

 

Второе правило.

Дочь моя, послушай голоса чистоты; посмотри, как ты должна себя вести в двух ситуациях, в которых появляется риск суетности; во время трапезы и совместных рекреаций. Своим чувствам оставь столько свободы, сколько надо, чтобы исполнить совместные акты. Твой дух пусть полностью погрузится с любовью в Меня; не оставляй никогда пустым твоё гнездо. Ты питаешься моим Духом более, чем тело кормится земной пищей.

С душою, наполненной нежностью и сладостью, приходи на рекреации, во всех делах твоего ближнего старайся увидеть добро. Если кто-то обратится с неприятным словом, прими это смиренно, с чистотой и простотой. Не осуждай всего, что другие думают или делают. Не отдавайся суетной веселости, и не выходи из твоей любимой кельи, то есть из моего Божьего Сердца. В каждом сердечном и дружеском разговоре с  близкими людьми старайся разговаривать о том, что святое и Божье. Если другие будут начинать разговоры светские, ты не поддерживай их, и не говори ничего. Ни в это время, ни в другое не вмешивайся в те дела монастыря, которые тебе не были поручены.

 

Третье правило.

Будь прилежна в соблюдении часов уединения и молчания в определенное время. Соблюдай их с точностью, кроме тех ситуаций, когда послушание и любовь требуют чего-то другого. Во время молчания и сосредоточения концентрируйся внутри себя и живи в моем Сердце, внимая всему тому, что Я хочу тебе передать. Во время молчания помни о трех часах моей муки на кресте, где Я был удручен страданием души и тела, из любви к тебе, и для спасения всех Моих дорогих душ отдал Свою жизнь. Останавливайся под крестом, чтобы собрать мою кровь и жертвовать ее Отцу за всех грешников.

 

Четвертое правило.

Дочь моя, соедини каждое движение твоего сердца с моим Духом, отрекаясь от всего, что не порождено чистой любовью. Все твои дела совершай с чистыми намерениями, только для Моей славы. И так как тело, чтобы жить, дышит чистым воздухом, так и ты дыши во Мне и для Меня каждый момент своей жизни. Каждым движением твоего сердца прими мою волю как свою. Да станет она целью всех твоих поисков и желаний. Ты найдешь благоволение и радость, как во время внутренней сухости и одиночества, так и в каком-либо утешении. И как огонь пылает сильнее, когда дерево сухое, так и моя Божья любовь становится чище, совершеннее и сильнее в сердце человека, который переживает сухость и труды. Да будет твоим неустанным стремлением моя честь и хвала, не внимай ни себе самой, ни миру или сотворениям. Любя Меня, всегда будешь сильной и способной ревностно заботиться о Моей славе, даже тогда, когда надо будет отдать жизнь, так как сделал Я ради любви к тебе.

 

Пятое правило.

Человек в течение своей земной жизни должен исполнять три упражнения. Первое – обитать и жить среди людей только затем, чтобы помочь им получить вечное спасение, для пользы их душ, не вмешиваясь в их проходящие дела. Второе – всегда обитать духом в Боге, в таком соединении, в каком душа Иисуса была соединена со Словом, Отцом и Святым Духом; это было неустанным «упражнением» Иисуса во время Его земной жизни. Третье – не останавливайся ни на чем, что принадлежит прошлому, нынешнему или будущему. Будь сосредоточенна только на единственном, наивысшем и предвечном твоем Добре, на твоем единственном Начале и вечном Конце.

 

Шестое правило.

Люби ближнего твоего и не обижайся ни на что, что он тебе делает. Помни всегда о своей нищете, ибо так, как нескончаемо Мое величие, так нескончаема твоя нищета и убожество. Знай, что никогда не будешь иметь столько света, чтобы достаточно это познать. Когда услышишь о благодатях и благах, которыми Я одарил твоих ближних, радуйся и благодари Меня так, как бы это ты их получила. Так в Мою славу будут возрастать твоя любовь и смирение. Прими презрение в смирении, ибо ещё большее страдание заслужил человек из-за своих грехов. Но и на это не обращай внимания, так как это ничто для тебя.

 Не обращайся никогда к ближнему со словами обиды, но всегда смотри на него как на живое святилище твоего Бога. С терпением прими каждую обиду, так как Я делал ради любви к тебе.

 

Седьмое правило.

Уважай свою настоятельницу и будь ей послушна, видя в ней на земле Меня самого; сестер принимай как Моих апостолов и учеников. Пребывай с ними в монастыре как бы в Горнице, в духе любви и доброты. Когда будешь молиться в хоре, чтобы Меня прославить, соедини свой дух с Моим в молитве прославления, которую Я возносил к Отцу во время моей земной жизни. Так, как бы уже не ты жила своею жизнью, но лишь Я жил в тебе. И если получишь какой-либо дар, благодать или духовное утешение, прими их во имя Моего милосердия уже не в тебе, но во Мне. Тогда Я обрадуюсь в тебе чистотой твоей любви ко Мне. Таким же самым образом поступай в каждом другом деле, когда ешь, спишь, работаешь - во всех делах твоей жизни. Я буду жить любовью в твоем сердце, а ты будешь Меня любить чистой любовью, ибо ты – единственная для Меня, а Я - единственный для тебя. Не ищи ничего кроме моей чистой любви. Когда ты скроешься от всего сотворенного, Я буду жить в тебе, укрытый в твоем сердце.


Глава 10

О духовном присутствии нашего Господа Иисуса Христа, которое я ощущала в это время, и которое продолжается до сих пор, когда пишу эти слова; а также о том, как наставлял Он меня на духовном пути и как проверял мои добродетели.

 

Иисус возлюбленный, Любовь моего сердца, кто может рассказать о безграничном милосердии, которое разными способами с раннего детства Ты изливал на меня, существо столь неблагодарное. Ты возлюбил меня чрезвычайной любовью и одаривал меня своею благодатью. Воспоминание о Твоем великом милосердии приводит меня в такое изумление, что перехватывает дыхание. В этом внутреннем смущении  меня приводят в ужас не столько мои грехи против Тебя, сколько огромное благо, полученное от Тебя без всякой моей заслуги. Кроме того, я никогда не умела высказать того, чтобы Ты хотел для Твоей большей славы, ибо слишком многочисленны все милости, которыми Ты одарил мою неблагодарную душу. Однако расскажу все, что Ты мне теперь помогаешь вспомнить.

Когда я была еще маленькой девочкой, Ты одаривал меня видениями. Так сильно возбуждало Твое присутствие и Твоя любовь, что меня охватывала внутренняя сладость, а Ты учил, как отречься от мира, как жить в нищете и смирении. Ты указывал мне некоторые слова Евангелия, позволяя понять заключенное в них Богом значение. Великой любовью Ты приглашал меня, чтобы я Тебя любила и была целиком Твоя. Я всегда близко видела Тебя и любовалась Твоим Божьим блеском, который меня притягивал.

Когда я повзрослела, Твое Божье присутствие я стала ощущать по-другому, более духовно: Ты одаривал своим светом мой разум, и я могла видеть Твою невыразимую красоту. Это видение разума было таким сильным, что полностью захватывало меня и переносило как бы вне себя. Тогда я испытывала физическую слабость и обмороки. Я чувствовала себя так сладостно и сильно притянутой Тобою, что во время молитвы Литургии Часов я была как бы вне себя, охвачена и восхищена Словом возлюбленного Бога. Это происходило сразу после начала молитвы Литургии Часов, во время которой я оставалась без движения, и не могла продолжать чтения псалмов. А все из-за Божьего промысла, заключенного в псалмах, который Бог объявлял и одновременно объяснял моей душе. Через смысл псалмов Бог ранил мою душу своей любовью. В таком восхищении я пребывала до конца молитвы Литургии Часов, но очень страдала, потому что сестры замечали мою недвижимость, и я выглядела как тот, кто погружен в глубокий сон.

Эта боль и стыд изливались из самолюбия, от которого я еще не была очищена. Во время св. Причастия и медитации я испытывала такую же бесчувственность. Поэтому, желая избежать страдания, я искала мест уединения, чтобы никто не видел меня. В то же самое состояние я попадала днём, когда слышала имя Бога или слова о Нем. Когда кто-то высказывал сладкое имя Иисуса, мое сердце пронзала любовь, и меня охватывало внутреннее сосредоточение, из-за которого я отстранялась от разговоров с людьми. Затем,  столько, сколько я могла, я оставалась в келье, радуясь присутствию моего Возлюбленного. Ты, Возлюбленное Слово, короткими словами питал меня горячей любовью и позволял радоваться Божьей чистоте. Будучи в моем сердце, Ты делал его своей обителью, и, в то же время, Ты одаривал меня Твоим Божьим наставлением. Поэтому душа моя, сосредоточенная на Твоем Божьем присутствии, во время разговоров с людьми сильно страдала, хотя сестры, с которыми я жила, были очень добрые.

Ты давал мне много наставлений, прежде всего о чистой любви. Ты дал мне познать, что в духовной жизни самым важным является пребывание в Божьем присутствии, размышление только о Тебе, стремление только к Тебе и любовь только к Тебе. Ничего другого не надо ни желать, ни искать, как только Тебя, единственное Сокровище моей души. Так поступая, человек очищается от всех дурных привычек и подсказок сатаны. В Твоем Божьем свете душа замечает и познает свою темноту, и Ты в Твоем Божьем совершенстве одеваешь ее святыми добродетелями.

Ты много раз говорил моему сердцу: «Ты единственная моя и Я весь твой» и другие, похожие на эти, слова. А мне никогда не хватало времени проведенного с Тобою, или в келье, или в хоре, или в другом тихом месте монастыря, чтобы слушать Твои наставления. Иногда я Тебя оставляла, и тогда Ты, сладкая моя Любовь, в глубине моего сердца призывал меня к Себе, к внутреннему сосредоточению, позволяя мне заметить ошибку, совершенную из-за моей лени. Меня смущала Твоя огромная любовь, из-за которой Ты все делал для меня, обнимая меня с добротой и милосердно перенося недостаток взаимности. Но никогда Ты не отдалялся от меня, чтобы я не упала в пропасть моих слабостей. Будь благословен и прославлен вовеки. Аминь.

 

Глава 11

О том, как я стала привратницей, и что со мною случилось в это время

 

Ты сделал так, Господи, что я, будучи еще новицией, получила обязанность привратницы. Так решила настоятельница, когда я закончила восьмой месяц новициата. Она хотела ограничить контакты и дела всех сестер с людьми, приходящими к воротам монастыря. Хотела, согласно уставу, чтобы все дела сестер, призываемых к воротам родственниками или другими людьми, проходили через назначенную ею сестру привратницу. Моей обязанностью было также быть около решетки, когда сестры разговаривали со своими родственниками или другими людьми. Эта обязанность раньше не была установлена в монастыре. До сих пор каждая сестра сама ходила к воротам, без сопровождающей ее сестры, как было записано в уставе. Назначение меня привратницей доставило неприятность многим сестрам, прежде всего викарии, которая до сих пор была привратницей. Это была хорошая монахиня, но не совсем ревностная в соблюдении устава, и поэтому в монастыре появились многие злоупотребления. В монастыре было много сестер принесших обеты и в зрелом возрасте, которые могли исполнять обязанность привратницы и сестры, присутствующей в разговорной. Выбор новиции, у которой только что завершился восьмой месяц новициата, вызвал ревность в некоторых сестрах, а неприятель сатана начал тяжелую борьбу. Викария издевалась надо мною и грозила мне, а некоторые монахини смотрели на меня с неприязнью. Они сказали нашему обычному исповеднику, что я ежедневно принимаю св. Причастие и имею огромную фантазию, но так как нет во мне стойкости, наверно скоро все оставлю. Этот исповедник лишь немного знал состояние моей души, ибо он не был моим духовным наставником. С разрешения настоятельницы им был тот отец, который вел меня перед вступлением в монастырь. Он, как и настоятельница, позволил мне принимать св. Причастие каждый день. Несмотря на это, исповедник монастыря, получил – может быть правильно - неверную информацию обо мне, запретил мне это и еще сделал мне такое замечание: «Лучше тебе сидеть при веретене, чем молиться и читать розарий, чтобы не терять времени и не создавать видимость духовного лица, часто приступая к св. Причастию, чтобы удивлять других, хотя ты еще только новиция. Давай, возьмись за работу, и тогда тебе не будет нужна медитация. Женщины часто позволяют сатане обмануть себя». Он обратился ко мне еще с другими замечаниями, резкими и полными презрения, но я ни словом не ответила на это. В духе послушания я решила не принимать св. Причастия, а потом я обратилась за советом к настоятельнице. Я хотела также написать моему духовному отцу, чтобы рассказать ему, что со мною случилось, и посоветоваться с ним, как понять, в чём находится Божья воля. Тем утром я не приняла св. Причастия. 

На следующий день я разговаривала с настоятельницей, и она велела мне, чтобы я ежедневно приступала к св. Причастию, согласно велению моего духовного наставника и продолжала жизнь молитвы, как делала это до сих пор. Также посоветовала мне, чтобы я написала моему духовному наставнику в Неаполь, и была послушна тому, что он предложит мне, несмотря на другие повеления. Так я и сделала.

Мой духовный наставник не желая, чтобы я следовала замечаниям исповедника, велел мне быть послушной его советам, считая, что я обязана слушаться того, кто заботится о моей душе, а также настоятельницу, которой подчиняюсь. Он также просил меня, чтобы я спокойно принимала все, что говорит мне исповедник, но сказала ему, что у меня есть другой духовный наставник. Так я и сделала.

Преследования со стороны сестер, прежде всего викарии, продолжались около трех месяцев. Она требовала от настоятельницы, чтобы та лишила меня обязанности привратницы, потому что не годится ее исполнять новиции. Считала, что она, как одна из основательниц, должна исполнять эту обязанность, так как делала это раньше. Она постоянно делала мне замечания, и вместе с другими сестрами издевалась надо мною. Я не отвечала на это, потому что мне казалось, что, быть может, отчасти это правильно. Ведь я была только новицией, и многого еще не знала, они были старше меня и возрастом и годами, прожитыми в монашестве. Поэтому так много раз я просила настоятельницу, чтобы она лишила меня этой обязанности, но она не слушала меня.

Спустя три месяца умерла викария, она хотела обратиться к вышестоящим настоятелям, чтобы любой ценой лишить меня этой обязанности. После ее смерти все неприятности закончились, и в монастыре воцарился мир. Господь продолжал одаривать меня своими благами и милостями. Наставлял, как мне надо исполнять ту обязанность и сопровождал меня своим присутствием во всем, что я делала. Он напоминал мне обо всем, что я должна была делать, а я радовалась Его близости, такой чистой и прекрасной, которую ни с чем не могу сравнить. Эта близость была не физическая, а духовная: она погружала мое сердце в любовь. Она охватывала меня во время св. Причастия, а запах ее чистоты оставался со мною на следующий день, до момента св. Причастия. Иногда из-за этой близости я ощущала такое насыщение, что не могла принимать пищу. Мне казалось, что таким образом Господь выполняет свое обещание: «Пребуду с вами до скончания мира». Каким великим благословением для верующего человека является Твое присутствие Господи! Чего ему бояться, если он испытывает такое счастье в этом мире! Если бы мы имели живую веру во всех наших духовных и временных нуждах, то не теряли бы духа во всех превратностях этой ничтожной жизни. Я сама испытала, что вера является твердым щитом от неприятелей, защитой от любого зла, а для человека полного упования – всяким благом. Бог - мой Отец, моя мать, моё единственное существо, моя жизнь.

 

Глава 12

О том, как я принесла обеты

 

Когда приблизилось время моих монашеских обетов, Ты, Любовь моя, научил меня, как надо к ним готовиться. Ты мне обещал, что облечешь меня нарядом Твоей Божьей невинности. Я этому обрадовалась, так как очень ждала Твоего милосердия. Твои обещания меня поразили и привели к чрезвычайному сосредоточению и немощи, которая препятствовала мне в исполнении обязанностей привратницы. Но Ты, Твоим присутствием в моем сердце, помогал мне во всем.

В конце концов, наступило время обетов. С огромной радостью сердца обещала я Господу послушание, чистоту и бедность согласно уставу ордена. В возрасте семнадцати лет, с согласия духовного отца, я уже дала обещание целомудрия, но теперь через монашеские обеты я его подтвердила и обновила. Во время обетов Ты, мой Иисус, Любовь моя, принял меня как свою невесту, говоря мне, что с этого момента я буду целиком Твоя, а Ты целиком мой. Твою дорогую Матерь Марию, Госпожу мою, дал мне в Матери, а св. Екатерину Сиенскую дал мне духовной наставницей. Во время обетов я радовалась их духовному присутствию. Такую же огромную радость принесло мне сопровождение бесчисленных сонмов ангелов. В моем сердце появилось горячее желание, начать новую духовную жизнь, в отдаленности от мира, от мирских переживаний и от себя самой. Я ощущала непрестанную близость Господа.  Чрезвычайным образом мое сердце сжигала любовь, а Бог каждый день наставлял меня. Невозможно описать милости, которыми Ты меня обогащал, так много их было! Тогда ещё духовный наставник не велел мне писать. Поэтому теперь не все могу вспомнить, но, будучи послушна повелению отца наставника, опишу все, что помню из того периода. Я  хорошо помню, что в это время приятный Божий запах насыщал мою душу. Даже тело участвовало в этой сладости, так что все внешнее и все человеческие разговоры казались мне скучными. Затем я охотно оставалась в комнатке при воротах, укрываясь от глаз других людей, когда меня охватывала эта благодать соединения с Господом.  Я занималась ручной работой, чтобы не было заметно мое духовное состояние, и именно в эти моменты соединения я работала с большой скоростью и вниманием. А Ты, Любовь моя, позволял мне понять, что находишь огромное удовольствие, смотря на мою укрытую жизнь. Именно в этом Ты сам меня наставлял, показывая мне Твою ревность о моей любви. В укрытии я испытывала ещё большие благодати и узнавала, каким полезным для меня является пребывание в самых тихих уголках монастыря. Ты меня сопровождал своим любовным присутствием, и учил, что в укрытии и молчании сохраняется истинная чистота сердца. Поэтому почти болезненными были для меня все контакты с людьми, и я очень страдала, когда кто-то замечал это мое духовное состояние.

В то время, когда я была привратницей, нас посетили две дочери известного неаполитанского адвоката, которые хотели воспитываться у нас. Их сопровождала одетая в прекрасный наряд старшая сестра, которая скоро  должна была выйти замуж за молодого дворянина. У нас был обычай, что родственники сестер могли входить во внутренний дворик монастыря, не огороженный затвором. Так пришли и эти сестры. Старшая сестра отдалилась от своих младших сестер и монахинь, которые их окружали, и вошла в мою комнатку при воротах. Она села около меня, и внимательно всматриваясь в меня, сказала: «Служительница Божья, я хотела бы остаться в этом монастыре рядом с тобою, и стать монахиней, полностью отрекаясь от мира». Я воспротивилась, зная ее прежнее желание выйти замуж, а также потому, что хотела узнать ее истинные желания. Я сказала ей: «Ты не можешь вступить в наш монастырь, потому что нас много, не хватает места, у нас тесно и слишком мало комнат». Но она ответила: «Я хочу остаться  около тебя, я чувствую притяжение Бога». Я вновь сказала ей, что это невозможно, потому что поступающие в монастырь не принимают решения ради какого-то человека, но только ради Бога. Кроме того, она, желая повенчаться со смертным человеком, уже была связана с миром. Как в это же самое время она может принимать такое важное решение? Я ей долго все это объясняла, но она горько плача, сказала, что никогда не вернется домой, и хочет оставаться рядом со мною и стать монахиней. Потом она вышла из привратницкой и обратилась к настоятельнице и сестрам, чтобы сказать им о своем желании. Собрались все монахини и родственники, которые сопровождали ее младших сестер в монастырь, и она со слезами просила всех, чтобы позволили ей оставаться в монастыре, а настоятельницу попросила принять её. Когда все согласились при огромной радости её сердца, она по секрету обратилась к настоятельнице: «Матушка моя, ты уже оказала большую милость, принимая меня к вам, но я прошу еще об одной милости, с надеждой, что ты мне в ней не откажешь, чтобы мною руководила эта монахиня, которая сейчас привратница, ибо через нее Бог меня призвал в это святое место». Настоятельница ее утешила, говоря, что в будущем месяце, в мае, будут разделять обязанности в монастыре, и она уже думала, чтобы обязанности наставницы новициата поручить именно этой монахини. Тем временем позволила мне руководить ею. Так и было.

В тот день, когда Господь призвал ее в монашескую жизнь, оказалось, что одна из ее младших сестер, которая приехала с намерением, вступить в монастырь, узнав, что сестры ведут совместную жизнь и ничего не могут оставлять себе, решила вернуться домой вместе с родственниками. Таким образом, изумляя всех монахинь, Господь поменял призвания сестёр.

 

Глава 13

О том, как я стала наставницей новициата

 

В мае месяце наступило время смены обязанностей, и по воле Господа я стала наставницей новициата. Эта обязанность требовала определенного уединения, поэтому я почувствовала большое утешение.

Новиция, о ком я раньше писала, начала свой духовный путь очень ревностно и особенным образом. Думаю, что хорошо будет рассказать теперь о ней и ее обращении. Она получила от Господа дар слез и с самого начала ее молитва была особенной. Она вела жизнь укрытую и тихую. Целые ночи бодрствовала в хоре и молилась, а днем работала как все сестры второго хора. В смирении и унижении переживала экстазы и восхищения, укрываясь, чтобы никто не заметил полученные от Господа благодати. Во время рекреаций могла всех развеселить. Была веселая, разговорчивая, но в то же время скромная, и всегда себя принижала и пренебрегала собою. Таким образом, хотела спрятать многие благодати, полученные от Господа, а также свою привлекательность, ибо была очень красивая. Ежедневно ходила в кухню мыть посуду и наводила порядок во всех грязных углах монастыря, а всё для того, чтобы есть в другой очереди. Незаметно брала суп, оставшийся от первого обеда, и ела его с пеплом или горькими травами. Ежедневно она пользовалась дисциплиной и носила цилициум (умерщвляла плоть). Ее жизнь была совершенна, а смерть окружена знаками истинной святости. После ее смерти Бог совершил много знамений и чудес. Пишу это во славу моего Господа, который совершает такие великие и чудесные дела в тех, кого возлюбил.

Поручая обязанность наставницы новициата, Господь больше дал мне возможности пребывать в сосредоточении, в которое Он сам в то время вводил меня особым образом. Совершение разных внешних дел причиняло мне боль, но я старалась выполнить все, что Господь мне предлагал. Но, все-таки, я была более свободна от всего бренного, поэтому во мне возрастало внутреннее соединение с Господом, до такой степени, что лишь только я начинала молитву Литургии часов, сразу какое-то слово охватывало меня своим Божьим содержанием. Я становилась как бы мертвой, вне чувств, и не могла продолжать молитвы. Все это причиняло мне великое страдание, потому что сестры замечали мое духовное состояние, которое продолжалось и после совместной молитвы. Я не была тогда в силах размышлять о чем-то другом, и не замечала того, что вокруг меня происходило. То же самое я переживала во время медитации и других занятий. Во всем, что касалось духовного наставления новиций, Господь вдохновлял меня особым образом. Он одаривал меня ревностью, и помогал мне не забывать ничего, что могло бы быть полезным порученным моей опеке новициям. Более того, некоторые сестры, принявшие обеты, приходили ко мне, чтобы разговаривать со мною о своей духовной жизни. С разрешения настоятельницы я помогала им, как умела, а Господь одаривал в меня горячим желанием помочь ближнему спастись.

   Однажды утром в праздничный день, я пришла в хор, чтобы участвовать в св. Мессе. Только я вошла, меня охватила такая горячая любовь, что из-за страха, чтобы кто-то этого не заметил, я вернулась в свою келью и легла в кровать. Я сразу получила духовное откровение, ибо только такими Господь меня одаривал: я видела моего Господа Иисуса Христа в Его величии и несравненной красоте. Из Его Божьего бока изливался луч света, который ранил мое сердце. Я чувствовала великую любовь и радость, но также огромное страдание. Это чудо, что я не умерла от боли. Тогда первый раз я получила такую рану. Пришло время св. Причастия. Согласно обычаю этого монастыря моей обязанностью было приводить новиций к св. Причастью. Не найдя меня в хоре, они пришли в келью, и увидели меня как бы мертвой. Перепуганные, они обратились к настоятельнице, говоря, что их наставница умерла. Тогда прибежали все и, желая привести в сознание, начали с огромной силой меня трясти. Настоятельница заметила, что я не реагирую. И она велела мне силой обета послушания встать и идти к св. Причастию. Тогда я как бы очнулась от сладкого сна и, вздохнув, сказала: «Бог да простит вам это». Потом замолчала. Я хотела подняться, но плечи и грудь были так напряжены, что мне казалось, что я умру от боли. Но, следуя послушанию, я попросила, чтобы сестры привели меня к месту причащения, а потом я вновь легла в кровать. Во мне сохранились яркие воспоминания прежнего видения: красота Господа в моем сердце, которая наполняла меня любовью, а из моих глаз лились слезы. Я не могла двинуть ни одной частью тела. Чудо, что я пережила эту резкую тряску сестёр, которые силою вернули меня к жизни, и я не умерла. Но весь год я чувствовала напряжение нервов и легкую температуру. Духовное восхищение продолжалось, я чувствовала себя как бы вне себя: я всё делала с большим трудом, это касалось и принятия пищи. Когда я приходила в столовую, внезапно из моих глаз лились потоки слез, которых я не могла удержать, и меня охватывало горячее желание увидеть Бога и освободиться от тела. Мне казалось, что моя душа действительно хочет избежать этой бренной жизни. Для меня это было как бы полное страдания чистилище, которого я не в состоянии описать. Я молчала весь год, как меня учил Наставник моего сердца. Слезы и вздохи являлись моей речью, а когда сестры спрашивали, как я себя чувствую, отвечали только мои глаза. Я не могла ни есть, ни спать. Если я была вынуждена что-то съесть, желудок сразу все отвергал. Все земное причиняло мне боль. Из-за слабости я была вынуждена часто ложиться в кровать и температура, хотя и не высокая, но постоянная, не оставляла меня. Я так похудела, что врачи стали подозревать туберкулез. Желая спасти от этой болезни, меня кормили постоянно бульоном и другой пищей. Но при всем этом в моей душе царствовал мир, и мне казалось, что я пребываю в присутствии святых, как бы вне себя, неспособная сказать какое-либо слово. Я чувствовала себя как на небе, вместе со своим Возлюбленным. Но тело мое было очень слабым, и каждый день я чувствовала себя всё хуже. Из-за тошноты я  не могла принимать пищу в нормальном количестве, и  должна была днем несколько раз что-то перекусить. Мой духовный отец предугадывал близкий конец моей жизни, и велел мне не принимать никакого лекарства, ибо утверждал, что ничто не поможет в моей болезни. Я не в состоянии рассказать, какими многими милостями одарил меня в это время мой добрый Господь. Мой разум теряется в бесчисленных дарах милосердия, которыми Он меня одаривал в своей бесконечной щедрости. Я непрестанно пребывала как бы вне себя. Теперь со стыдом думаю о том, как много я тогда получила, и какой неблагодарной потом я оказалась.

Но мне надо оставить эти размышления, иначе я никогда не окончу свой рассказ. Вернусь к теме из послушания тому, кто велел мне все написать. Итак, я лежала в горячке, больная и страдающая. Все боялись, что я не выживу. Однажды настоятельница, вдохновленная Господом, пришла в новициат, где я лежала, и сделала замечание новициям, что из-за их малых подвигов на пути к святости я так болею. Запретила им принимать св. Причастие, пока я не выздоровею. Унизила их также другими жестокими словами, хотя это были добрые девушки, не лишенные ни добродетелей, ни ревности. Их огорчили и унизили эти слова, ибо они поверили, что Господь меня испытывал из-за их несовершенства. Вдохновленные Господом, они решили написать письмо моему духовному отцу, описывая мои страдания и прося помощи. В ответе он велел мне немедленно подняться, чувствовать себя хорошо и заниматься новициями. Сразу после прочтения письма я почувствовала, что могу подняться, отступили боль и горячка. Но во мне осталось горячее желание увидеть Бога, которое усиливалось, прежде всего, после св. Причастия, и вводило меня как бы в чистилище, где я была окружена пожирающим огнем. Некоторые духовные лица говорят, что путь, исполненный милостями легче, чем путь духовной пустыни и одиночества. Мой опыт был совсем другим, и я утверждаю, что надо больше мужества на пути любви, чем на пути страдания: когда Бог ведет нас дорогою огня любви, мы переживаем больше болезненных адских умерщвлений, чем когда Господь погружает нас в воды страданий. Надо много мужества, чтобы быть с Богом на пути огня любви, ибо огромна слабость нашей человеческой природы. Иногда на таком пути нам кажется, что мы умираем. Могу это сказать искренно, ибо я испытала одну и другую дорогу, о чем пишу в главе «Дело Института», в которой рассказываю о моих внешних и внутренних страданиях.

 

Глава 14

О том, как я получила обязанность ризничной

 

После года исполнения обязанности наставницы новиций настоятельница решила, что для меня и для укрепления моего тела будет лучше заняться чем-то другим. Сестры и настоятельница меня очень любили и, смотря на мое состояние, опасались за мое здоровье. Итак, мне поручили обязанность ризничной, чему я очень обрадовалась из-за так дорогой мне близости Пресвятых Даров. Здесь я могла служить моему возлюбленному Жениху. Но я еще чувствовала себя беспомощной, обо всем забывала, и как бы ни к чему не была способной. Мне казалось, что я потеряла память и всякую природную способность. Но все-таки я начала работать, как могла лучше: сначала готовила цветы в церкви и целый день пребывала в нижней части хора, работая и в то же время радуясь сладкому присутствию моего Иисуса. Я находилась там одна, свободная от всего земного, незаметная ни для кого, в непрестанном соединении с Господом, как раньше, погруженная в воспоминания этой Божьей красоты, видением которой была одарена. Внутренняя близость Иисуса, которая мне сопутствовала непрестанно, сжигала мое сердце любовью. Мой Господь не оставлял меня ни на минуту, не позволял мне смотреть на мои несовершенства и размышлять о них, даже перед исповедью. И тогда сам Господь мне подсказывал, как мне надо исповедоваться, и Он сам пробуждал во мне сожаление о моих грехах. Во время исповеди меня охватывала Божья чистота и благоухание, исходящее от Иисуса в Пресвятых Дарах. Это ощущение было для меня роскошью и одновременно становилось пищей для поддержания жизни в простоте и любви. Иногда я слышала полные любви слова Иисуса, моего Жениха, который ими притягивал меня к Себе, но не могу их повторить, ибо знаю, что Ему угодно, чтобы я хранила их в молчании любви. Но я также не была лишена страдания, прежде всего тогда, когда наступали многие и важные торжества, к празднованию которых надо было готовить церковь, потому что я все забывала и как бы была лишена природных способностей. Тогда я открывала в ризнице шкафы, чтобы все класть на свое место и в тот же момент забывала, зачем я их открывала, и что хотела положить или что взять. Я ходила то в одну, то в другую сторону, всегда что-то забывая. И когда от всего этого уставала, садилась у ног моего Господа и плакала как ребенок, сожалея о моей беспомощности. А Ты, Любовь моя, благоволил моему страданию.  Однажды, когда я так плакала, пришла одна из сестёр посетить Иисуса в Пресвятых Дарах. Она приблизилась ко мне и спросила, почему я плачу, я ей рассказала о моей беспомощности и о том, как все забываю. Она взяла ключ и нашла все, что мне было нужно. С улыбкой и состраданием сказала мне, что я всегда могу просить у нее помощи, когда буду готовить церковь. Так я в будущем и делала. Тогда так велика была моя беспомощность, что все считали меня неспособной от природы ни к какой домашней работе. Даже мои родные говорили сестрам, что я ни к чему не способна. Только Господь, Бог добрый, захотел полюбить творение такое нищее и слабое как я. Да будет Он прославлен вовеки! Он, Бог любви, оказывал мне в то время огромную благосклонность и таким образом заботился обо мне.

Однажды я поднялась на лестницу, но была слишком невнимательна, и я упала с самой ее вершины. Я должна была бы переломать себе ноги, потому что упала с большой высоты и очень резко, но со мною ничего не случилось. В другой раз, когда я страдала тошнотой и не имела аппетита, захотела съесть одно из пирожных, которые часто готовили в монастыре, но я никому о том не сказала и даже забыла о своем желании.  На следующий день утром одна сестра принесла мне именно это пирожное, еще теплое, сказав, что его мне посылает сестра викария. Я очень удивилась, ибо никому не открывала моего желания. Когда я встретила викарию, то спросила ее, как она узнала о моем желании. Она ответила, что утром, когда еще была в кровати, внутренний голос сказал ей, чтобы испекла пирожное и принесла мне, ибо я его хочу. Я смутилась, думая об огромной доброте Господа, который так нас любит, что заботится даже о мелочах. Однажды очень больная я лежала в кровати и не могла кушать, а сестры купили двустворчатых  устриц. Только те, которые принесли мне, были полные, другие, что удивило всю общину, были пустые, и их пришлось выбросить. Я могла бы написать целую книжку о событиях, похожих на те, которые всегда меня удивляли и смущали.

Господь сделал так, что сестры и настоятельница очень меня любили. Он пробуждал в них огромную заботу о моем здоровье и о всяких моих нуждах. Они дополняли все мои упущения. Духовный отец велел, чтобы одна из сестер заботилась обо мне, и поддерживала в моих слабостях.  Он сам послал мне черешню в спирте, воду с корицей, шоколад и велел всё это есть. Сестра, которая заботилась обо мне, должна была его уведомить, когда закончатся эти дары, и когда он должен будет вновь всё прислать. Всё это стояло предо мною в столовой на столе, но я из-за тошноты не могла есть. Когда я видела перед собою пищу, мне хотелось плакать, и я не могла есть ее. Настоятельница, с состраданием глядя на меня, велела выпить сырое яйцо и есть столько, сколько принимает мой желудок.

Причиной ухудшения моего здоровья были чрезвычайные, неустанные внутренние посещения меня Богом. Я не могу этого описать, потому что каждый день я находилась как бы вне себя, а Господь одаривал меня бесчисленными милостями; Его чистота проникала в мою душу до самой глубины. Его Божья красота и моё желание смерти так воздействовали на меня, что я умирала, и в то же время не могла умереть. Какую великую боль мне это причиняло!

Никогда не смогу выразить Твоего безграничного милосердия, оказанного мне без всякой на то моей заслуги. Только ты можешь это сделать, не я, существо столь ничтожное. Я могу только стыдливо стоять перед Тобою, из-за моей неблагодарности по отношении к Тебе, Любовь моя.

Однажды утром, после св. Причастия, когда уже окончились совместные молитвы, я вернулась в келью, чтобы никто не заметил моего душевного состояния. Палящая любовь проникала мое сердце и истощала мое тело. Я была вынуждена лечь в кровать. Чистые глаза моего возлюбленного Бога проникали в меня, моя внутренность наполнилась особенной ясностью и тишиной. Тогда Господь сказал мне: «Я хочу тебя сделать матерью многих душ, которые через тебя хочу спасти». Среди многих показал мне монахинь, которых я не знала, и сказал, что я должна основать монастырь. Но Он ничего мне не объяснил, и я не поняла, что Он хотел сказать. Все мне казалось таким далеким и невозможным для меня, ибо я чувствовала себя очень слабой и неспособной ни к чему.

Потом, по воле Божьей должен быть закрыт монастырь в Марилиано: это объявил Господь настоятельнице за несколько дней до ее ухода из монастыря.  Все это произошло в экстазе, в присутствии всех сестер. Уходя, она обняла меня, поцеловала, и сказала: «Проси Бога за меня. Ты совершишь большие дела в Его славу». Монастырь этот потом ликвидировали, что случилось по распоряжению Бога, для Его большей хвалы. Настоятельнице Господь это объявил много времени после того, как я услышала слова Господа об основании монастырей. Но я всему этому не придала значения, потому, что мне всё это казалось невозможным. Я не понимала, как это может совершиться.

Но вернемся к моему рассказу о работе в ризнице. Умножались милости, которыми одаривал меня Господь. Мой духовный отец в то время пребывал в Неаполе, и мне надо было в письмах рассказывать ему все, что происходило в моем сердце.

По воле Господа отцы из Конгрегации Набожных Работников вели в нашем городе миссии. Некоторые из них вели духовные упражнения также и в нашем монастыре. Приехал отец, который возглавлял эту миссию, и который потом стал епископом. Тогда во мне появилось желание открыть перед ним душу. Но потом я решила, что лучше этого не делать, потому что уже много лет меня наставлял отец Варфоломей Какаче, неаполитанский священник, человек добродетельный, мудрый, уважаемый всем клиром как великий богослов, известный своей святой и невинной жизнью. Итак, я только исповедовалась у этого отца, ведущего миссию. Но на следующую ночь, во время молитвы, Господь мне велел, чтобы я открыла сердце этому отцу, ибо такова Его воля. В будущем этот священник должен быть моим духовным отцом. Господь объявил мне состояние его души, и сказал, что в прошлую ночь также этому отцу объявил мое духовное состояние. Утром я написала ему несколько слов с просьбой, чтобы пришел к решетке, ибо я хочу представить ему состояние моей души, и что такова воля Господа. После утренней проповеди он позвал меня, и я рассказала ему все, что со мною случилось ночью, и все, что Господь мне открыл о нем. Он сказал, что в эту же самую ночь получил откровение от Господа обо мне во время молитвы. Велел мне, чтобы я ему писала, но не оставляла еще моего духовного наставника, чтобы таким образом лучше узнать, что Господь от меня хочет. Он утвердил меня в понимании того, что мой духовный путь исходит от Бога.

Господь отдал меня в руки этого отца, чтобы я вкусила драгоценные плоды Креста, которых я раньше не знала, хотя этот отец был великим рабом Божьим. Наш разговор продолжался два часа, произошел в чрезвычайном порыве наших сердец. После его окончания я почувствовала огромное беспокойство. Мне казалось, что все, что я сказала, не имело никакой ценности, весь этот разговор был лишним, ибо я имела духовного наставника, а все, что случилось ночью, было делом сатаны, а не Бога. Это беспокойство продолжалось целый день, и меня мучил страх, что я опечалила моего Жениха, решив предпринять этот лишний разговор. Эти и другие похожие мысли  приходили мне в голову. На следующий день я решила смирить свою гордыню перед этим отцом, признав, что позволила сатане обмануть себя. Но он меня убеждал, что именно беспокойство исходит от сатаны. Велел мне силой послушания, чтобы я писала ему обо всем и не слушала лукавого. Это принесло мне мир. Во время духовных упражнений я встречалась с ним еще много раз. Один раз он проинформировал меня, что на  побережье близ города Амальфи, в местности Скала, он будет вести миссию со своим собратом, и там также предпринимает основание монастыря. Все это они будут совершать при помощи властей города, в  распоряжении которых был дом и нужные средства. По согласию епископа ординария оба отца взялись за это дело, и так был основан монастырь для девушек, желающих посвятить жизнь Богу. Они приняли устав св. Августина и Конституции св. Франциска Сальского, то есть устав сестер Посещения из Неаполя и все их обычаи. Община состояла из девяти девушек, приведенных этими отцами, и одной «домашней» монахини из ордена св. Терезы, которую избрали настоятельницей. Они начали монашескую жизнь очень ревностно, что привлекало других девушек. В течение короткого времени они достигли количества тридцать трех человек. Они смущались только тем, что их настоятельница, не живя ранее ни в одном монастыре, не знала, в чем состоит истинная монашеская жизнь, и не совсем хорошо толковала Устав и Конституции. Сестры делали много ошибок, а настоятельница не умела развеять их сомнений. Вышеупомянутый отец, который потом стал епископом, был духовным наставником этого монастыря, и вместе со своим собратом, сколько могли, помогали сестрам понять устав. Но и они, не имея опыта в этом деле, не угодили сестрам, которые просили Господа, чтобы позволил им познать Его волю. Эта ситуация продолжалась четырнадцать лет. Хорошее наставление отцов помогало сестрам возрастать духовно и на пути молитвы. С огромным пылом они подвигались в святых добродетелях, ожидая вмешательства Господа в отношении их монашеской жизни, согласной с уставом.

Все это рассказал мне отец, о котором пишу. Описываю все это, чтобы показать, как Бог начал свое Дело.

 

Глава 15

О том, как я вновь стала наставницей новиций и воспитанниц

 

  После года работы в ризнице, согласно святому послушанию, я вновь стала наставницей воспитанниц и новиций. Это было время процветания монастыря, ибо у нас было двенадцать воспитанниц и три новиции. И я получила обязанность выращивания садика моего Господа. Это стало для меня большим духовным утешением, ибо я была исполнена горячим желанием помогать ближним, и теперь я встретила души, которые пылали любовью к Богу. В то время Господь постепенно начал меня пробуждать от прежней беспомощности и одаривать ясным познанием: сверхъестественным светом, который освящал мой разум и наставлял в правде веры. Притягивая меня к себе, Господь показывал мне свою жизнь, и учил, что Он является жизнью праведного человека. В глубоком любовном соединении мой Иисус, своею благодатью, одарил меня сладким опытом вечной жизни и дал понять слова из святого Евангелия: Ego sum Via, Veritas et Vita, nemo venit ad Patrem nisi per Me” - «Я - Путь, Истина и Жизнь. Никто не может придти к Отцу, как только через Меня». Показал мне чудесное дело соединения Божества с человеческой природой, позволяя понять, что человек может достигнуть этого через веру, благодать Святого Духа и прекрасные плоды добрых дел. И все это силой Его пресвятой жизни, которою Он вел на земле, будучи человеком путником. Он становится Путем к Небу. Истина, благодаря добродетели веры, была передана нашему разуму как сверхъестественный дар. Истина является светом благодати нашему разуму. Жизнью – благодаря соединению Божьего Лица с человеческой природой. Он живет через любовное соединение в Боге, и является Путником во всех дорогих душах, становясь жизнью их жизни.

Он сделал Себя мистической лестницей, по которой человек поднимается с земли на небо, как я это объяснила в первой книге «Ступени молитвы». Человек выходит из суетности этой земли и по мистической лестнице из золота, которой становятся добродетели жизни нашего Господа Иисуса Христа, поднимается на самую высоту неба, где восседает Бог. Поэтому Иисус говорит, что никто не может придти к Отцу, как только через Него. Мы знаем как небо далеко от земли. Кто мог бы туда подняться кроме Того, Кто оттуда снизошел путем своих чрезвычайных унижений, Кто сделался похожим на нас, чтобы мы, благодаря соединению с Ним, могли подняться на небо, и там радоваться жизни вечной? Он говорит, что никто не войдет на небеса, как только Тот, кто сошел с неба. Итак, Ты мне объяснил, в чем состоит совершенное соединение человека со Словом Человеком Богом и Его Божье действие в человеке. Путь – это дела и добродетели Иисуса Христа, которые через благодать стали делами человека. Правда веры была передана нашему разуму как  сверхъестественный дар для возлюбленной души. Жизнь - это любовь и соединение с возлюбленным Словом. Таким образом, Он является Путником в тех, кто через любовь и истинное соединение становятся с Ним одним целым в Боге через веру, святые дела и благодать Святого Духа. Все те, кто соединен с Ним в вере, в делах и благодати, через любовь, как одно Лицо в Иисусе Христе Человеке Боге, вступят на небо.

Бог сотворил небеса так далеко от земли потому, чтобы человек понял, что если не отречется от всего земного, видимого и чувственного, не поднимется на небо с Тем, Кто с неба сошел. Я исповедую мое огромное неведение в отношении этих истин, ибо, когда мне Господь это объявил, благодаря опыту любви, я думала, что уже достигла неба и обрела особую благодать. В этом состояло мое огромное неведение, ибо все это было только залогом, а не обретением. Еще многое мне надо было пережить, ибо я еще слишком крепко держалась земли и не была еще очищена водою и огнем страданий и трудностей. Я была полна земли, а думала, что я чиста, ибо чистота моего Иисуса покрывала меня и наполняла благоуханием. Эти «посещения» Господни озаряли меня Его светом. Видения эти были похожи на полученные израильтянами, которые увидели обещанную землю намного раньше, чем обрели ее как свое имение. Наша гордыня проявляется в том, что мы считаем себя более важными, чем действительно являемся. Господь захотел, чтобы израильтяне обрели обещанную землю, борясь и побеждая силой своих войск, а также через многие страдания. Итак, есть воля Господа, чтобы духовный человек боролся оружием креста, и побеждал, многие годы стремясь к обретению глубокого соединения со Словом, любящим нас Богом.

С момента, когда Господь начал освещать мой разум этими истинами, отступили мои душевные волнения и внешняя беспомощность. Во мне появилась внутренняя прозрачность и понимание Священного Писания, как и всего Закона, полученного от Господа. Все это было очень приятно, и всем этим меня одарил Иисус, Любовь моя, Слово Божье.

 

Глава 16

О том, как по воле Господа был ликвидирован монастырь в Марилиано

 

Господь изменил состояние моей души, одарил меня силами, и поправилось мое здоровье. Я не помню, чтобы когда-то в жизни была совсем здорова, с детства я страдала разными болезнями желудка, кишечника, иногда меня мучила тошнота. Но Господь хотел, что бы в то время для очищения моего тела я предпринимала разные телесные умерщвления. Я получила разрешение от духовного отца, и начала практиковать то, что Господь мне велел. Во мне пробудилось горячее желание любви и страдания ради Того, кто меня так сильно любил. Но оказалось, что я плохо поняла, какого умерщвления ожидал от меня Господь. Я думала только об умерщвлении тела, а Он хотел, чтобы я соединила телесное умерщвление с духовным умерщвлением и с покаянием. Я поняла это лишь позже, ибо не была способна всего понять, пока Господь не дал мне познать, что означает умереть в себе самой. Это я объяснила в книге «Духовный садик», которую написала согласно повелению послушания, уже в монастыре, где нахожусь теперь.

После года и нескольких месяцев с того момента, когда я начала писать отцу миссионеру, который вел у нас духовные упражнения, монастырь начал переживать большие трудности. Феодальная владелица территории Марилиано, графиня Изабелла Мастрилло, которая имела большое влияние, пыталась получить полную власть над монастырём и тем самым принесла монахиням большие беды: завладела всем имуществом монастыря и лишила сестер духовных отцов. Все это было ужасным делом сатаны, и невозможно описать мучений, пережитых сестрами. Поэтому местный епископ посоветовал сестрам, чтобы каждая из них взяла свое приданое, и поискала себе место в другом монастыре. Вследствие влияния графини он сам был не в состоянии сохранить в монастыре покой и монастырские порядки, и советовал сестрам ликвидировать монастырь, и таким образом освободить его от рабства и подчинения графине. Сестры приняли совет епископа, как единственный выход, чтобы освободиться от неустанных преследований и в будущем. Сестры написали своим родственникам о своем решении и совете епископа, и их родственники согласились с этим. Я написала не только моей семье, а также вышеупомянутому отцу миссионеру, чтобы выслушать еще его мнения, и узнать волю Господа в отношении меня и моих двух родных сестёр, старшей, которая уже принесла обеты, и младшей, которая была воспитанницей. Он ответил мне, что Господь несомненно хочет, чтобы мы вступили в основанный им монастырь в Скала, где он в то время был духовным наставником. Таким образом, после потери моего предыдущего наставника, отца Варфоломея Какаче, который вел меня много лет, Господь дал мне нового наставника.

Я вскоре написала нашей семье, что мы втроём оставляем монастырь. На время решения нашей дальнейшей судьбы, родственники перевезли нас на семейную виллу в Портичи, чтобы мы немного отдохнули после пережитых волнений. Мы пробыли там целый месяц. Я не сразу представила нашему родному отцу предложение духовного отца, чтобы вступить в монастырь в Скала. У меня еще были сомнения, ибо наши родственники, прежде всего наш отец, начали переговоры с основателями нового монастыря в Трамонти, в нескольких милях от Неаполя, ибо хотели устроить наше будущее. Родственникам эта возможность казалась положительной, и они склонялись к этому решению: мы были бы основательницами этого монастыря, который, кроме того, находился близко от родного города. Также ответственные за его основание не переставали нас просить об этом и даже настаивать, представляя много аргументов. Я уже не знала, что делать и сомневалась, в чём заключается Божья воля. Однажды утром, когда я приняла св. Причастие, Господь сказал мне: «Моя воля в том, чтобы ты поступила в монастырь в Скала. Там ты будешь упражняться в добродетели смирения, и будешь среди сестер наименьшая из всех». Тогда я освободилась от всех сомнений и страхов, а нашему отцу представила твердое решение вступить в монастырь в Скала. Он, после многих разговоров, чтобы не огорчить меня, согласился с моим выбором. Мое решение не совсем понравилось старшей сестре, которая была уже монахиней принесшей обеты, ибо в монастыре в Скала не было других духовных отцов, кроме двух этих миссионеров, которые его основали. И еще не было разрешено обращаться к другому духовному наставнику, только к отцу Фалькоя, который ей не нравился. Он был очень строгий, а моя сестра по природе была очень робкая. Но она приняла во внимание моё решение, и когда я сказала ей, что на то есть Божья воля, чтобы мы поступили именно в этот монастырь, сразу успокоилась и решила поступить со мною в монастырь в Скала.

 

Глава 17

О вступлении в монастырь, о приключениях во время пути и других распоряжениях Господа

 

Господь сам решил вопрос о моем вступлении в новый монастырь в Скала, через того отца, о котором я раньше писала, и который устроил все дела, связанные с приданным всех трех сестер, и в конце этот отец определил день отъезда. Он обещал вместе с другими священниками, викарием Скала и Равелло отцом Анджелло Крискуоло и отцом  Анджелло Панталео сопровождать нас в пути. Затем они приехали в Неаполь, и мы, переживая огромную радость, что можем закрыться в святых стенах монастыря, решили ехать. Был январь 1724 года. Сатана, который всегда старается препятствовать во всех делах во славу Божью, также во время этого пути показал свои действия. Лошади, раздраженные самими возницами, понесли карету, и если бы не помощь Господа, мы бы упали в пропасть. Одна из карет перевернулась, и ее колеса проехали по ногам одной из сестер. Благодаря опеке Божьей Матери она осталась без повреждений. Во время всего пути лошади неслись во всю прыть, как бы движимые сильным ветром. Нам казалось, что мы окончим путешествие в пропасти, но с помощью Бога и Богородицы, мы здоровыми и невредимыми добрались до монастыря в Скала, где добрые монахини приняли нас с радостью. Итак, я, как и мои родные сестры, сразу захотела быть в числе новиций. С такой просьбой мы обратилась к духовному отцу, и он положительно отнесся к нашему желанию. Через пятнадцать дней после вступления мы облеклись в рясу св. Франциска Сальского Ордена сестер визиток, и с огромной радостью и пылом начали новициат. Нам казалось, что это был для нас опыт неба на земле. Оживленные нашим пылом другие сестры, уже после обетов, захотели вместе с нами повторить новициат. Всего нас было двенадцать. Мы соревновались в рвении,  идя по пути монашеской жизни, а Господь неустанно разливал на нас реки своего милосердия. Наставницей новиций была монахиня великого духа и рвения. Она содействовала нашему духовному возрастанию и совершенству. Я была счастлива, что живу среди таких сестер, а Господь как бы хотел вознаградить все мои страдания, которые я пережила при закрытии монастыря в Марилиано. Особенно я радовалась уединению и миру, ими Господь одаривал меня в этом святом месте.

 

Глава 18

О многих благодатях, которыми Господь одарил меня

 

Господь начал обильно изливать на меня потоки благодати и милосердия, а самым драгоценным даром было для меня св. Причастие, которое по повелению духовного отца я могла принимать ежедневно. В св. Причастии я чувствовала, что Господь наш Иисус Христос преображает меня в себя самого. Тогда Он сам, в Божьем свете, отпечатывал в моей душе все добродетели своей пресвятой жизни. Все это наполняло меня огромной радостью.

Однажды утром, во время св. Причастия, я услышала в глубине моей души слово, которое высказывается в Символе веры во время св. Мессы: Единосущный Отцу. Тогда моя душа наполнилась как бы бальзамом, всеми благами. Во мне появились все добродетели, издающие благоухание Божьего Слова, которое стало человеком. Я поняла, что эти добродетели должны руководить делами  всей моей жизни и жизни всех праведных людей. Но когда мгновения соединения с Господом проходили, я, бедная, замечала, насколько являюсь непохожей на моего Господа, на мой Первообраз, копией которого я становилась. Поэтому я жила у ног Господа в огромном унижении, осознавая, что не отвечаю достойно на Его великое милосердие.

На другой день утром, также в св. Причастии, Господь сказал мне: «Приготовь себя, потому что во время Великого Поста Я сделаю тебе большой дар». Я погрузилась в чрезвычайное сосредоточение до такой степени, что даже сестры из общины казались мне тенями. Все мои внутренние власти были так охвачены Господом, что я не была способна думать о том, что я делала или что делали другие, будучи полностью погружена в Слово и отдалена от всего сотворенного. Я ощущала, как из Слова изливается источник благодати и огромная река всякого совершенства и добродетелей, которые Иисус мне передает. Тогда Господь Иисус Христос одарил меня своим Божьим Сердцем. Охваченная Его безмерной любовью и сладостью, я изливала реки слез. Господь соединял меня со своей жизнью и обещал, что в вере, надежде и любви я буду соединена с Ним на веки. Дух Святой соединил мою волю с Божьей волею, и так ее преобразил, что с того момента мне казалось, что я воскресла к новой жизни, отличающейся от моего прошлого существования. Не хочу теперь говорить обо всех милостях и благах, которыми Господь меня одарил, потому что в моем рассказе был бы огромный хаос. Пишу только о том, что касается Дела нового Института, данного мне Господом. Все делаю исключительно для хвалы Бога и чтобы исполнить повеление святого послушания.

Глава 19

О том, как Господь объявил мне свое Дело

 

В крестные дни, в апреле 1725 года, после св. Причастия, во мне вновь совершилось преображение моего естества в Естество нашего Господа Иисуса Христа, но иначе, чем раньше, когда этот опыт был очень коротким. Теперь на мгновение я увидела нашего Господа Иисуса Христа, который соединил свои пресвятые руки, стопы и бок с моими. Это не произошло в человеческом теле, но в Божьем блеске и красоте, это не выскажет никакой язык. Мою душу тронула духовная чистота и сладость, ранее я никогда их не ощущала. Мне казалось, что в это блаженное, счастливое мгновение я покинула нынешнюю жизнь. Я вкусила все драгоценные блага, которые своей жизнью принес нам наш Господь Иисус Христос. Он отпечатал их в моем сердце. Тогда я услышала голос Господа, который сказал, что Он отпечатал эти знаки не только в моем сердце, но также во всех тех, кто через меня получит жизнь в Нем. Тогда я поняла, что Господь через меня хочет дать миру новый Институт.

Правила жизни и Устав этого Института – все заключено в Его жизни. Она как открытая книга, говорящая о безграничном совершенстве Бога, содержащемся в Божьем Агнце. Все это отпечаталось в моей душе и в моем сердце. Я была восхищена величием полученных от Господа благ. Я была как бы вне себя, тело мое оставалось недвижимым много времени, хотя Божье дело преображения моего духа длилось очень коротко. В тот момент я была полностью охвачена Богом.

После совместной молитвы, по обычаю тех дней, начался крестный ход. Хотя новиции призывали меня и даже трясли, чтобы я поднялась и пошла вместе с ними, я этого не слышала и не чувствовала. Иногда случалось, что во время молитвы я находилась как бы в духовном, сверхъестественном обмороке. Сестры знали об этом и оставили меня. После крестного хода они вернулись в хор, а я пребывала там в таком состоянии до молитвы девятого часа. Тогда «я вернулась в себя» и вместе с сестрами прочитала молитву, после которой пошла в столовую. Все то, что со мною случилось, привело меня в восторг.

 

Глава 20

О страхах и сомнениях, в которые я погрузилась, и о разговоре с моей старшей сестрой, которая посоветовала мне обратиться к наставнице новициата, что я и сделала

 

Когда окончилось мое соединение с Господом, меня начали мучить беспокойство и сомнения, и я погрузилась в размышления. В это время мой духовный наставник находился в Риме, занятый важными делами своей Конгрегации. Мне не с кем было поговорить о том, что происходило в моем сердце. Я не соображала, как, когда и где Господь хочет осуществить все, что объявил мне. Более всего меня беспокоило сомнение: от Бога ли все это исходит или нет? Итак, я решила не обращать внимания на все, что со мною случилось, чтобы освободиться от страха, что все это является делом сатаны. Ибо я начала подозревать, что сатана прикрываясь Божьим делом, хочет меня обмануть, чтобы нарушить мир моего сердца, которому я радовалась в этом монастыре. Тем более что я здесь была новой монахиней, и до момента объявления прошло только пять и шесть месяцев от моего вступления. Тогда мне было 28 лет. Я  чувствовала себя еще немного неловко и потому решила промолчать и обо всем забыть.

В смирении я молилась Господу и просила Его о милосердии, помощи и свете, а также о том, чтобы не позволил лукавому победить в моей душе. Это была неустанная борьба, ибо сатана мучил меня внутренним беспокойством, напоминая, что после многих страданий я уже покинула один монастырь, а теперь, когда я немного обрадовалась покою сердца, вновь начала испытывать что-то для меня непонятное. Кто мне поверит, что это Божье дело, если я в этот монастырь вступила последней и еще новиция? Но в глубине сердца, не смотря на эти сомнения, я чувствовала уверенность и покой. Мне казалось, что я нахожусь как бы на двух полях сражений, и я постоянно боялась, чтобы моя жизнь и мой внутренний путь не стал жертвой сатанинского обмана. Эта борьба продолжалась много дней, а я, сосредоточенная в глубине моего естества, молилась неустанно, не разговаривая ни с кем. Эта нерешительность привела меня к молчанию и грусти. По моему поведению также было видно, что мне не хватает обычной радости духа. Моя старшая сестра, монашеская жизнь которой отличалась чрезвычайной чистотой, заметила во мне знаки внутреннего мучения и деликатно спросила, что случилось. Я ей сказала, что меня мучают сомнения по поводу того, что происходит в моем сердце. Тогда она меня принудила, чтобы я открыла ей, что меня так мучит. И я ей все рассказала: об объявлении, данном мне Господом, о сомнениях и страхах, но одновременно о сопровождающей меня в глубине сердца уверенности и мире, которые происходили от Бога. Я сказала ей также о том, что чем больше молюсь, охваченная внутренним сосредоточением, тем менее подчиняюсь сомнениям и страхам. Кроме того, Господь удостоверяет меня, что все это Его дело, а не сатаны. В глубине сердца я чувствую полноту Его любви. Но лишь только проходит момент сосредоточения, меня сразу охватывают сомнения. Моя сестра, когда все это услышала, ободрила меня и поощрила, чтобы я открыла мое сердце наставнице новиций, и чтобы я у нее искала совета и помощи, ибо нельзя об этом забыть, как я ранее хотела. Она также мне посоветовала, чтобы я все отдала в руки Господа и святого послушания. Когда я решила поступить согласно совету моей сестры, сердце мое успокоилось. На следующий день я обратилась к наставнице, женщине отличающейся сильным духом и добродетельной жизнью, и сказала, что хочу доверить ей дела моей души. Мы договорились встретиться после утренней рекреации. Во время молчания после обеда, она позвала меня в спокойное место, чтобы я могла ей все рассказать. И я рассказала ей о моем духовном опыте, обо всех моих сомнениях и страхах. Я думала, что новизна этого дела приведет наставницу в ужас и беспокойство. Но случилось наоборот. Господь ободрил ее дух и наполнил рвением. Она воспламенилась Божьей любовью и со слезами радости сказала: «Да будет прославлен Господь, который выслушал наши молитвы и желания, возносимые к Нему много лет. Мы Его умоляли, чтобы Он усовершенствовал наш монастырь, который не был основан монахиней из ордена визиток, и потому мы не сумели понять духа устава св. Франциска Сальского, принятого нами. Теперь пришло время, и Господь сам даст нам твердый фундамент монашеской жизни». Она, исполненная радости и духовного утешения, долго мне рассказывала о беспорядках, которые  царствовали здесь много лет именно потому, что основательница и настоятельница была монахиней, которая никогда не жила в монастыре. Она была доброй женщиной, но, будучи слишком простой, не имела таланта, чтобы управлять монастырем: нехорошо, что основательница не прибыла из монастыря визиток. Наставница новиций поделилась со мною еще другими бедами, а после разговора велела мне подробно написать обо всем, что со мною случилось и переслать это письмо духовному отцу, который скоро должен был вернуться из Рима.

 

Глава 21

Об объявлениях, как осуществится Дело Господа

 

Два дня спустя, когда полная сомнений и страхов, касающихся того, что происходило со мной, я приступала к св. Причастью, то смиренно просила Господа о помощи. Он позволил мне увидеть Себя, и сразу рассеялась вся моя темнота. В пресвятой Гостии я увидела Господа в рясе темно-красного цвета, в которую должны быть облечены монахини нового ордена, а также в плаще поверх рясы. Это видение было очень коротким, и я смотрела на Господа глазами души, а не тела. Он был в блеске и свете, ни с чем не сравнимым. Плащ на Нем был цвета ясного неба, а ряса была как пурпур, вся блестящая. Сам Господь мне показал, какая она должна быть, и я все записала в Уставе. Тогда Господь убедил меня, что это Он сам мне явился, а не сатана, как мне казалось. Сказал, что хочет, чтобы я жила Его жизнью. А как знак для меня, что это Его дела, Он одарит меня большой жаждой претерпеть обиды и мучения ради Его любви. И эта жажда будет во мне неустанно возрастать. Также сказал, что всё, что люди мне сделают, хорошее или плохое, все это сделают Ему. Поэтому я должна преобразить мою жизнь в Его жизнь, чтобы я, таким образом, родила Его в мире, в Его возлюбленных душах, как истинный свидетель Его спасительных дел совершенных из любви к людям. Он позволил мне также увидеть, что все это записал своей драгоценной кровью в моем сердце, и в конце велел, чтобы я, от Его имени, написала Устав. Я должна была его писать один час в день, сразу после св. Причастия, когда он оставался отпечатан в моем сердце и в моей памяти. В этот момент также объяснил мне значение такой рясы, содержание Устава и дух Института. Сказал, что в новом Ордене нельзя пользоваться титулами основателей, ибо Он сам становится Краеугольном Камнем Ордена, строительным раствором являются евангельские зерна Слова Божьего,  а мое сердце землею под его здание. Строитель всего - Бог Отец.

Сорок дней я должна была поститься, писать Устав, неустанно молиться и соблюдать молчание, чтобы таким образом очиститься, оторваться  от себя самой, преодолеть все препятствия и ничего не писать от себя. Только тогда Божье Величие может совершить во мне дело своего милосердия. Господь хотел, чтобы я была как младенец, только что оставивший чрево матери, который еще сам ничего не может сделать, а его мать является той, которая все делает для него. И я стала именно таким младенцем, порожденным в чреве Его любви, беспомощным в совершении добра, но искупленным Его Словом, ставшим человеком. Он, то есть моя Мать, кормил меня своим Святым Духом, и я, наполненная Его Духом, писала Его Устав.

Ещё Господь велел мне, чтобы я без страха обо всем написала моему духовному отцу, ибо такова Его Божья воля.

 

Глава 22

О мучениях, показанных мне Господом,

которые я должна была выстрадать ради Его Дела

 

Я разговаривала с наставницей новициата о том, что произошло в моей душе, и она велела мне все точно описать, чтобы она могла это письмо передать духовному отцу сразу после его возвращения из Рима. В то время, по воле Господа, две другие сестры почувствовали огромную духовную радость. Как было у них заведено, они делились между собою духовным опытом, и разговаривали между собою о том, что, как им кажется, Господь хочет их одарить какой-то благодатью. «Не понимаем, в чем она состоит, но в сердце чувствуем огромную радость» - говорили они, когда к ним подошла наставница. Она со своей стороны подтвердила, что на самом деле так есть, и что Господь хочет их одарить чрезвычайною благодатью. Сестры попросили ее, чтобы для их утешения объявила им все, что знает. Тогда она уже не могла больше скрывать новости и сказала им. Это еще более увеличило их внутреннюю радость, и Господь утвердил их, что это действительно Его Дело. Также и другие сестры, во главе с наставницей, получили много духовного света для утверждения этого Дела.

Однажды вечером, после молитвы завершения дня, я продолжала молиться, и в смирении стояла перед Господом, тогда мой дух в огромном сосредоточении был охвачен Божьей ясностью. Господь в тот момент дал мне понять, что именно в этом монастыре должно быть начато Его Дело, ибо такова Его воля. А мне велел, чтобы я от Его имени написала Устав, который Он мне обещал продиктовать. Он также мне сказал, что я испытаю много страданий и стану как бы щитом, в который будут стрелять и который должен принять много ударов от людей. Точно мне показал, что я должна буду испытать: это было море боли. Я буду лишена уважения, отвергнута, оставлена самыми дорогими мне друзьями, буду пребывать в одиночестве, без всякой человеческой помощи, обвиненная многими людьми, высмеянная и поруганная, как сосуд полный оскорблений. А все это для того, чтобы во мне действительно осуществилась жизнь Господа. Я поняла, что меня будут считать визионеркой, что я буду лишена доброй славы, погребена под оскорблениями, без всякого духовного утешения, переполненная страхом, находясь как бы в руках адских неприятелей. Когда я осознала все это, мое тело заледенело и покрылось холодным потом. Внутренне я почувствовала сильное потрясение, какое еще никогда в жизни не переносила. Хотя я ощущала ужасный страх и переживала смертельную агонию, душа моя пребывала в нежных руках Господа, в покое и полном повиновении. После молитвы меня охватила сильная слабость и, как мертвую, меня повели в постель. Спустя много времени чувства мои начали возвращаться. Сестры думали, что я была одержима какой-то болезнью, и для укрепления принесли мне лекарство. Наставница новиций приблизилась ко мне и спросила, что случилось, и тогда я рассказала ей обо всем, что Господь мне объявил.

 

Глава 23

О том, как по повелению наставницы новиций и обычного исповедника я написала Устав,       а также о многих чудесах, которые Господь тогда совершил

 

Обычный исповедник, который исследовал меня во всем, что касалось Дела Господа, поручил мне написать Устав. То же самое сделала наставница новиций. Я начала писать его в тот момент, который определил мне Господь. Это был час благодарения после св. Причастия, когда я испытывала особенное присутствие Духа Господа и чрезвычайное сосредоточение в Боге. Потенции моей души были так заняты, что я не могла думать о том, что писала. Я делала это под чью-то диктовку, в особенном присутствии, как будто много богословов объясняли мне, что писать. Часто я даже не замечала, что я пишу. А когда проходил час благодарения после св. Причастия, я не была уже в состоянии написать ни одного предложения. Тогда я откладывала работу на следующий день. В этот период, продолжающийся сорок дней, я постилась, потому что так хотел Господь. Все это было Его дело. Несмотря на то, что я питалась только хлебом и фруктами, и делала еще  другие телесные умерщвления, моя душа и тело были так крепки, что мне казалось, что я жила как бы сверх моих сил (обычно я чувствовала себя очень слабой). Вместе со мной постились все сестры, которые получили от Господа подтверждение Дела.

Я не могу не рассказать об одном чудесном случае, который произошел в период сорока дней, когда я писала Устав. Вечером, когда все сестры ложились спать, в монастыре неизвестно откуда раздавались приятные звуки органа. Сестры испытывали сладкое внутреннее сосредоточение, и святое внутреннее пробуждение любви к Богу, разжигающее в них душевную радость, и это не позволяло им заснуть. Поэтому они много времени проводили в непрестанной молитве, и ночь была для них как день. Ни одна из сестер из-за недостатка сна не ощущала ущерба здоровью, не опаздывала на утреннюю молитву. Этот звук слышался только в новициате, в котором было двенадцать новиций, и тринадцатой была их наставница. Все слышали эти звуки; они были достаточно сильными и, хотя слышимыми ушами тела, однако более впечатляющими для души. В этот период я написала Устав и сообщение о том, каким путем Господь передал мне свое Дело, а также описала все другие полученные мною милости. Затем отдала все это наставнице новиций, которая сохранила весь текст до возвращения из Рима нашего духовного наставника. Он должен был приехать вскоре после Пасхи, так что мы решили подождать его приезда, чтобы выслушать его мнение. Лишь семь сестер, которым Господь подтвердил Дело, знали, что происходит. Никакие другие сестры, даже настоятельница, которая была слишком проста и неопытна в духовных делах и путях молитвы, не были введены в это дело. Духовный наставник велел сестрам в таких делах обращаться исключительно к нему, и не доверять настоятельнице того, что касалось дел их совести. Обо всем, что происходило в сердце каждой сестры, он хотел знать лично.

Глава 24

О дальнейшей судьбе Дела Господа после возвращения духовного наставника из Рима

 

 

После Пасхи духовный наставник вернулся из Рима в Неаполь. Когда о том сообщили наставнице новиций, она тотчас же отослала ему пачку писем, в которых я описала все, что произошло в моей душе относительно нового Института. Наставница новиций сохранила у себя только Устав, потому что еще не были окончены некоторые копии, которые она поручила сделать сестрам, введенным в Дело Господа. 

Прочитав все, отец ответил и послал нам отдельные письма, наставнице новиций и мне. Его ответы имели тон очень строгий и унижающий. Он утверждал, что я лишена чувств и не должна обращать внимания на свои мечты, что мне надо унизиться перед Господом и сжечь Устав. Он велел мне не приступать к св. Причастию до его приезда в Скала. Второе письмо он направил наставнице. Советовал ей, чтобы та проследила выполнение его повеления и должным образом унизила меня, сохраняя все произошедшее в абсолютной тайне. Но этих писем, по воле Господа, мы в монастыре не получили. Через пятнадцать дней, не получив ответ, обычный исповедник предложил наставнице послать Устав в Неаполь, так как выдался удобный случай. Так мы и сделали, а духовный отец, прочитав устав, еще раз нам написал. В этот раз, вдохновлённый Богом, он велел наставнице, чтобы та позволила мне приступать к св. Причастию, ибо голос совести так ему говорит. Также сообщил нам, что приедет в Скала в сентябре, чтобы узнать какова воля Господа. Это второе письмо мы получили быстрее, чем два первых, посланных нам месяцем раньше, в которых духовный отец велел нам сжечь Устав, а мне не принимать св. Причастия. Мы очень удивлялись, что так долго их не получали, и не могли понять, как это произошло, ибо никогда раньше так не было. Мы всегда передавали письма очень надежным путем. Вместе с наставницей я благодарила Господа за Его милости и просила Его о свете для духовного отца. Я молилась в смирении, чтобы Господь очистил меня от всего, что мое, лишь бы исполнилось то, что будет в Его большую славу. Я видела в себе много несовершенств, и так мало участия в Его Божьем милосердии. Пребывая в таком состоянии перед Господом, я услышала, как Он сказал, что в осуществлении Его Дела будет много препятствий, происходящих от людей, и всегда человеческое будет мешать его исполнению. В моем сердце появилось сильное беспокойство, ибо я думала, что мои несовершенства становятся причиной этих трудностей. Потому я очень просила Господа, чтобы очистил меня, ибо я не хотела стать препятствием в Его Деле.

 

Глава 25

О том, как Дело Господа было признано многими теологами, которые собрались, чтобы его оценить

 

 

Духовный отец, прочитав и обдумав Устав, признал, что он является делом Господа и Его волей. Хотя он был человеком образованным и уважаемым в Неаполе, счел правильным и важным услышать мнение других теологов. Он пригласил много умных и святых отцов, которые на организованном им конгрессе должны были оценить Устав. Все без труда признали, что это действительно дело Божье. Поставили только два условия. Первое - чтобы этот Устав опирался на один из древних монашеских Уставов, уже утвержденных Святым Престолом, и тогда, без всяких препятствий, его можно будет осуществить. Это поможет в его принятии также и епархиальными епископами, если бы они видели трудности в выдаче декрета, утверждающего совсем новый Устав. Второе условие касалось способа осуществления дела. Монахини в Скала уже жили по Уставу Ордена Визиток Св. Франциска Сальского и все принесли обеты в этом институте. Перемена устава на более строгий являлась трудным делом, а именно таким уставом был Устав Ордена Пресвятого Искупителя. Поэтому было решено, что если не будет согласия всех сестер уже принесших обеты и соблюдающих Устав Визиток, эта перемена, чтобы избежать беспокойства и трудностей, не произойдет. Было также решено, что исполнителем того, что установил конгресс теологов, будет духовный отец общины сестер из Скала.

Глава 26

О большом шуме, сделанном сатаной в монастыре в Скала во время конгресса теологов

 

Сестры в монастыре в Скала не знали о шагах, предпринятых их духовным наставником, и об организованном им в Неаполе конгрессе теологов, касающимся Дела Господа. Сатана безумствовал и выливал свою злобу на сестёр. Шумел по ночам, чтобы помешать молиться тем, кто ревностно бодрствовал. Особенно во время конгресса терзал их днем и ночью, пугая дьявольскими криками и адским грохотом.

Однажды вечером, во время великого молчания, когда все сестры легли спать, черт под видом огромной черной собаки вошел через дверь новициата и мордой стянул одеяло с одной новиции. Потом подошел к моей кровати и ударил меня так сильно, как будто железной рукой, так что я три дня ощущала ужасную боль в боку. Я не могла ходить, ни даже чуть-чуть двигаться. Духовный отец силой послушания велел, чтобы эта боль меня оставила, так и случилось.

В другой раз, среди ужасных криков и грохота, какими сатана  всю ночь пугал сестёр, чтобы помешать осуществлению Дела,  он сказал слова: "Проклятый конгресс". Тогда сестры не поняли их значения, но через три дня пришло письмо от духовного отца, направленное к обычному исповеднику монастыря, в котором он сообщил сестрам, что Устав был принят конгрессом теологов в Неаполе. Только тогда сестры поняли слова, высказанные бесом. Черт, однако, по-прежнему искал способы, чтобы их испугать.

Однажды, когда мы молились, читая Час чтений, среди наших голосов можно было услышать голоса зверей, которые повторяли, как бы в том же самом тоне, но мешая нашей молитве страшными криками. До такой степени они нас беспокоили, что мы не могли окончить молитвы. Некоторые сестры очень их боялись, другие - только смеялись.

В другой день, когда я гуляла в саду, в молчании и сосредоточении, как было в обычае этого монастыря, вдруг на меня посыпалось огромное количество камней. Я не могла понять, откуда они падают, ибо стены затвора были очень высокие, а камни были брошены низко, как будто невидимой рукой. Одна из сестер, которая случайно оказалась рядом, крикнула, чтобы я ушла оттуда, потому что бес еще не окончил своего дела, и может повредить моему здоровью. Когда она отдалилась, какая-то невидимая рука изо всей силы ударила меня в спину, так что я много дней не могла от боли двигать плечами. Эта история была бы  длинной, если бы я хотела пересказать все, что неприятель делал тогда в монастыре. Позже напишу еще одну главу, немного обширнее, на эту тему.

 

Глава 27

О том, как духовный отец прибыл в монастырь в Скала  и как явным стало Дело Господа, но  оно еще не могло осуществиться

 

В сентябре 1726 (или 1727) года духовный отец прибыл в Скала, чтобы в разговоре со мной лучше познать Божье Дело и предпринять правильные шаги в осуществлении воли Господа. Он начал с разговоров со всеми сестрами, которым Господь подтвердил Дело, объявленное мне. Они засвидетельствовали и подтвердили то, что произошло в моей душе. Это были очень хорошие сестры; они первые прибыли в монастырь в Скала. Позже он разговаривал со мной и укрепился в убеждении, что это Дело Бога. Он всех призвал к молитве, потому что планировал созвать капитул монастыря, на котором хотел предложить новый Устав, не открывая сестрам, кому Господь его объявил. С таким намерением он обратился к епископу ординарию и его викарию, которые были расположены к монастырю. Он хотел доверить им все, что произошло, спросить их мнения и получить их согласие, чтобы Дело могло осуществиться. Они не только согласились, но даже торопились в его осуществлении, чтобы могла исполниться воля Божия. Итак, отец вернулся с разрешением и благословением епископа. Он также постарался, чтобы его собрат, который был вместе с ним с начала основания монастыря, а в это время был главным настоятелем его Конгрегации, сел в исповедальне и услышал от меня все, что Господь мне объявил о своем Деле. Мне же, будучи еще новицией, велел передать ему все очень точно. Я так и сделала. Он, выслушав меня, разволновался до слез и сказал: «Сегодня я действительно получил великое духовное утешение». Таковы были его слова. Духовный отец, видя, что путь к осуществлению Дела становится все более гладким, решил созвать капитул сестер, и объявить содержание нового Устава, который мы должны были принять. Он также хотел узнать мнение сестер об этом и провести голосование, как было рекомендовано.

Так был созван капитул. Духовный отец сказал сестрам речь, в которой представил им Дело Господа, не выявляя «канала», которым пользовался Господь. Славил доброту и милосердие Бога в том, что Он избрал именно нас, чтобы явить свою славу, хотя мы совсем этого не заслужили. Эта речь, полная доброжелательности и любви, побудила сестёр к прославлению Господа. Духовный отец также объяснил, что сестры через голосование должны выразить свое мнение, чтобы ясно показать, что со всей свободой принимают новый Устав, который несет с собой более совершенный и более строгий стиль жизни. Все сестры с огромной готовностью и радостью ответили, что новый Устав - это счастье для них и что они со всей решимостью его принимают. Только настоятельница ответила, что хотя и радуется, однако в таком важном деле она чувствует необходимым представить духовному отцу и его собрату две трудности.  Кроме этого, она готова все принять. Так закончился капитул.

Глава 28

О том, как сатана воспользовался настоятельницей, чтобы помешать быстрому осуществлению Дела Господа

 

После капитула, сестры обнялись с большой радостью, благодаря Бога и желая быстрого осуществления Его Дела. А настоятельницу мучило любопытство; она хотела знать, где находится источник этой новизны, вне или внутри монастыря. Она боялась выборов новой настоятельницы и беспокоилась о будущем. Имея двух близких ей сестёр, она обратилась к ним с вопросом, знают ли они что-либо об этом. Когда оказалось, что они ничего не знают, на следующий день, утром, она решила обратиться к собрату духовного отца. Думала, что от него получит нужную информацию. Утром, полная беспокойства, она направилась к исповедальне с вопросами о причине этой новизны. Она также хотела узнать, от кого исходит новый Устав. Как я уже ранее вспоминала, тот отец знал обо всем, потому что духовный наставник велел мне все ему точно рассказать. Он был уверен, что причиной перемены устава является воля Господа, а не моя выдумка. Настоятельница, как только узнала, что Дело родилось в монастыре, среди сестер, как она подозревала и чего опасалась, видя их радость и единогласие, и не зная об этом раньше, теперь полностью изменила свое поведение. Начала убеждать отца, чтобы любой ценой помешал осуществлению Дела и чтобы склонил к тому также духовного наставника сестер. Разговаривала с двумя своими приближёнными сестрами и передала им все, что узнала от отца, одновременно представляя им своё мнение, среди них два убеждения, о которых стоит сказать. Во-первых: она считала, что не все сестры смогут принять новый Устав, более строгий, чем тот, который приняли в монашеских обетах, а никто не может их принудить к такому изменению. Во-вторых: новый устав – это выдумка новиции, которая хочет быть настоятельницей и управлять монастырем. Представила еще другие жалобы, о которых не стоит и писать. Убедила двух близких ей сестёр, чтобы те обратились к собрату духовного отца и сказали ему, что не все сестры соглашаются на перемену устава, как ранее утверждал духовный отец. Поощренные настоятельницей они поступили так, как она им велела, более того,  старались убедить этого отца, что он, также как и духовный отец, является основателем их монастыря. Кроме того, он как его настоятель, должен требовать от него уважения и повиновения, ибо духовный отец сестер был ему подчинен. Те две сестры даже склонили его к обещанию, что до конца своей жизни он не согласится на перемену устава.

Глава 29

О том, как сатана в тягостной битве помешал быстрому осуществлению Дела Господа, а духовный отец велел более не разговаривать о Деле и о связанных с ним событиях

 

Выслушав все это, вышеупомянутый отец настоятель решил уговорить духовного отца монастыря, чтобы тот отказался от ранее сделанных шагов в осуществлении Дела. Крайне возмущенный он обратился к нему. Среди многих упреков, которые ему представил, обвинял его в том, что позволил фантазии овладеть им, как и новиции, которая, желая стать настоятельницей, выдумала всю эту историю. Потом он разговаривал с епископом и его викарием. Виновником всего этого замешательства был сатана. Духовный отец, в своей рассудительности, желая погасить разгоревшийся огонь несогласия, считал, что хорошо будет замолчать, чтобы не раздражать тех, кого этот огонь уже охватил. Поэтому он решил приехать в монастырь и созвать капитул, на котором велел сестрам даже между собою более не вспоминать о новом Уставе и о новом Институте.  Ни в личных, ни в общих разговорах. Также сказал, что если то, что произошло, является Делом Бога, тогда Он  сам в подходящее время, по своей воле, все исполнит. Говорил также о многих других делах, порученных ему Господом. Все это было очень неприятно сестрам, собранным на капитуле. Однако они согласились с Божьей волей, ибо поняли, что было причиной этого несчастья. Решили, что после окончания текущего трехлетия, выберут другую настоятельницу.

На следующий день духовный отец позвал меня и шесть сестер, которым Господь подтвердил свое Дело, и в их присутствии обратился ко мне с горькой, унижающей речью, утверждая, что мои мечты фальшивы и что они вызывают беспокойство в общине. Велел мне в будущем не обращать на них внимания, более того, пренебрегать ими, потому что в таких случаях сатана умеет претвориться ангелом света, чтобы нас обмануть, как уже поступил со многими другими, даже святыми душами. Он сказал, что во время совместной молитвы, я должна скорее заняться прополкой сорняков в саду или другим физическим трудом, чем молиться с сестрами в хоре, потому что я  этого не заслужила. Свою речь он закончил каким-то страшным примером. Во время этой речи лицо его было очень неспокойным. В заключение призвал меня к тщательному размышлению о том, что он мне сказал, к покаянию и сожалению по поводу моих ошибок и также к смирению перед Богом, чтобы, в духе правды, искать Божьего света на моем дальнейшем пути. Присутствующие при этом сестры от волнения начали плакать, но я не потеряла душевного покоя и, не сказав ни слова, удалилась, чтобы сесть у ног Господа и одним взглядом рассказать Ему все. После некоторого молчания Господь ободрил меня, сказав: «Невеста моя, почему ты так сильно огорчаешься? Ведь это Я, не сатана, и все, что тебе делают, Мне делают. Сохрани уверенность и во Мне полагай надежду твою, и увидишь великие дела». Так Он меня утешил, и моё внутреннее беспокойство исчезло.

Глава 30

О многочисленных мучениях, которые скоро появились

 

Наставница новициата считала, что в такой ситуации лучше всего будет спросить духовного отца, как со мной поступить. В ответ он поручил ей, чтобы велела мне, силой послушания, письменно информировать его о сверхъестественных опытах, если бы такие появились в моей душе. Сестры не должны ни о чем знать, это он тоже велел силой послушания. С этого времени нам нельзя было разговаривать ни об Уставе, ни о чем, что было с ним связано.

После этих событий духовный отец и его собрат вернулись в Неаполь. Началась жестокая, адская борьба; казалось, как будто бы все бесы взялись за оружие. Собрат духовного отца и одновременно настоятель его Конгрегации, разгневанный на него, запретил ему контакт с монастырем, как письменный, так и личный, и тем более возразил против его духовного наставления сестер, утверждая, что он позволил себя обмануть новиции, которую исповедовал. Намеревался назначить какого-то другого отца, чтобы тот наставлял сестёр. Будучи уверенным, что его оценки исходят от Духа Божьего, он со всей свободой высказывался так о сестрах и об отце, о котором идет речь. В присутствии священников и мирян называл его выдумщиком и многими другими сплетнями наполнил Неаполь. Сестры оказывали духовному отцу огромное доверие, ибо они очень уважали его за знания. Итак, Господь не позволил, чтобы сестры поменяли свое мнение о нем. Зато настоятельница монастыря в Скала писала много писем, требуя в них, чтобы духовный отец сестер прекратил всякие контакты с ними, опасаясь, что под его влиянием с течением времени Дело Господа осуществится.

Между тем его собрат и настоятель старались, чтобы его решения приобрели большую силу. Он призвал в Неаполь викария из Скала, а после его приезда организовал встречу многих близких ему и одновременно хорошо образованных людей из его Конгрегации. Он рассказал им все, что узнал от настоятельницы из Скала. На этом собрании меня и духовного отца назвали визионерами, которые позволили иллюзиям овладеть ими. Потом вышеупомянутый отец настоятель поручил викарию, чтобы тот от его имени передал сестрам информацию о принятых на собрании постановлениях. Он хотел, чтобы капитул монастыря отрекся от духовного руководства прежнего духовного отца, а сам уже думал послать нам другого чрезвычайного исповедника. Впрочем, он предложил себя самого руководителем монастыря, как в духовном плане, так и в материальном. Обещал, если сестры примут его предложение, он подарит монастырю сумму в размере шести тысяч скудо. Вторым условием, поставленным сестрам, было исключение меня из монастыря; третьим было требование о том, чтобы больше никогда не говорить о новом уставе. Сестры тогда соблюдали устав св. Франциска Сальского. В случае отказа он грозил, что сам отдалится от монастыря, а духовному отцу запретит к нам приезжать. Такой разговор он провел с викарием Скала, обязывая его, чтобы тот принудил сестёр к положительному ответу.

 

Глава 31

О возвращении викария в Скала и о том, что затем произошло в монастыре

 

 

После возвращения в Скала, викарий представил сестрам предписания вышеупомянутого отца. Еще ранее он попросил его, чтобы тот в письменном виде точно изложил свое мнение, и это письмо прочитал на капитуле в присутствии всех сестер. Затем викарий попросил сестёр, чтобы каждая выразила мнение. Все сестры единогласно ответили, что не хотят отсылать из монастыря новицию, ибо к этому нет справедливой причины, и совесть им этого не позволяет. Также они не хотели удалять духовного отца, который до сих пор заботился об их душах. Не соблазнили их также деньги того отца, ибо верили, что Бог сам позаботится об их монастыре. После длинной и горячей дискуссии, не имея других аргументов, викарий уступил сестрам. У настоятельницы было другое мнение, но она побоялась его выразить, только робко сказала, что вышеупомянутый отец настоятель, о котором шла речь, с самого начала материально поддерживал монастырь, а принятое сестрами решение подвергает монастырь риску большой денежной потери. Она была очень оробелой, и на ее лице было видно беспокойство. Она поняла, что сестры хорошо продумали эту ситуацию, и имеют иное, чем она, мнение.

По окончанию дискуссии викарий вызвал меня и сделал предупреждение, говоря, что я стала причиной огромного замешательства в монастыре. Он считал меня недостойной пребывать среди сестер, поэтому я должна была удалиться на чердак и не приходить на совместные акты. Кушать я должна была в трапезной на полу, со шнуром на шее, прося, таким образом, о прощении и каясь за скандал, которого, по его мнению,  была причиной. Я со спокойным сердцем исполняла все, что мне велели. А викарий передал вышеупомянутому отцу результат разговора с сестрами и их решение, которого он абсолютно не ожидал. Раздосадованный он пошел к моим родителям, и хотел их убедить забрать меня из монастыря, говоря, что я принесла слишком много хлопот. По его мнению, мой уход должен был восстановить покой в монастыре. Но и этот его шаг не был согласен с волей Господа, поэтому и не принес ожидаемого результата. Мои родители обратились за информацией к духовному отцу и к сестрам из монастыря, и поняли что все это происки дьявола. Так и не предприняли никаких шагов, тем более что получили от сестер письмо с просьбой, чтобы они не соглашались на мой уход из монастыря. Это письмо очень успокоило моего отца. Зато собрат духовного отца, видя себя отвергнутым сестрами, не вмешивался уже в дела монастыря, хотя тайно через переписку поддерживал контакт с настоятельницей.

 

Глава 32

О многих делах, которые происходили в то время и о том, как сатана терзал меня, а Господь убеждал, что это Его путь и Его дело

 

Решение викария заключить меня на чердаке обрадовало меня, ибо я подумала, что именно там, наедине, хотя и униженная, однако со спокойным сердцем, более смогу посвятить себя молитве. Но получилось иначе. Неожиданно началась внутренняя борьба, появились страх, темнота и чувство отверженности, как будто бы уже не было для меня никакой помощи. Меня посещали мысли, что Господь оставил меня из-за моей гордыни, и что я действительно ошиблась, и все, что появилось в моей душе, было ложью, а потом я обманула духовного наставника и, в конце – концов,  произошло так много зла. И когда в огромном удручении духа я плакала перед Господом, Он освятил мое сердце, говоря: «Чувствуй себя в безопасности, потому что это Я, чего ты так боишься? Разве Я не говорил тебе, что сатана будет бороться с тобой? Ведь Я обещал, что ни один волос не упадет с твоей головы. Я все тебе объяснил. Все, что происходит в твоем сердце, представь духовному наставнику, и поддайся всем унижениям, не бойся того, что делают мир, люди и сатана».

Услышав эти слова, я ожила, ибо вновь во мне появилась уверенность, что Господь действительно меня ведет и утешает. Мой дух мог теперь отдохнуть, и я всю свою жизнь доверила Богу. Когда же прошла минута исключительного соединения с Ним, душа моя вернулась к состоянию огромной боли и муки.

Однажды утром перед св. Причастием, когда я была так страшно истерзана, потому что мне казалось, что Бог меня не любит и вскоре накажет, ибо я - Его недруг, а все что произошло – это только сон. Мне казалась, что я даже слышу слова: «Посмотри, как тебя терзают со всех сторон». Я вспомнила прежние события, и мне казалось, что это сам Бог исключил меня из первого монастыря, потому что возненавидел меня. Я чувствовала себя худшим созданием из всех живущих в мире. Погруженная в темноту, я не хотела ни с кем об этом разговаривать. Я не имела никого, кому бы могла рассказать о своем страдании. Преисполненная слез, я приступила к св. Причастию и тогда, внезапно, Господь притянул меня к Себе. Я почувствовала себя погруженной в жизнь самого Иисуса, который, успокаивая мою боль, как будто насыщая меня своими словами, говорил: «Ты являешься моей избранной и моей подругой, поэтому я перенес тебя в царство креста и славы, в царство моего покоя и отдыха, среди боли и мук, ибо Я так жил, будучи путником, на земле». Тогда Господь подтвердил данное мне ранее откровение нового Института: «Не мучь себя, ведь ты уже знаешь, что должна умереть для себя самой, чтобы могло осуществиться мое Дело. Поэтому  твое страдание и уничижение необходимы. Надо, чтобы ты «похоронила» в боли и ничтожестве все, что твое, а все, что мое осталось в тебе чистым, как Я тебе это объявил вначале. Все это осуществилось уже во Мне, Благе, пребывающем в вечной славе». Этими словами Господь снова ободрил меня, ибо даже среди мучений Он никогда не переставал меня укреплять. Иногда пробуждал во мне желание страдать и участвовать, хотя бы немного, в Его презрении. Я выразила готовность вынести все, что Он захочет мне дать. В другой раз Он пробуждал мое сердце к молитве, чтобы из-за моей вины не опаздывало откровение Его славы. Случилось также, что во время молитвы, когда я погрузилась в полное любви сосредоточение, Господь позволил мне увидеть Его Дело осуществленным. Это видение наполнило мое сердце покоем и уверенностью, что все сбудется.

По прошествии пятнадцати дней, прожитых мною на чердаке согласно приказанию викария, наставница новициата обратилась к нему с просьбой, чтобы он позволил мне вернуться в келью. Получив его согласие, она пришла ко мне со словами: «Вернись в свою келью и принимай участие во всех совместных актах, ибо, кажется, что это уединение лишь служит твоей лени».

В этом периоде я очень болезненно ощущала своё одиночество. Я не имела никакого контакта с духовным наставником. Мне также запретили писать письма. Лишь иногда я могла тайно передать ему несколько слов через обычного исповедника. Вот одно из моих писем того периода и ответ духовного наставника. Оба письма подлинные.

 

"Почтенный в Господе Отец,

Я крайне истерзанна внутренне, ибо не могу поверить, что все то, что произошло в моем сердце, и что касается явления, данного мне Господом, было ошибкой. Я чувствую огромный страх. Однако не хочу жить в беспокойстве и муке, поэтому для меня будет лучше забыть обо всем и опереться только на Бога. Хочу отбросить все это и безопасно жить в моем болезненном одиночестве, на моем любимом кресте, и так забыть о себе самой и довериться самому Богу. Однако, это невозможно, ибо ты поручил мне сообщать тебе обо всем, что происходит в моем сердце. Это теперь является для меня наиболее тяжелым крестом.

Однажды утром, после св. Причастия, Господь мой, Иисус Христос, лишь из-за своей доброты, соединил меня с Собою. Когда я после этого чистого акта соединения вернулась в себя, Господь поручил мне идти к настоятельнице, которая в эту минуту гневалась на меня. Он объявил мне, что бес подсказывал ее сердцу, и велел, чтобы я с любовью и смирением открыла ей все, что Господь дал мне понять, ибо драгоценная кровь Божьего Агнца сможет сломать твердое сердце, которое черт порабощает своими внушениями. После окончания молитвы в хоре, я сразу пошла к настоятельнице и смиренно сказала ей все, что велел мне Господь. Она думала, что я склоняла сестёр к непослушанию в отношении к ней и отцу, с которым она поддерживала контакт. Это подозрение очень её беспокоило. Во время доверительного разговора, она призналась во многих искушениях, которые имела в своем сердце против меня. Признала, что все, что от меня теперь услышала – это правда, потому что бес много раз внушал ей мысли против меня, будто бы я подстрекала сестёр против нее как настоятельницы, и предлагала перемену устава, чтобы занять ее место. Она рассказала мне еще о многих других бесовских внушениях. Выразила свое огорчение, что тогда, когда я получила от Господа милость и свет относительно нового Института, я не пришла к ней, как должна была бы сделать. Я заверила её, что никогда ничего не советовала сестрам, что могло бы уменьшить их уважение к настоятельнице, и что было бы против любви к ближнему. Я также сказала ей, что люблю её в сердце Иисуса Христа, и буду ее послушной дочерью. Ещё я заверила её, что не является волей Господа, чтобы я была настоятельницей, даже тогда, когда монастырь примет новый устав. Не я должна быть главой Его Дела, ибо оно не моя заслуга. Оно является славой самого Господа и Его Божьим благоволением.

В конце  разговора, настоятельница действительно успокоилась и сказала, что введение нового устава является Божьей волей, и что она уже не будет ставить никаких препятствий. Она обняла меня с великой нежностью и сердечностью, выражая свою радость из-за освобождения от плохих мыслей. Когда я уходила от неё, она была действительно очень довольна. Но эта радость продолжалась не слишком долго, ибо неприятель вернулся в ее душу со своими дурными внушениями, но уже не такими сильными как раньше. Ее лицо стало более ласковым и спокойным. Прошу тебя, Отец, молись Господу  за неё и за меня. Благословляй меня в сердце Иисуса Христа. Со смирением целую Твои стопы».

А вот ответ моего духовного наставника:

Скала

"Сестре М. Челесте,

 Иисус Христос пусть будет нашей жизнью!

Возлюбленная в Господе дочь моя, я полагаю надежду в Боге, что Его сила уничтожит всех врагов общины, и они не сумеют победить ее, хотя их действия были очень жестокими. Может быть, у меня получится увидеть вас. Молись, чтобы Господь одарил светом и милостью тех, кто нуждается в просвещении. Я не прекращу делать все, что любовь и честь призывают меня сделать для большей Божьей хвалы и для блага твоего и других. Не думай, что я не намереваюсь приехать к вам, но пока ситуация не улучшится, я не могу прибыть. Полезно узнать свое ничтожество и ничтожество всего, что не является Богом, как ты писала мне в предыдущем письме. Именно этого я ожидал от тебя. Размышляй часто об этом ничтожестве, ибо красивым и ценным становится осознать его.

В Младенце приходящем в мир, при Его Пресвятой Матери и при Ее Опекуне Иосифе, мы встретимся в открытых дверях Вифлеемского вертепа. Войди туда, познай их мысли и сердца, и созерцай глубину их унижения. Я вместе с Ними тысячекратно тебя благословляю. В Них остаюсь преданным вам отцом. Томазо Фалькоя».

Глава 33

О том, как в  монастырь прибыл чрезвычайный посланник, отец, направленный собратом духовного наставника монастыря, и о том, что позже произошло

 

Через нескольких месяцев после описанных событий, собрат нашего духовного отца захотел узнать, что происходит в монастыре. Видя беспокойство настоятельницы, он думал, что все сестры переживают то же самое. Поэтому послал к нам одного отца из своей Конгрегации Набожных Работников, который только ему подчинялся, и хотел назначить его нашим чрезвычайным исповедником. Он считал, что отсутствие духовного наставника привело к беспорядкам в монастыре, а невозможность осуществления Дела стала причиной напряжения между настоятельницей и сестрами. Это же он  рассказывал членам своей Конгрегации. По секрету доверил новому отцу свое мнение о нас, а через викария из Скала ввел его в общину, информируя, что он будет с нами только пятнадцать дней. Так он сказал официально, но по секрету просил некоторых сестёр, чтобы избрали его духовным наставником, ибо это послужит большой славе Бога. Так и случилось.

Этот отец думал, что увидит монастырь в таком состоянии, какое представил ему его настоятель: в сумятице и беспорядке. Однако после разговоров с сестрами убедился, что они живут в покое и любви, как в общине, так и с людьми извне. После исповеди был чрезвычайно доволен и одновременно удивлен. Итак, Господь воспользовался его присутствием среди нас, чтобы передать отцу настоятелю, который его к нам направил, информацию о хорошей ситуации в монастыре и о совершенстве сестер. Это положительное мнение он передал и другим собратьям, которые от своего настоятеля получали совершенно иную информацию, согласно той, которую тот черпал из писем настоятельницы. Прибывший к нам отец думал, что будет нашим духовным отцом, ибо считал, что нехорошо для монахинь оставаться лишенными духовного наставника. Если бы мы согласились на его предложение, он бы с удовольствием обратился за разрешением к своему настоятелю. Но у сестер было другое мнение, и они лишь поблагодарили его за доброжелательное отношение. Они считали, что не надо так быстро решать этот вопрос и поэтому терпеливо ждали момента, когда их прежний наставник сможет вернуться и продолжить свои обязанности.

 Таким образом, чрезвычайный опекун монастыря был вынужден его оставить.

Глава 34

О многих чудесах, которые Господь совершил в это время,

чтобы подтвердить свое Дело

 

Однажды вечером, после молитвы завершения дня, я, как обычно, продолжила молитву, в сосредоточении и смирении. Я чувствовала себя как бы бесполезным орудием в руках Господа, и мне казалось, что я препятствую Его благодати. Тогда я услышала следующее слова: «Пришло время, чтобы этот отец заплатил свой долг; его охватит тягостная болезнь, которая станет причиной его смерти, и это произойдет раньше, чем будет основан Мой Институт. Он его не увидит, ибо был причиной многих препятствий в его осуществлении». Так и случилось. Через три месяца сильный приступ апоплексии парализовал его. Болезнь не позволила ему выходить из кельи до конца жизни, также он имел трудности с речью и заикался как ребенок. Так было до его смерти, которая наступила еще до осуществления Дела Господа. Перед смертью его посетил обычный исповедник нашего монастыря, которому тот отец сказал: «Сестры моего монастыря начинают жить по новому уставу, но я этого уже не увижу». Действительно так и было, ибо быстро случился очередной, уже смертельный приступ.

Многими чудесами захотел Господь подтвердить истинность своего Дела. Так, в нашем монастыре жила сестра, которую звали Мария Магдалена, родственница викария из Скала священника Анджело Крискуоло. Сразу после принесения обетов у нее появилась умственная болезнь, которая привела её в страшное состояние: она всё ела, даже грязь, а когда-то пыталась влезть в колодец. Непрестанное бодрствование при ней было для сестер огромным трудом, так как за нею надо было наблюдать днем и ночью. Настоятельница назначила сестру, которая должна была постоянно заботиться о ней. Это была ее наставница. Дядя больной, викарий Скала, видя, как много трудностей эта больная доставляет монастырю, решил забрать её. Это решение оказалось очень неприятным для наставницы новиций, с. Раффаэлли, которая воспитывала её, чтобы та стала дочерью этого монастыря. Тогда она обратилась к Господу, прося Его, чтобы - если действительно новый Устав является Его волей – подтвердил это знаком исцеления от умственной болезни эту бедную больную монахиню. Не прошло и месяца, когда больная сестра начала выздоравливать: стала приходить на совместную молитву Литургии часов и приступать к таинствам, как другие сестры. С этого времени она прекрасно исполняла все свои обязанности, что было великой радостью и утешением для сестер, которые стали свидетелями чуда, совершенного Господом для подтверждения Его Дела. Когда я вступила в монастырь в Скала, то узнала, что сестра Магдалена уже год охвачена этой болезнью. Ровно год спустя, после откровения Дела нового Института, Господь ее исцелил.

Тяжелая болезнь охватила также духовного наставника нашего монастыря. Мы все молились о его здоровье. Однажды, боясь, чтобы отец не умер, я горячо просила Господа о восстановлении его сил. Тогда Господь убедил меня, что тот не только не умрет, но даже увидит осуществление Дела. Я поняла, что он получит от Бога еще десять лет жизни. Так и случилось. Он не только увидел осуществление Дела в монастыре в Скала, но также увидел его распространение в других местах, где были основаны новые монастыри.

Глава 35

О том, как Господь объяснил мне, в чем состоит дух Института,  и о том, как постоянно укреплял и наполнял меня уверенностью

Несмотря на многие трудности, которыми сатана препятствовал в осуществлении Дела, Господь не переставал все более укреплять и убеждать сестёр в том, что касалось осуществления Его Дела. Это был период, когда я очень редко встречалась с моим духовным наставником. Лишь изредка я имела возможность тайно передать ему через обычного исповедника какие-либо письма. Так, сам Господь был моим наставником.

Однажды утром, после св. Причастия, когда я была погружена во внутреннюю борьбу, как я описывала уже раньше, Господь наполнил меня смелостью и даром понимания. Он сделал это с помощью слов, которые обратил ко мне: «Дочь разве, ты не знаешь, что не надо много человеческой помощи, чтобы осуществилось Дело моего Института. Что ты сама можешь дать? Лишь немного верности. Я не хочу, чтобы ты перестала сообщать духовному отцу о том, что принадлежит Моей славе. Надо, чтобы ты полностью занималась Моими делами, а не думала о своих. Знай, что сопротивление отца в некоторых делах – это Мое предопределение, и не является его виной. Неужели ты не помнишь того момента, когда Я, объявляя тебе Дело Института, преобразил тебя, соединяя твою душу с моим Божеством. Я тогда одарил тебя духом этого Института, объявил тебе и передал сокровища Моей жизни, позволяя тебе участвовать в Моих делах и добродетелях. Ты знаешь, как я был презираем, преследуем и унижен теми, кого Я очень любил. Вся моя жизнь до креста была дорогой унижений, презрения и укрытия. Так Я прославил Отца и заложил фундамент Моей Церкви, а моим унижением Я излечил высокомерие людей. Моя жизнь была сокровищем, укрытым среди унижений и насмешек. Помни, что дух вашего Института - это презрение самой себя. Чтобы в тебе могли осуществиться плоды моей жизни, я совершил преображение твоей души в мою жизнь. Поэтому я захотел правила нового устава сначала "посадить" в твоем сердце. А совершится это через трудности, насмешки, сомнения, муки, которые ты будешь испытывать в течение многих лет до осуществления Дела. Итак, из смирения, убожества и презрения ты построишь крепкий фундамент. А ты думаешь, что Я тебя не люблю и не вижу твоих нужд. Но это в действительности не так, ибо Я делаю все наилучшее для тебя. Тебе еще не хватает полного соединения с моей волей, и поэтому ты совершаешь так много ошибок, которые исходят не от твоей злой воли, но от твоего разума. Это препятствует тебе любить меня чистой любовью, которой я достоин быть любимым. Дочь, не бойся рассказать обо всем твоему духовному отцу, потому что все, что тебе кажется происходящим от тебя самой, является моей любовью. Кем ты являешься в действительности? Ты - образ Моего существа. Бойся, если хочешь. Мой Дух один и он создает всякое добро во всем, что сотворено, тем более в душе, которая является троном Бога. Когда Дух живёт в душе, Он двигает её, направляет ее, действует в ней и повелевает ею. Он не совершает ошибок, поэтому Он назван высочайшим Благом.  Его сила независима от созданий. Его дело в душе – это ясность ума, ревность воли, хорошие плоды действий. Он виновник того, что душа стремится туда, где может делать добро. Поэтому невозможно ошибиться в познании Его.

По-другому действует злой дух: он скрывает совершенное им зло под видом добра. Его действия в душе можно узнать через  практику добродетелей: может быть, что он исполняет одно дело, но в другом уже чего-то душе не хватает. Следствием его присутствия в душе является холодность в исполнении добра, темнота разума, равнодушие воли. Всегда в его действиях виден какой-то знак ошибки. Тогда душу охватывают беспокойство, сумрак, неуверенность в действиях. Все это - противоположность действиям моего Духа.

Дочь, я хочу, чтобы ты Меня любила и не боялась передавать духовному наставнику то, что Я тебе говорю. Не бойся его сопротивления и презрения, потому что именно таково мое благоволение. Люби Меня и не заботься ни о чем другом. Помни, что твой разум не может понять моих путей, их не поймет никакое другое создание. Все, что говорю, сбудется, хотя тебе это кажется невозможным. Ты получила три радости: чистую любовь, презрение от людей и крест. Хочешь ли ты здесь, на земле, иначе, чем Я, наслаждаться их плодами? Если твой наставник сказал тебе, чтобы ты не верила себе самой, то хорошо сделал, ибо все, что ты получила от Меня, не является твоей собственностью. Не заботься о себе самой, ибо ты уже себе не принадлежишь. Сколько раз ты принимаешь Меня в св. Причастии, столько раз умираешь для себя самой. Так и делай, чтобы ты жила моей жизнью ".

В один момент Ты дал мне это, а также и другие, наставления. Я не описываю их все, чтобы слишком не удлинять рассказ. Получилось так, как будто меня обучал какой-то чрезвычайно умный наставник. Мне казалось, что вера перестала быть для меня уже верой, потому что так много правды в одно мгновение было мне объяснено.

Через нескольких дней Господь снова вернулся ко мне, говоря о своем Деле, но я, видя море трудностей, не отвечала Ему, и не писала того, что чувствовала. Тогда Он послал Ангела со стрелой в руке, который, погрузив её в кровь Агнца – Иисуса, ранил мое сердце. Эта рана чрезвычайно укрепила меня и сделала способной принять страдания, любые препятствия, презрение и все, чего я еще не знала, но что должно было со мною случиться.

Глава 36

О выборах новой настоятельницы, а также о моих обетах

 

Прошло трехлетие нашей настоятельницы, и сестры ожидали выбора новой. Мы считали это необходимым для большего покоя в монастыре и духовной пользы сестер. Наш духовный наставник не мог приехать из-за ранее описанных причин. Поэтому сестры решили написать ему, чтобы посоветоваться, которую из сестер он считает наиболее способной выполнить эту задачу. Чтобы это письмо попало в его собственные руки и чтобы лучше узнать его мнение по этому поводу, мы послали к нему обычного исповедника, который должен был с ним лично поговорить. Так и случилось. В ответ он написал нам, что каждая сестра должна сделать выбор согласно своей совести, как Бог этого хочет. Но если они хотят знать его мнение, то он считает, что более всего соответствует наставница новиций - с. М. Анджела Иисуса Распятого. Эта сестра отличалась жизнью примерной и добродетельной. Ее украшением были рассудительность и необычайные способности в духовных делах. Итак, в Торжество Сошествия Святого Духа, благодаря вмешательству епископа, настоятельница оставила свою должность; это был 1726 год. Выборы новой настоятельницы установили на день Пресвятой Троицы. Весь капитул единогласно выбрал настоятельницей с. М. Анджелу Распятого Иисуса, к огромной радости и утешению всех сестер. В монастыре воцарился покой, а благодаря доброте новой настоятельницы день ото дня росли духовность и усердие сестер. Прежняя настоятельница усилила свои контакты с собратом нашего духовного наставника, но он вскоре тяжело заболел и умер, как я уже ранее писала.

В первый год с. М. Анджелы как настоятельницы, после двух лет новициата, вместе с моей сестрой, я принесла обеты, которые были подтверждением обетов принесенных в Марилиано. Это была большая радость для всех сестер.

Глава 37

О том, как духовный отец сестер стал епископом Кастельамаре, и  как он послал в монастырь в Скала  священника Альфонса, и как Господь предопределил, что Его Дело осуществится.

Господу понравилось, что после многих трудов духовный отец сестер стал епископом в местности расположенной недалеко от Неаполя. В связи с рукоположением в епископы он был вынужден поехать в Рим, где пребывал почти восемь месяцев. Если объединить время его пребывания в Риме со временем, когда ему было запрещено посещать Скала, его отсутствие в монастыре длилось два года. Из-за своих духовных нужд сестры ждали его приезда. Молились, чтобы Господь ускорил его возвращение, ибо они слишком долго были лишены духовной помощи. Однако он написал из Рима, что его приезд из-за жары, которая была опасна для его здоровья, будет возможен только в конце октября или в начале ноября 1731 года. Но обещал, что в этот период пришлет в Скала священника и миссионера из Неаполя, Альфонса де Лигуори, чтобы сестры могли принять участие в духовных упражнениях и исповедоваться у него. Он также сказал, что этому священнику они могут доверить все дела своих душ, так как бы сделали в его присутствии. Сразу после получения этого приказа из Рима отец Альфонс отправился в Скала. Прибыв в монастырь, он пригласил настоятельницу и всех сестёр, и объявил им, что их духовный отец направил его к ним, велел провести духовные упражнения и доверил ему обязанность чрезвычайного исповедника. Главной же причиной этого визита была монахиня-визионерка, о которой говорили во всем Неаполе. В значительной мере тому способствовал собрат духовного отца. Хотя Господь подтвердил свое Дело также другим шести сестрам, однако, имя визионерки пристало только ко мне. Таково для моего большего блага было предопределение Господа.

Отца Альфонса де Лигуори с одной стороны охватило беспокойство, но одновременно и забота о спасении моей души. Он попросил, чтобы настоятельница показала ему, кто из нас - эта визионерка, ибо он знал, что она находится в монастыре. Настоятельница покорно выразила свою радость, что он хочет вывести нас на дорогу следования за Господом. Заверила его, что все сестры воспользуются его советами, как велел им духовный наставник. Но о. Альфонс, не удовлетворенный таким общим ответом, попросил объяснить ему, откуда взялись все сплетни о монастыре, кружащие в его окрестностях. Тогда настоятельница и все сестры подробно рассказали о том, что произошло в общине и как сатана мешает осуществлению Божьего Дела. Выслушав всё, отец, пылая святым рвением, захотел поговорить с монахиней, которая от Господа получила новый Устав, и с шестью сестрами, которым Господь подтвердил свое Дело. А потом он хотел встретиться со всеми сестрами из общины, чтобы лучше узнать их мнение и, таким образом, понять, происходит ли это Дело от Господа, или надо о нем забыть, а сестру визионерку вывести на дорогу подлинного совершенства. Так и случилось.

На следующий день он сел в исповедальне и хотел разговаривать со мной первой. Сначала он попросил, чтобы я рассказала ему всю мою жизнь и как я, будучи еще ребенком, посвятила себя Господу. Я рассказала ему также обо всех милостях, полученных мною от Господа до сих пор, а потом объяснила, как Он призвал меня к Своей службе, когда мне было одиннадцать лет. Я рассказала ему также о том, как в день первого св. Причастия, Господь Иисус Христос объявил мне Себя самого и сказал, что омыл мое сердце своею драгоценною Кровью. Потом Он выбрал меня своею невестою и, показав  мерзость греха, породил в моем сердце огромное огорчение и покаяние из–за совершенного мною зла. И хотя я находилась тогда в церкви на св. Мессе, я не постыдилась громко сказать, что совершила много грехов. Люди смотрели на меня и с удивлением слушали, что я говорю, а для меня это был момент благодати. С тех пор Господь призвал меня следовать за Ним и постоянно одаривал новыми милостями. Он вёл меня особым путем, и так было до момента объявления мне Дела и нового Устава. Все это я ему рассказала, не скрывая мучащих меня сомнений, страхов, внутренних и внешних терзаний, которые сопровождают меня непрестанно до сих пор. Потом о. Альфонс  разговаривал с сестрами, которых Господь одарил своим светом и, таким образом, подтвердил свое Дело. Так выслушал он мнения всей общины, а также прежней настоятельницы, которая, будучи снята с этой должности, не сопротивлялась осуществлению Дела Господа. Итак, его мнение изменилось и, встав на сторону Божьей воли, он сказал сестрам, что Дело происходит от Бога и что это не иллюзия, как многие думали. С пылом и необычайным рвением он предлагал общине приготовиться к осуществлению того, что было великой милостью Божьей. Взывал к совести тех, кто ранее сопротивлялся Делу, говоря им, что они становятся причиной задержки момента объявления Божьей славы. Тогда даже прежняя настоятельница сказала, что если такова Божья воля, она не будет делать никаких препятствий, более того, первая примет новый Устав. Все сестры со святой радостью обняли друг друга и благодарили Господа за то, что после столь многих лет страданий, Господь одарил всех светом и осуществил свое Дело. Сам о. Альфонс так был охвачен святым ликованием и рвением о славе Господа, что не смог сдержать радость.

Глава 38

О том, как о. Альфонс де Лигуори обратился к епископу ординарию за разрешением о  введении в монастыре Устава Пресвятого Спасителя и новой рясы; и о том, как, получив разрешение, сестры надели рясу Ордена Пресвятого Спасителя

 

Отец Альфонс де Лигуори сразу обратился к епископу ординарию, Монсеньёру Николо Гуэррери. Он взял с собою двух друзей: отца Винченцо Маннарини и отца Джованни Маццини. Епископ, зная о том, что произошло в монастыре ранее, охотно их выслушал, а отцу Альфонсу дал широкие полномочия, предоставляя возможность ввести в монастыре все, что послужит Божьей славе, и что будет для пользы сестер. Это очень обрадовало о. Альфонса, и он вместе с сестрами решил, что в ближайшее торжество Сошествия Святого Духа введут в монастыре новый Устав.  Приготовлением к этому празднику были духовные упражнения, проведённые о. Альфонсом. В своих проповедях он говорил нам о жизни и добродетелях Господа Иисуса Христа. Каждая из сестер старалась наилучшим  образом подготовиться к этому торжественному дню. Духовный наставник  знал обо всем, что совершилось в монастыре, и одарил всех своим благословением. Сестры также решили надеть новую рясу. Приобрели ткань на новые рясы и пелерины. Я вырезала их для всех сестер по форме, которую объявил мне наш Господь. Надо было еще поехать в Неаполь, чтобы приобрести изображения Пресвятого Спасителя, которые сестры, принесшие обеты должны, были носить на груди.

Итак, с Божьей помощью, после многих мучений, в  торжество Сошествия Святого Духа 1731 года начал существовать наш Институт. Мы с невыразимой радостью пели гимн Te Deum, благодаря Господа за безмерность благодатей, полученных от Него. Пусть Его Пресвятое Имя будет благословенно и прославлено на веки. Аминь.

 

 

ВТОРАЯ КНИГА

Глава 1

О рвении, с каким сестры начали жить по новому Уставу, и о том, как Господь продиктовал мне его еще раз и как я, подчиняясь велению послушания, записала его

 

С огромным пылом сестры пошли по новому пути, назначенному их Женихом и Наставником. Они предпринимали чрезвычайные умерщвления тела, соединяя их с умерщвлениями духа. Как будто соревнуясь, бежали за «запахом» святости: что выразилось в разных средствах умерщвления тела (цилициум, дисциплина), ночных бодрствованиях, горячей молитве перед Пресвятыми Дарами, в укрытой жизни в кельях. Много сестер ночами молились, воспевая Господа; то же самое делали днем. Во время рекреации их разговоры были так горячи и полны пламенного духа, что они выходили после этих встреч как после молитвы.

Хотя мы точно соблюдали Устав нового Института, нам в монастыре не хватало его записанных правил. В этот трудный период, который мы пережили, его подлинник и копии были  в руках духовного отца. Поэтому и настоятельница, и сестры подумали о том, что хорошо будет написать ему, чтобы отдал нам его, потому что мы нуждаемся в тексте, чтобы лучше исполнять правила Устава, как в настоящем, так и в будущем. На просьбу настоятельницы, которая обратилась к нему от имени общины, он ответил, что ему теперь Устав также нужен, и велел мне написать его заново. Настоятельница поручила мне сделать так, как он велел. Тогда я написала ему следующее письмо (это копия подлинника):

«Мой Отец, я получила распоряжение, в котором ты велишь мне вновь написать Устав. Мне кажется, что это было бы с моей стороны гордыней, если бы теперь, после столь многих лет, я пробовала бы его написать. Тем более, что я не получила от Господа такого повеления и немногое помню. Чтобы таким способом написать Устав, нужно чудо Господа, а душа моя боится Его искушать. Я боюсь, что я буду писать от себя, поэтому прошу Тебя, чтобы Ты освободил меня от этой обязанности. Твое повеление вызвало у меня беспокойство. Прошу благословения и смиренно целую твои стопы».

Когда я закончила это письмо, меня охватили два противоположенных чувства. С одной стороны я чувствовала, что непослушна духовному отцу, с другой - его повеление казалось мне как бы попыткой принуждения Бога, чтобы Он вновь одарил меня благодатью. Полная беспокойства, однажды вечером я решила написать «Введение в Дух Института». Однако я не была в состоянии этого сделать, поэтому потушила свет и легла спать.

Но прежде, чем я заснула, я почувствовала по правую сторону от меня присутствие нашего Господа Иисуса Христа, который сказал мне: «Ты устала? Отдохни во Мне». Эти слова разожгли в моем сердце сладкую тоску по любви, а покой охватил все мои чувства. Мне казалось, что Господь изливает из своего Сердца потоки Крови, и я начала писать Устав. Мое сердце наполнили необычное наслаждение и любовь. Господь спросил меня: «Уповаешь ли ты на Меня?». Исполненная любви, я ответила, что уповаю. Тогда Он продолжал: «Ты не веруешь, что Я могу сделать тебя способной вновь написать Устав, и не только его очерк, но весь, полностью? Все, что Я сделал с тобою, ты можешь сравнить с голубкой, которая, сложив в гнезде яйца, потом своим теплом способствует тому, что бы из них рождались птенцы, похожие на неё. Так и Я, теплом моей любви породил в тебе первоначальный Устав, который был лишь очерком, как эти яйца голубки. Теперь теплом моей любви Я рождаю в тебе многочисленных голубок, похожих на Меня самого». В одно мгновение Господь передал мне суть Устава, заключенного в девяти основных правилах. Точно и глубоко я поняла их смысл; более того, Господь сделал так, что я поняла наставление из св. Евангелия, заключенное в Божьем слове. Он одарил меня новым светом, чтобы в конституциях я точно объяснила, в чем состоит жизнь по этим правилам. Если бы я той ночью не потушила свет, я написала бы все девять правил. Но спать той ночью я не могла, потому что Господь задержал меня при себе и одарил своим присутствием. Тело требовало отдыха, но я не спала, ибо Господь обнял меня своей десницей, положил мою голову на своё Сердце, сказал: «Здесь отдыхай», крепко и ласково прижал меня к Себе. Мое тело и душа так успокоились и отдохнули, что я не заметила, когда наступил день. Я сразу же побежала к настоятельнице, чтобы обо всем ей рассказать, и она с великой радостью благословила меня и велела писать Устав, как уже раньше мне поручил это сделать духовный отец. 

В течение двух часов я полностью написала Девять Правил, с такой скоростью, как будто рука летала по листам. Потом я написала также конституции и другие тексты Устава. В это время я постоянно ощущала особенное присутствие Господа, и видела перед собою ангелов, которые сопровождали меня не только тогда, когда я писала Устав, но и когда я ходила по монастырю или молилась. Я видела себя постоянно ими окруженной, и это был какой-то небесный свет. После окончания записи правил и конституции, я приложила к ним и обычаи, представленные в конституциях св. Франциска Сальского.

Все это, вместе с письмом, объясняющим каким образом Господь вновь объявил мне Устав, и все, что я написала раньше, мы послали духовному отцу. Также я описала все то, что выстрадала из-за действий сатаны.

Вот текст моего сообщения, переданного духовному отцу о том, как сатана меня терзал, когда я вновь начала писать Устав Господа:

 

С того момента, когда я вновь начала писать святой Устав, сатана меня очень беспокоил. Трудно поверить, сколько он наделал шума и беспорядка во всем монастыре, особенно в тот день, когда я писала Устав. В ту же самую ночь, приняв отвратительный вид, он ворвался в помещение новициата. Язык у него свисал до груди, а в глазах пылал огонь: это было ужасное зрелище. Заикаясь, он сказал, если я не перестану писать, он меня так измучит, что я пожалею о том, что начала писать. Пугал, что лишит меня Божьей милости. С того времени меня преследовали видения, ставшие причиной моего огромного внутреннего страдания. Везде, во время работы, или когда я просто ходила в монастыре, перед моими глазами появлялись отвратительные видения. В течение трех дней я не могла от них освободиться, наконец, я пошла к обычному исповеднику, чтобы доверить ему мое несчастье. Тогда он велел сатане, чтобы тот больше меня не терзал, и я почувствовала себя, в конце концов, совершенно свободной от него.

Мой Отец, я пишу обо всем, что происходит в моей душе, потому что хочу быть тебе послушной. И вот, еще один опыт, касающийся этого периода. Однажды, когда я писала Устав, я почувствовала присутствие св. Екатерины Сиенской, которая говорила мне: «Пиши, дочь, ибо Господь Иисус Христос благословил твою руку полнотой своей милости и милосердия».

В другой день Господь одарил меня любовным пониманием, благодаря которому я поняла, в чем состоит Божья чистота. Сказал, что Он желает такой чистоты и от меня (как будто бы я соединилась с нею браком). Мне казалось, что в Сердце моего Господа Иисуса Христа я вижу три Лица: Отца, Сына и Святого Духа, будучи одной Божьею Чистотой, которая была передана трем властям моей души, в трех крестах вписанных в мое сердце моим Женихом Иисусом Христом, Его драгоценною кровью. Первый крест чистоты Отца был оттиснут Его Божьим всемогуществом в моей памяти, и он одарил меня пониманием, что все было создано по Его Божьей любви, в нескончаемом акте Его воли и силы. Вторая чистота была передана Сыном Божьим властям моего интеллекта, силой Слова Его предвечной правды, в которой живет Божья и несотворенная мудрость. Третья чистота Святого Духа, предоставленная воле - это беспредельное наслаждение, любовь и счастье в Боге, которых я, ничтожное создание, не умею объяснить. Знаю только, что это был как будто запах многих ароматов, сливающийся в один замечательный бальзам, хранящий душу от порчи (год 1731).

Глава 2

О том, как Господь объявил мне свою волю, касающуюся мужской Конгрегации, живущей по тому же самому Уставу

 

3 октября 1731 года, в канун праздника  св. Франциска, когда я находилась в трапезной, Господь притянул к Себе мою душу, и я увидела Его в свете славы вместе со св. Франциском. В этом видении присутствовал также о. Альфонс де Лигуори. Тогда Господь сказал мне: «Я избрал его как главу моего Института; он будет первым настоятелем мужской Конгрегации». В Боге увидела я это Дело уже осуществленным. Меня наполнила беспредельная внутренняя радость так, что я уже не могла ничего съесть. Во время ужина меня сопровождал св. Франциск, которого я видела как будто преображенного в нашего Господа Иисуса Христа. Это все, что я поняла тем вечером. Однако я не придала большого значения этому случаю, и не хотела в него поверить.

На следующий день, в праздник св. Франциска, через заступничество которого я любила молиться, забыв полностью вчерашнее явление, я приступила к св. Причастию. И вновь охватила меня ясность Господа, благодаря которой я поняла, что в формулу Института надо вписать слова Евангелия: «Идите и проповедуйте по всему миру, что приблизилось Царство Небесное» (ср. Мт 10,7). На этих словах должна быть основана жизнь Конгрегации отцов, как мне это продиктовал Господь. Ежедневные упражнения и духовную жизнь они должны были основать на том, что было записано в нашем Уставе. Члены Конгрегации должны были жить в таком же убожестве, как и возлюбленный слуга Франциск, которого дано было мне видеть в канун его праздника. Все проходящие блага братья должны были складывать у ног настоятеля, чтобы он мог потом сложить их на общем депозите, названном депозитом бедных. Им могли пользоваться все братья для нужд миссии, для милостыни, для вдов и сирот, все - по распоряжению настоятеля. Если кто-то подарит им деньги или что-то другое, они должны всё складывать на депозит для бедных, как благо, которое уже не было предназначено для них самих, но для других людей. Настоятель мог с этого депозита взять также для братьев, но лишь  столько, сколько было необходимо, так как и для бедных. В путешествия, которые не должны были быть слишком далекими, им надо было собираться по двое и проповедовать покаяние. Если среди братьев были бы такие, кто чувствовал призвание к созерцательной или отшельнической жизни, они должны были получить на это согласие, потому что жизнь в одиночестве и молитве более всего помогает тем, кто послан, чтобы проповедовать людям спасение и призывать к обращению. Надо, чтобы в каждом доме было хотя бы тринадцать собратьев. На миссию они должны  были собираться не по собственному выбору, но тогда, когда их посылал настоятель.

Это был первый очерк, данный мне Господом, который я записала на одном листе. В соединении с Уставом монахинь он должен был представлять собой Устав мужской Конгрегации братьев. Но об этом будет речь позже.

Все, что Господь дал мне понять относительно новой мужской Конгрегации и все другое, явленное мне в последнее время, я описала духовному отцу.

Глава 3

О том, как я сообщила о. Альфонсу де Лигуори об откровении, данном о новой мужской Конгрегации, основание которой явилось волей Господа; о смерти епископа Скала  и о  назначении нового епископа на его место; об основании новой Конгрегации братьев и о других событиях этого периода

  

Все, что Господь сделал в монастыре, было для о. Альфонса великой радостью и утешением. Несмотря на связанные с миссиями, во время которых он проповедовал, труды и утомление, он часто приезжал в Скала. Он был неаполитанским дворянином, старшим сыном своего рода, но, несмотря на это, оставил мир и был связан с недавно основанной аббатом Рипа, миссионерской Конгрегацией Китайцев. У него был друг, Винсент Маннарини, человек благородный, большой культуры. Оба оставили свои дома и имущества, чтобы служить Богу. Оба также были хорошими священниками, а благодаря тому, что принадлежали к Конгрегации миссионеров, беспрестанно странствовали, проповедуя миссии на побережье Амальфи и Трамонти. Так как это были окрестности Скала, о. Альфонс мог часто посещать монастырь и узнавать, что в нём происходит. Во время одного из таких визитов, сестры рассказали ему, что Господь мне объявил относительно нового Института братьев. Он сразу позвал меня, потому что сам хотел послушать, в чем состоит это дело. Трудно выразить радость, которая охватила его сердце, когда он выслушал мой рассказ. Все это он доверил о. Винсенту Маннарини и другому своему другу, великому слуге Божьему о. Джованни Мадзини. Оба также знали все, что ранее произошло в монастыре. В них также разгорелось желание присоединиться к новой Конгрегации Пресвятого Спасителя, когда Господь захочет ее основать. Они решили поехать в Неаполь, чтобы каждый из них мог представить это желание своему духовному наставнику и узнать волю Бога. Духовный наставник о. Альфонса де Лигуори быстро увидел в этом Божий замысел, также о. Маннарини получил согласие, только духовный наставник отца Джованни Мадзини сказал, что разговор на эту тему можно будет предпринять только тогда, когда новая Конгрегация укрепится. Он получил разрешение только через четыре года после основания Конгрегации. О. Альфонс обратился к духовному отцу сестер, чтобы поговорить о способе осуществления Дела. Тот ответил, что они втроём и другие, кто захочет присоединиться к ним, должны собраться в Скала, и там, в конце концов, все решится. Вместе с тем - еще сказал духовный отец - сестры и они сами должны непрестанно молиться. О. Альфонс не смог слишком долго держать в сердце этот секрет и разделил его со многими братьями из своей Конгрегации Китайцев. Господь сделал так, что сердце о. Альфонса горячо пылало рвением, и благодаря этому многие собратья пожелали присоединиться к новой Конгрегации; это были хорошие и ревностные священники.

О. Маннарини обратился к одному мирянину, дворянину, человеку набожному, образованному и ведущему духовную жизнь, который у него заказывал св. Мессы. Они часто вели духовные разговоры. О. Маннарини рассказал ему о событиях происшедших в Скала, и сделал так специально, ибо знал его желания: этот человек еще раньше открыл перед ним свою душу. В молодости - говорил он - не зная ничего о монастыре, много раз получал от Бога свет, касающийся нового Института. Узнав все от отца Винсента, выказал готовность присоединиться к Делу Господа, если его признают достойным и полезным. Также высказал просьбу, посетить монастырь в Скала и поговорить со мною. О. Винсент обещал ему, что постарается привести его так быстро, как только возможно.

Сразу после осуществления Дела Господа в нашем монастыре, Бог призвал епископа Скала. Смерть этого достойного священника принесла беспокойство и огорчение, как монахиням, так и братьям, призванным к новому Делу, хотя мы получили его устное согласие, не хватило времени, чтобы составить письменный декрет, утверждающий Устав. Однако быстро был назначен его преемник, священник из ордена св. Франциска а Паоло, епископ Санторо. Он был близким другом этого набожного дворянина, о котором я вспоминала ранее. Как сестры, так и братья, призванные к Делу, считали этот факт действием Божьего провидения. О. Альфонс и о. Винсент обратились к духовному отцу сестер, чтобы рассказать ему, как через нового епископа Господь подтвердил свое Дело и Устав, а также, чтобы поговаривать о новой Конгрегации братьев. Они постарались добиться его согласия на посещение монастыря сестер в Скала вышеупомянутым набожным дворянином. Духовный отец не только дал разрешение, но даже написал письмо настоятельнице, в котором силой послушания велел мне разговаривать с этим набожным человеком. Полностью доверившись, мы рассказали ему обо всем, что произошло в монастыре. Каждая сестра, желающая духовного разговора, могла с ним встретиться. Он был человеком молитвы, широкого кругозора и глубокой набожности. Сам Господь прислал его в необходимое время, чтобы был помощью в осуществлении Его Дела. Когда он прибыл в Скала, то сразу попросил настоятельницу о разговоре со мной. Она сама много рассказала ему о пережитых нами событиях. Он пробыл в Скала несколько дней, а потом, получив нужную информацию, направился в Кастельамаре, к нашему духовному отцу. Эта встреча для них обоих была великим утешением и радостью. С этого времени он установил более близкий контакт с епископом в Скала, все больше входил в дела епархии и монастыря, а также сумел пробудить в сердце епископа доверие и уважение к Делу Господа. Он даже получил от него обещание протекции в осуществлении Дела. О. Альфонс и о. Винсент поддерживали близкий письменный контакт с этим набожным дворянином, а также с сестрами во всем, что касалось основания новой Конгрегации братьев и также всего, что происходило в монастыре. Новый епископ выказывал сестрам большую доброжелательность и уважение, а монастырь считал святилищем своей епархии. Он попросил настоятельницу о разрешении доверить мне некоторые дела своей совести. Это было время единства и взаимной любви между сестрами, братьями и епископом.

Глава 4

О том, как отцы собрались в гостевом доме сестер, о некоторых чудесах, которые Господь совершил в это время, о рвении монахинь и гневе злого духа, когда Господь основывал новую мужскую Конгрегацию

 

Видя хорошее начало, злой дух искал способы, чтобы разочаровать и испугать сестёр. Однажды, в четверг, во время ночного бодрствования перед Пресвятыми Дарами, он наделал много шума и галдежа под хором, где сестры обычно молились. Казалось, как будто бы кто-то разбивал глиняные сосуды. Трижды спускались сестры, чтобы проверить, что там происходит, но ничего не нашли.  Так и перестали обращать внимание, зная, что это его рук дело. Иногда он появлялся в виде монахини перед всеми, и с необычной легкостью направлялся на хор, но перед дверями исчезал, что пугало идущих за ним сестёр. В другой раз, поздним вечером одна из сестер во время дисциплины (бичевания) в саду увидела на свалке мусора, как будто бы большой огненный глаз, величиной с яблоко. Испуганная, она хотела оставить дисциплину и быстро вернуться в дом. Однако, поняв, что это дьявольская хитрость, окончила бичевание, и тогда адский призрак исчез. Много раз во время ночи сестры слышали страшный треск и крики. Мы всегда вместе проверяли это и часто видели страшные адские призраки.

Однажды сестра экономка пошла в кладовую за нужными для кухни на следующий день вещами. Была уже ночь и время великого молчания. В дверях она встретила гадкого черта, который так ее испугал, что она замерла в неподвижности. Проходившие мимо сестры привели ее в келью, подозревая у нее какую-то болезнь. Тем вечером она не объяснила им ничего, так как это было уже время молчания. Утром сестры нашли ключ от кладовой в форме рогов, он был так деформирован, как будто бы кузнец огнем и молотком изменил его вид. Все это было удивительно. Исповедник сестер показал этот ключ епископу, а тот передал его позже нашему духовному отцу.

На другой вечер, во время ночного бодрствования перед Пресвятыми Дарами, одна из сестер, которой очередь молиться была немного позже, легла отдохнуть в келье настоятельницы, так как та молилась тогда в хоре. Едва она заснула, ее разбудил призыв по имени и трехкратное трясение. Думая, что это настоятельница ее будит, ибо подошло время ее бодрствования, она хотела быстро подняться с постели. Несмотря на огромные усилия, оказалось, что она этого сделать не может. Она почувствовала на себе огромную, давящую ее тяжесть. Тогда она стала призывать имя Иисуса и Марии, и бес, повторяя их, насмехался над ней, показывая себя в ужасном виде. Испуганная, она пошла на хор, хотя прошло только четверть часа от того момента, когда она легла отдохнуть.

Однажды утром, в праздник Рождения Пресвятой Девы Марии, в сентябре, одна из сестер пошла в свою келью за пелериной, чтобы потом идти к св. Причастию. В дверях какая-то невидимая рука крепко ударила ее по голове, а затем несколько раз толкнула её головой в дверь так, что она потеряла сознание. На месте, где это произошло, она лежала во время св. Мессы, св. Причастия и молитвы благодарения после него. Только сестра, работающая на кухне, видя, что ее нет за столом, пошла в ее келью. Однако оказалось, что дверь в коридоре уже была закрыта. Она очень удивилась, кто мог ее закрыть, потому что это был праздничный день, и сестры могли свободно входить в свои кельи. Эти двери закрывали только на ночь, когда сестры ложились спать. Со всей силы она толкнула дверь, в замке которой не было ключа. Тогда она увидела, что сестра лежит без сознания у порога своей кельи. Она подняла ее с пола и на поцарапанном лбу увидела две шишки величиной с голубиное яйцо. Когда та пришла в себя, то рассказала, что услышала, как за ней закрылась дверь, но никого не увидела, а потом почувствовала на себе невидимую руку, которая крепко ее ударила. Она ходила опухшей в течение восьми дней, а ключ после многих месяцев нашелся в коридоре, где были растянуты на рамах новые картины нарисованные новицией. На одной из них была представлена святая, несущая свечу, пламень которой пытался потушить черт, и именно в руках этого нарисованного черта находился потерянный ключ.

Можно было бы бесконечно рассказывать о том, что мы выстрадали из-за злых духов, которые взбунтовались против Бога и людей.

Вот, например, следующее событие. Две сестры жили в одной келье. Ночью, когда все отдыхали, и в монастыре воцарилось молчание, одна из них заметила, что кровать второй сестры поднимается до потолка. Думая, что это Господь одарил ее особенным даром своей благодати, она стала на колени около кровати и стала прославлять Бога, но вторая сестра быстро ей объяснила, что это действие не Господа, а сатаны. Так много похожих событий произошло в начале основания Ордена, что понадобилось бы написать толстую книгу, чтобы рассказать обо всем. В конце концов, мы решили сделать процессию во всем монастыре, во время которой духовный отец, неся Пресвятые Дары в руках, молился и велел злому духу больше нас не беспокоить. Он читал экзорцизмы, изгоняя злого духа из каждого уголка монастыря. Тогда сатана не отвечал на эти молитвы и не подавал знаков своего присутствия. Это было тяжелое испытание, которое позволил Господь своим справедливым распоряжением. Чем более бес усиливал свою злость против монастыря, тем более сестры старались пламенно исполнять Устав и соревновались в святых добродетелях. И хотя я уже немного рассказала об их щедрости и духе умерщвления, не хочу умолчать также других дел, касающихся их духовного развития и чудес, которые совершил Господь.

Были особые моменты бодрствования во все четверги, когда сестры, по очереди, с большим пылом поклонялись Пресвятым Дарам. Многие из их оставались в часовне всю ночь, без единой минуты отдыха, до утренней молитвы. Все время молитвы казалось им мгновением. Другие выражали свое рвение в телесных умерщвлениях (в дисциплине), некоторые молились с крестом на плечах, в терновом венце, с руками, связанными сзади, или со шнуром на шее, или с орудием умерщвления (цилициум) на теле. Разными способами они разжигали в своих сердцах святую любовь к Богу. В одну из ночей, во время преисполненного любовью бодрствования, Господь  сотворил чудо. Над монастырскою колокольней появился пламень огня. Собранные в гостевом доме сестер отцы, среди них молодой набожный дворянин, о. Винсент Маннарини, о. Альфонс де Лигуори и капеллан монастыря, видя, так поздно, пламя над монастырем, хотели прибежать на помощь; даже позвали других священников и светских людей.

Однако, видя таинственный огонь и блеск, окружающий монастырь, один из них сказал: «Нет необходимости бежать им на помощь. Это ночь бодрствования сестер перед Пресвятыми Дарами и это огонь Святого Духа». Он сказал так потому, что многие из них обильно испытывали в своем сердце присутствие Божьей любви. Итак, ни священники, ни светские люди, исполненные изобилием духа, не могли заснуть в ту ночь. Они тоже всю ночь молились, испытывая единство и огонь Божьей любви. Утром они пришли в монастырь и рассказывали о том, что видели и испытали в своем сердце, и что всю эту ночь никто из них не спал, но все вместе они молились. Потом, чувствуя особенное единение душ, поблагодарили Бога. Это было время исключительного единства с братьями, которые начинали Дело новой Конгрегации. Все мы были исполнены огромным желанием, покаянием ответить Богу на Его доброту. Каждая сестра старалась, как могла. Некоторые сделали крест размером с  человека, и спали на нем, другие лишь очень короткое время посвящали сну, да еще и в одежде, не снимая ни днем, ни ночью власяницу. Также пользовались другими орудиями умерщвления тела, такими как цилициум, цепочки, кресты с колючками и святым именем Иисуса, которые вешали на грудь. Четыре сестры сделали себе медную плитку с вырезанным на ней именем Иисуса и в первый день нового года, разогрев ее на огне, приложили к груди. У одной из их была такая глубокая рана, что она не заживала более года. Потом Господь чудесно ее исцелил. Кто-то бичевал себя до крови, о чем свидетельствует одно место в монастыре, где нельзя было увидеть даже части стены, не покрытой кровью. Мы  часто постились. Многие из сестер не ели мяса, другие ели только суп, некоторые питались лишь хлебом и водою, по пятницам прибавляя к этому горькие травы. Во время новенны перед праздниками и в Адвенте мы ели только хлеб, суп или травы. Таким образом, мы усиленно следовали за нашим Иисусом, Агнцем, шедшим на заклание. Духовный отец даже  поручил настоятельнице, чтобы та немного ограничила наши умерщвления, и он сам запретил нам делать некоторые упражнения. Он также хотел знать, какие разрешения давали нам  настоятельница и исповедник.

Каждая из сестер старалась не быть рабыней своих удовольствий, поэтому умерщвляла свое тело, несмотря на болезни: они даже не отдыхали, и всегда в назначенное время молились в хоре, не прося никаких облегчений, не жалуясь на еду, которую получала вся община. Они отказывались от вкусной пищи, которая появлялась в дни совместных рекреаций, хотя это и соответствовало духу убожества. Желание умерщвлений было таким сильным, что настоятельница была вынуждена запретить им отказываться от всего, что им было предоставлено. Пишу об этом достаточно откровенно, чтобы сестры нашего Ордена знали, в каком духе родился их Институт.

Во время торжества облачения (пострижения) одной новиции (первого такого торжества после введения нового Устава) в нашу часовню пришло много людей. Среди участвующих в этой церемонии, согласно Божьей воле, был один молодой человек, известный в городе своей скандальной жизнью. Его привело лишь любопытство, но как только началось торжество, он испытал необычайное волнение. Господь необыкновенно одарил его своею благодатью, и он все время плакал, вслух исповедовал свои грехи и обещал изменить свою жизнь. После окончания церемонии облачения, он  пошел в ризницу, со слезами и в сильном волнении исповедовался. Действительно, с того времени его скандальная жизнь изменилась до такой степени, что могла бы стать образцом для многих. Он отрекся от богатых костюмов и одевался как бедняк. Ходил по улицам города, и даже ночью проповедовал Божий закон, а также призывал к покаянию, удивляя и укрепляя жителей Скала, которые знали его раньше. После обращения он пришел в монастырь, чтобы повиниться в своей жизни и поблагодарить общину, потому что, как он сказал, именно в монастырской церкви, благодаря молитвам сестер, Господь просветил его. Он ощутил это в своем сердце во время торжества, в котором участвовал.

 

Глава 5

О знании, данном мне Господом, которое объясняет, что Он подарил миру свое Божье Слово, чтобы жизнью своего Возлюбленного Сына оправдать человека

 

Однажды Господь одарил меня таким знанием: «Я желаю жить в тебе праведной жизнью, моей Божьей жизнью. Вы правильно называете добродетелью мою Божественную простоту. Я передал ее через мое слово совершенному человеку, Христу, а через Него всем вам. Из Божьей доброты рождается для вас всякое благо. В этом заключается вся правда: я Бог, унизил себя самого и соединился с человеческой природой, и как смиренный Бог, я был послушен воле Отца в моем человечестве. Я - Бог простоты, справедливости и правды, Бог терпеливый, ожидающий грешника, Бог любви, желаю, чтобы счастье человека изливалось из моего благословения. Я передал вам все в совершенном человеке - Христе. Через Него в вас зародятся плоды божественности: крепость и смелость, чтобы вы уже ничего не боялись, а также - прочный мир, Божья мудрость и дар разума, сила для исполнения Божьей воли, милосердие для бедных грешников, благодать, дающая силу для преодоления природных склонностей, безопасность в Боге и Иисусе Христе, который является единственным троном Бога. Только Ему принадлежит слава и поклонение».

 

Глава 6

О том, как епископ Скала издал декрет, признающий новый Устав, и о многих других событиях этого периода

 

В гостевом доме сестер собрались: о. Альфонс де Лигуори, о. Винсент Маннарини, набожный дворянин, о. Джованни Баттиста ди Донато, духовный отец сестер и их обычный исповедник. Целью их встречи было формулирование конституции братьев, которые должны были пользоваться новым Уставом, объявленным мне Господом, и очерк которого на одной странице я им передала. Они хотели спокойно выслушать все мнения, написать конституции, а также поискать в Скала обитель для себя, чтобы начать жить, как члены Конгрегации. Думая о будущем, они хотели позаботиться также о письменном декрете епископа, подтверждающем новый Устав. Эти старания о декрете доверили набожному дворянину, который, будучи близким другом епископа Санторо, представил ему просьбу отцов. Епископ был настроен очень доброжелательно к монастырю, уважал его и ценил, поэтому с великой радостью ответил на их просьбу и не только написал декрет, но также выразил свое восхищение и прославлял Бога за осуществление Дела.

Таким образом, мы получили декрет, подтверждающий новый Устав. Вместе с братьями мы благодарили Господа, что Он - через своего викария на земле - объявил истинность своего Дела. Прошло уже более шести лет с момента объявления нового Устава. Я написала его дважды: первый раз, когда я получила откровение от Господа, второй раз через два года и несколько месяцев, по повелению духовного отца. Когда я писала второй раз, Господь все подтвердил чудесным способом. Устав, написанный два раза, был в руках духовного отца. Он привез его с собою на встречу отцов в гостевом доме сестер, но добавил так много изменений, что всё вместе превратилось в толстую книгу приказов. К Девяти Правилам присоединил еще три, и их стало  двенадцать. К новой форме одежды сестер, которая состояла из рясы и пелерины, добавил еще скапуляр. Все эти изменения доставили сестрам огорчение, и они сказали, что желают жить правилами, полученными от Господа. Однако чтобы избежать повторного конфликта, согласились, в конце концов, на внесенные им изменения. Много лет, хотя очень старались, сестры не могли  получить из рук духовного отца написанного мною устава, ни  одного, ни другого его текста. Тогда они обратились с просьбой о помощи к набожному дворянину, который со всею своею рассудительностью попросил у него написанный мною Устав, а также все дополнительные тексты, чтобы сделать их копии и дать сестрам, ибо они этого очень желали. Так, к радости всех, тексты вернулись в монастырь.

А мы теперь вернемся к Делу братьев. В городке Скала они искали дом внаем, чтобы здесь, где Господь захотел объявить свое Дело, дать начало новой Конгрегации. Им удалось найти здание, которое казалось им хорошим, и они в нём собрались. Духовный отец вопреки тому, что Господь мне объявил, то есть,  что по Его воле о. Альфонс де Лигуори должен стоять во главе Конгрегации, избрал настоятелем обычного исповедника сестер. Так в 1732 году началось это Божье Дело.

Братья собирались ежедневно в гостевом доме сестер, где пребывал духовный отец. Приходили, чтобы разговаривать, представлять свои мнения о Деле, писать конституции и разрабатывать правила жизни Конгрегации, присоединяя их к Уставу, данному мне Господом, чтобы все объединялось одним духом так,  как Господь позволил нам это понять.

Глава 7

О первых трудностях среди братьев и о многих делах, которые случились во время их встреч

 

Духовный отец сестер, как поступил с нашими правилами, так и братьям начал предлагать много упражнений и молитв, читаемых или после ужина, или после рекреации, и всё вписывал в конституции Конгрегации. Он хотел, чтобы Литургия часов была совместная, в определенное время, как у монахинь. Он создавал много трудностей, касающихся, например, проблемы организации школ, монашеских домов в городе или в окрестностях. Голоса братьев также разделились, начали проявляться расхождения и противоречия во взглядах. Приходя в монастырь, они жаловались на духовного отца, который лишь себя хотел поставить во главе всего так, чтобы каждый брат зависел исключительно от него и его мнения. Отец Альфонс и обычный исповедник сестер стали на его сторону, ещё ранее избрав его их духовным наставником. Священник Винсент Маннарини, священник Джованни Баттиста ди Донато и набожный дворянин проявляли к нему противоположные чувства. Они приходили в монастырь и рассказывали о существующих между ними различиях, выражая свое нежелание изменений в Уставе, внесённых духовным отцом. Набожный дворянин считал, что монахиня, которой Господь объявил свое Дело, должна решить спорные среди братьев вопросы. Но духовный отец имел другое мнение и настаивал на единогласном подчинении всем его решениям. Так начались среди братьев недоразумения и споры, вызывающие беспокойство, которые они старались не предавать огласке.

Видя, что духовный отец нарушает Дело Господа и так нужное теперь единство среди братьев, я в молитве обратилась за помощью к самому Господу. Тогда он позволил мне понять, что не является Его волей, чтобы я по-прежнему пользовалась духовным наставлением этого отца, и должна его оставить. Однако в тот момент я не отнеслась серьезно к этому вопросу, но с этого времени я замолчала, и уже не рассказывала ему о моем душевном опыте. С момента откровения Дела нового Института до этого времени прошло уже пять лет, в которые моим духовным наставником был вышеупомянутый отец, и я весь этот период переживала внутреннюю борьбу. С самого начала до момента разделения братьев, бес порождал в духовном отце сомнения об истинности Дела.

Он верил только тогда, когда Господь чрезвычайными чудесами подтверждал Божье происхождение откровения, но как только проходило время чудесных Божьих интервенций, возвращались его сомнения и страхи, и он начинал думать, что все это - ложь и иллюзия. Он переносил на меня свое болезненное беспокойство и свою неуверенность. Все это началось уже в то время, когда его друг и собрат разнёс по Неаполю сплетни против Дела Господа. С того времени духовный отец всегда сомневался и подозревал, что всё это иллюзия.

Однажды, уже после осуществления Дела и после церемонии облачения сестер в рясы Пресвятого Спасителя, он созвал совет монастыря. Я также на него была вызвана. Он посеял тогда много сомнений в общине, и сказал, ссылаясь на учение Тридентского собора, что нельзя верить в откровения и видения, а меня спрашивал, откуда у меня уверенность, что все, что я чувствую и испытываю, происходит от Бога. В присутствии сестер я лишь ответила, что теперь нашей задачей является жизнь по Уставу, который уже был введен в общине. Я была тогда крайне унижена, а Дело потеряло уважение, которое имело раньше. Меня назвали одержимой, а сестры вспомнили, что духовный отец много раз говорил им о своих сомнениях и подозрениях. Вновь видя борьбу братьев и сестер во всем, что касалось Дела, я решила оставить этого наставника и искать совета у кого-то другого. Однако я не выбрала другого наставника, так как еще не пришло время. Я ждала, чтобы Бог показал мне свою волю. Между тем я молчала, ожидая распоряжения самого Господа.

Глава 8

О том, как бес через жестокие страдания уничтожал Дело Господа и вводил беспорядок во все, что уже было сделано

 

В нашем монастыре в Скала, когда Господь захотел объявить свое Дело, в новициате вместе со мной была одна молодая семнадцатилетняя девушка. До сих пор она шла к Господу путем простой медитации, и в ее поведении еще была видна юношеская незрелость, и потому много раз она заслуживала замечания. Когда Господь объявил свое Дело, она очень быстро оказалась в числе заинтересованных в нем. Я уже вспомнила, что после получения откровения Устава, я, исполненная страха и беспокойства, обратилась к настоятельнице новиций, чтобы рассказать ей о том, что Господь позволил мне понять. После долгого разговора, спускаясь по лестнице, мы встретили эту молодую новицию. Наставница новиций боясь, что она подслушивала наш разговор, спросила, почему она находится на этом месте, и услышала следующий ответ: «Я все знаю, потому что Господь мне это объявил». Эти слова она сказала тотчас, но потом по секрету сказала еще многое другое. С того времени она включилась в Дело Господа, говоря о своих многочисленных явлениях и видениях. Со дня откровения Дела до момента его осуществления прошло много лет. В это время, как утверждала эта девушка, она имела много сверхъестественных опытов. Благодаря этому она приобрела уважение у сестер, а также у духовного отца, на которого имела огромное влияние в делах, касающихся наставления сестер, ибо он ей верил, как будто она получила от Господа дар различения духов. Благодаря своим явлениям она вмешивалась в дела совести других сестер. Духовный отец ее особенно любил и уважал, а также и сестры, которые в своей простоте верили, что Господь по-дружески с нею разговаривает. Именно она подсказывала духовному отцу, кого выбрать настоятельницей, когда после введения нового Устава наступили выборы. Она же говорила о. Альфонсу, чтобы он оставил своего наставника и подчинился руководству духовного отца сестер. А духовного отца укрепляла в убеждении, что именно он должен быть во главе Конгрегации братьев, и все должны от него зависеть. Когда его охватывали сомнения, он даже искал у нее совета в моих делах. Она также пользовалась огромным уважением у обычного исповедника сестер, своего дяди, до такой степени, что тот поручил ей, по послушанию, описать свою жизнь и все, что она делала. У нее были две подружки среди сестер, которым, с согласия исповедника, она передавала все, что писала. Потом ее явления были изданы, а также распространены через письма, написанные многим лицам, которым она их представляла. Она утверждала, что Господь велел ей, чтобы она «душевным путем» проповедовала неверующим. Она рассказывала, что Иисус соединился с ней духовным браком, когда ей было пять лет, но она никогда и никому этого не открывала, потому что получила распоряжение, чтобы сохранять в тайне все дарованные ей благодати, как стигматы, так и другие. Наставница новиций, будучи разумной монахиней, начала сомневаться во всем этом, потому что не видела в ней добродетелей, которые подтверждали бы такую великую щедрость небес для этой сестры. Также в их личных, сердечных разговорах, которых было много, не проявился никакой чрезвычайный знак таких милостей, поэтому она подозревала, что все это - ложь. Однако, чтобы не опорочить её из-за своих сомнений, не высказала их ни исповеднику, ни духовному наставнику, который пользовался советами этой сестры в делах многих других сестер, а также и моих. Ее авторитет был таким сильным, что наставница опасалась лишиться доверия у других сестёр, говоря о своих сомнениях. В такой ситуации она решила обратиться за помощью к набожному дворянину, который понимал дела мистики, и попросила его, чтобы он проверил духовность этой молодой сестры и привел ее на дорогу смирения и настоящего познания самой себя. Наставница, разговаривая с ним, высказала все свои сомнения, а также напомнила ему о ее незрелом поведении. Он знал эту сестру, потому что она приходила к нему рассказывать свои явления. И так он начал сомневаться в том, что она ему говорила, и стал поощрять, чтобы она забыла о своих откровениях и начала бы размышлять о страстях нашего Господа Иисуса Христа, ибо путь, по которому она шла до сих пор, может привести ее к обману и лжи, а особенно опасно - это вмешиваться в совесть других сестёр. Пренебрегая ее явлениями, унизил ее и велел ей уйти. Страшны были последствия этого разговора для Дела Господа. Никто не знал, что причиной всего была наставница новиций, поэтому подозрение пало на меня: все думали, что это я действовала в сговоре с набожным дворянином. Злость этой сестры на него была очень сильна, ибо он усомнился в том, что духовный отец и исповедник не только одобряли, но даже считали чудом Божьей благодати. Она имела двух особенно близких ей сестёр, которым было разрешено читать ее тексты. Они также видели в ней что-то необычное. Теперь они втроём начали писать письма духовному отцу против набожного дворянина и против меня. Писали, что дворянин советовал сестрам, чтобы те отказались от руководства духовного отца, ибо он сам хочет управлять монастырем. Считали, что дворянин слишком возносит меня над другими, и что это приведет к неудаче Божье Дело. Ещё вышеупомянутая монахиня утверждала, что сам Господь сказал ей все это. Она говорила также, будто Бог ей объявил, что этот набожный дворянин - лицемер, который лишь имеет вид набожного, и также много других вещей, о которых не следует вспоминать. Все это было соткано бесом, необыкновенно хитрым и таинственным способом, чтобы разрушить Дело Господа. Написав это, я не хочу никого судить, ни констатировать, каков дух этой сестры, о которой была речь, настоящий или фальшивый. Я лишь хотела правдиво представить все, что касается Дела Господа и показать хитрость сатаны. Осуждение  оставляю Тому, который является Судией живых и мертвых.

Глава 9

Продолжение рассказа о беспокойстве, и о том, как епископ ординарий отказал в декрете, утверждающем Дело и о разделении братьев новой Конгрегации

 

Духовный наставник, видя мое решение оставить его, посчитал виноватым в этом набожного дворянина, хотя мои мотивации были совсем другие, о чем я уже ранее писала. В своем гневе он поставил под сомнение все Дело Господа и искренность моего духа. Он не обращал внимания на то, что прошло уже много времени от получения декрета, утверждающего новый Устав местным епископом, и что этот Устав сестры уже ввели в жизнь. Слухи о беспокойстве и несогласии среди сестер и братьев наполнили епископа сомнениями, правильно ли он поступил, выдав декрет или нет. Слушая все, что говорили, он потерял уважение и к Делу и к сестрам. Тем более что он чувствовал личную ответственность, ибо утвердил  совсем новый Устав. В конце концов, решил отозвать выданный ранее декрет. Сестры, по совету духовного отца, который был на их стороне, попросили епископа о визите. Он, желая понять, откуда происходит это беспокойство, сразу прибыл в монастырь, и начал визитацию с личных разговоров с каждой сестрой. То, что было сказано сестрами, осталось в секрете. Я, идя к епископу, не знала о том, что бес совершил в последнее время. Я пошла последней, так как была самой младшей сестрой после обетов. Ничего не подозревая, я шла со всей простотой, даже не зная, что сказать, однако, как и другие сестры, я пошла по послушанию. Но я заметила, что епископ был неспокойным и не оказывал мне доверия, как раньше. Он сказал мне несколько слов, не совсем понятных, и велел уйти. Позже я узнала, что епископ раньше был другом набожного дворянина, теперь, получив другую информацию о нем, начал относиться к нему с предубеждением. Ранее он ему доверял и выдал декрет, и слушая его рассказы о прекрасной жизни сестер и о том, что Господь среди них сделал, полюбил монастырь и окружил его особой заботой. Теперь ситуация радикально поменялась. Сестры представили меня епископу одержимой, и так же охарактеризовали набожного дворянина, который стал мне близок из-за его стараний об утверждении Дела у епископа. Поэтому сестры обвиняли меня в особой привязанности к нему. Его назвали лицемером, высказали ещё тысячу неприятных упреков, о которых из-за уважения не стоит  писать, опорочили его имя. Говорили мне, что я в него влюбилась, потому что он называл меня святой, и я, опираясь на это мнение, хочу господствовать в монастыре, поэтому и выдумала новый Устав. Трудно пересказать, сколько зла наделал бес, уничтожая то, что совершил Господь в своем милосердии. Во время этой жестокой борьбы не было слышно ни шума, ни грохота, которые ранее почти непрестанно появлялись. Епископ, слыша обо всех трагических событиях в монастыре, и обеспокоенный его будущим, решил отозвать декрет, утверждающий новый Устав. Он считал, что сестры должны вернуться к прежнему уставу св. Франциска Сальского. Однако, они, опасаясь скандала и потери уважения к монастырю в Скала, теперь хотели принять тот устав, который им готовил духовный отец. Считали, что он как лицо, пользующееся авторитетом в Церкви, и как ее представитель, имеет такое право. Тогда я бы уже ничего не могла сказать о Деле. Набожный дворянин отдал епископу декрет, а сестрам устав, который духовный отец, переписав из моей рукописи, исправил и отчасти изменил. Несмотря на исправления, это был тот Устав, который он взял у меня. Они поступили так, чтобы показать епископу, что Дело исходит от духовного отца и не имеет уже ничего общего с монахиней, которая имела откровение. Набожный дворянин сохранил у себя написанный мною Устав и не хотел его отдавать ни духовному отцу монастыря, ни сестрам, и по Божьей воле хорошо его хранил. Заметив, что все это дело сатаны, он оставил Скала и поехал в Неаполь. Иногда он писал сестрам короткие письма.

Братья из новой Конгрегации, а это были почти одни священники, разделились между собой. Отец Альфонс де Лигуори с о. Петром, обычным исповедником монастыря, будучи духовными сынами наставника сестер, были на его стороне. О. Винсент Маннарини, Джованни Баттиста ди Донато, вместе с набожным дворянином, думали об основании другой Конгрегации, опирающейся на Устав сестер. Расхождения во взглядах были такими большими, что доставили много недоразумений и скандалов обоим сторонам.

Глава 10

О чудесных знаках, появившихся в Пресвятой Гостии еще прежде, чем начались страшные мучения, продолжавшиеся до моего ухода из монастыря

 

Почти месяц перед этими болезненными событиями в монастыре и перед разделением, возникшим среди братьев, Господь начал делать видимые, чудесные знаки, объявляющие будущее страдание. Из-за славы Бога нельзя о них молчать. Они также говорят о том, какую огромную боль доставляет Богу смешивание Божьих дел с человеческими интересами,  а также нарушение любви и братского единства. Это становится препятствием в осуществлении Божьих дел. Эгоистическое самолюбие способно разрушить дело Создателя.

Согласно Уставу, в каждый четверг утром, после св. Мессы, в нашем монастыре наступало время выставления Пресвятых Даров, в память установления Евхаристии во время Тайной Вечери. Однажды в Пресвятой Гостии, видимым для всех образом, явились орудия Страстей Господних. Некоторые видели в Гостии кровоточащее тело, другие окровавленные орудия страстей, лестницу в крови или гору с крестом темного цвета. Я лишь один раз увидела гору с крестом, а на его вершине три блестящие звезды. Каждый видел что-то своё. Поразительным было то, что в маленькой Гостии видны были предметы больших размеров. Она сама тоже казалась намного больше, чем была на самом деле. Этим явлением Господь одарил не только сестёр. Он захотел подтвердить свое Дело так, что эти знаки видели и светские люди, присутствующие в часовне. Среди них были: исповедник сестер, священник из Скала, капеллан монастыря, набожный дворянин, дьякон Эммануил д’Афлитто и другие набожные люди. Слухи об этом чрезвычайном событии сразу распространились в Скала. Епископ направил в монастырь своего посланника, который у каждой из сестер взял подробную информацию о том, что они видели. Духовный отец постарался, чтобы вышили Гостию со знаками страстей Господа, так как они их видели в часовне, и все послал в Рим кардиналам, занимающимся такими делами. Эти знаки являлись во все время волнений и трудностей, переживаемых в монастыре, вплоть до моего ухода. Потом они никогда не повторились.

За два дня до моего ухода произошло еще одно чрезвычайное событие. Рано утром, когда отец капеллан, как обычно, пришел открыть церковь, он нашел крест с главного алтаря лежащий на полу. Из рук Распятого были вырваны гвозди, как будто какой-то человек вынул их из рук Христа. Крест опирался на подушку перед алтарем, а Распятый лежал лицом на земле, на ступени алтаря, как будто кто-то его там положил. Но никто из людей не мог этого сделать, так как ключи от монастыря хранились под подушкой настоятельницы. Церковь не имела другой двери, только ту, ключ к которой был у капеллана. Когда он это увидел, перепуганный, почти плача, позвал исповедника и рассказал ему обо всем, что увидел утром. Тот призвал настоятельницу и сестёр, рассказал им все, что случилось, и запретил по послушанию разговаривать на эту тему с кем-либо вне монастыря. Он пригласил их, чтобы посмотрели на это как на Божье предостережение, и сохранили все в секрете. Потом еще настоятельница велела сохранить это в тайне, чтобы не смущать других, и так это событие  умолчали.

Глава 11

Об унижениях, причиненных мне духовным наставником монастыря, и о моих внутренних муках

 

С тревогой я смотрела на Божье Дело, которое бес, завистливый к Божьей славе и к спасению душ, беспощадно уничтожал. Казалось, что он уже достиг всего, что задумал: посеял беспокойство и сумрак в душах сестер, погасил их рвение, которое вначале было так сильно и полно Божьей благодати, разделил братьев, посеял в них дух критики относительно Божьего Дела и всего того, что я им передала от Господа. Эта новая лодка была в опасности, и казалось, что она уже тонет.

Меня также охватило сомнение, что я позволила сатане себя обмануть. Вследствие этого померк внутренний свет, ранее данный мне Господом. И хотя перед осуществлением Божьего Дела, я пережила много преследований, однако совсем по-другому, потому что Господь укреплял меня изнутри, подтверждая свое Дело. Также сестры и духовный наставник были на моей стороне. Теперь все изменилось. Мне не хватало внутреннего света от Господа, и в этой густой темноте самые близкие мне лица, даже священники, преследовали меня и клеветали на меня. Они делали это из-за рвения, веря, что это принесет славу Господу. Наиболее близкие мне в монастыре сестры, по Божьей воле, отвернулись от меня; дружба и любовь, которые соединяли нас раньше, теперь превратились в суровое осуждение. Господь разрешил это, а люди, в своем усердии, верили, что так и должно быть. Из-за вмешательства беса всё как будто помешалось: даже самый маленький мой жест был судим негативно. Обо мне много писали в письмах, особенно о том, что касалось набожного дворянина. Он не знал, до какой степени усилилось беспокойство в общине, и как сестры были нерасположены к нему. Он по-прежнему писал мне и сестрам, жалуясь на духовного отца, ибо приписывал ему вину разделения братьев. Я не получала его писем, потому что их читали сестры, что потом становилось темой их разговоров и обвинений. Даже самое маленькое и наиболее невинное слово было для них подозрительно. Много писем они посылали духовному наставнику, на которые он им отвечал. Сестры старались исполнить все, что он им велел, как в отношении меня, так и в отношении набожного дворянина. Публично говорили о нем, как о лицемере, который делает вид святого, чтобы приобрести власть в ордене, а меня возносил над другими сестрами из-за духовной привязанности, которая – как они считали – была взаимной. Такие суждения, хотя и родились из рвения сестер, уничтожали в общине уважение ко мне. Они записали все слова, которые мы когда-либо говорили у решетки, даже те, которые касались наших душевных дел. Записали каждое, даже самое маленькое и наиболее невинное слово, высказанное в простоте сердца, в присутствии других сестер. Хочу добавить, что я никогда не разговаривала с ним одна, но всегда при наших разговорах присутствовали сестры. Письма сестер так разожгли огонь рвения в сердце духовного отца, что он даже велел им унижать меня, а также лишить меня св. Причастия и не разговаривать со мной. Это предписание было выдано потому, что в общине было несколько сестер, которые, будучи верны своей совести, защищали меня и набожного дворянина. Запрещение контактов со мной должно было решить проблему. Даже две мои родные сестры не могли со мною разговаривать. Мне запретили писать кому-либо, ходить в разговорную, разговаривать даже о душевных делах, и, в конце концов, думали, что самым лучшим выходом было бы изолировать меня, чтобы я все обдумала и поняла свою ошибку. Наставница, духовная дочь того же отца, передавала мне все его приказы, а особенно приказ прервать переписку с набожным дворянином, который в ее глазах был очень плохим человеком. Слыша все эти публичные обвинения против него, следуя заповеди любви, я пробовала их немного смягчить, но это еще более разожгло огонь неприязни, и лишь подтверждало сестрам их мнение о моей к нему привязанности и нездоровой дружбе. Видя, что этот огонь не удастся потушить, я ушла в свою келью, в молчание, к стопам Господа, чтобы молиться Ему и перед Ним унизиться за свои несовершенства, жалея о том, что я стала причиной такого несчастья. Но Господь не утешил меня как обычно. В моем сердце воцарилась темнота, а к этому добавилась еще физическая болезнь, которая совершенно исчерпала мои силы. Высокая температура очень меня ослабила. Часто я чувствовала себя очень плохо, у меня не было аппетита, до такой степени, что я ничего не могла кушать. Тогда я легла на кровать, лишенная всякой помощи и человеческого утешения. Никто из сестёр не мог меня посещать, даже настоятельница не пришла, и не прислала сестру, которая заботилась о больных. Впрочем, никто не верил, что я действительно больна. Говорили, что это охлаждение духа. Настоятельница спрашивала мою сестру, почему я не прихожу на совместную молитву, а когда услышала, что я лежу в постели больная, не поверила. Утверждала, что охлаждение духа не позволяет мне участвовать в совместных актах, предписанных уставом. Даже мои родные сестры очень редко получали разрешение встретиться со мною. А когда приходили меня посетить, имели приказание говорить мало и только необходимое. Другие сестры их контролировали, слушая наш разговор за дверью кельи. Иногда  наставница посылала ко мне одну из трех сестер, которые вместе с духовным отцом начали всю эту войну. Они притворялись сочувствующими, но одновременно старались убедить меня, что это бес ввел набожного дворянина в Божье Дело, и что он лишь играет святого человека, а в действительности подчиняется мирскому. Эти и еще другие вещи рассказывали о нем, советуя мне, чтобы я вернулась к руководству духовного отца, потому что, по их мнению, только таким образом могу освободиться от несчастий, которые меня уничтожают. Я услышала от них также и другие советы: «Говорю тебе по секрету, что если ты этого не сделаешь, будешь заключена и наказана строгими умерщвлениями в течение всей жизни». Так много было этих советов, так что невозможно их все описать. Я терпеливо все выслушала, а потом ответила, что «я не знаю, хороший или плохой тот человек, о котором вы говорите, но любовь и здравый смысл велят мне не разглашать сплетни и не делать общественного скандала, ибо он является нашим ближним. Вы можете отдалить его тайно и спокойно, не пороча его доброго имени и Божьего Дела, которое уже начало осуществляться, благодаря тому, что именно он добился у епископа утверждения Устава. Надо иметь хоть немного здравого смысла. А по поводу возвращения к духовному отцу: у меня есть веские причины, которые диктует мне совесть, чтобы этого не делать». Эти слова были сестрам неприятны, ибо они очень старались, чтобы я передумала и приняла руководство прежнего отца, но их советы, и угрозы были безуспешны. Обо всех своих действиях они информировали духовного отца, который, видя, что не достигает своих целей, послал в Скала о. Альфонса де Лигуори. Его проповедь для сестер была преувеличенным представлением того, как много душ поддалось обману и сошло с пути настоящей молитвы. Позже он позвал меня для разговора, но я извинилась перед ним, объясняя, что я плохо себя чувствую, и не могу придти к нему в разговорную. В ответ на это он передал мне полное назиданий и примеров письмо о жизни душ, потерянных из-за духовного обмана и привязанностей. Я в двух строках ответила ему, что благодарю его за выказанную мне любовь. С того времени я чувствовала себя полностью лишенной какой-либо человеческой помощи. В моих страхах, сомнениях и искушениях я всю себя отдала в объятия Божьего провидения, в чистой и темной вере ожидая того, что Бог достигнет при помощи этой борьбы. Я была оставлена всеми, лишена всякого света и утешения, как Божьего, так и человеческого.

 

Глава 12

О презрении и опорочивании Дела Господа и о публичном обвинении меня в фальшивых явлениях

 

Все замечания, которые делали мне люди, еще более увеличивали мою внутреннюю муку. Одновременно усиливались обвинения и почти в каждом углу монастыря разговаривали об этом. В келье настоятельницы, при закрытых дверях, происходили непрерывные собрания сестер: они читали письма духовного отца и о. Альфонса, который встал на его сторону. Также и родственники сестер были включены в это дело и в передачу писем из монастыря. Много светских людей знали обо всём, что происходило в монастыре. Епископ и его викарий получали ложную информацию, что стало причиной опорочивания  Дела, а меня назвали мошенницей. Люди, любящие монастырь, спрашивали, что происходит. Настоятельница и некоторые из сестёр много времени проводили в разговорной, отвечая на эти вопросы. Так распространялись слухи, которые невозможно описать. Все считали, что набожный дворянин – это лицемер, я являюсь фальшивой визионеркой, зато духовный отец - человек благоразумный и мудрый. Однако в этом случае он совершенно потерял рассудительность, а бес затемнил его разум. Приехав в Неаполь, он рассказывал всем собратьям из своей Конгрегации Набожных Работников и неаполитанскому духовенству всё, о чем говорили в Скала. Подробную информацию он также передал Пенитенциарию Святого Официума в Неаполе, канонику, советнику кардинала. Он сделал так потому, что сестры рассказали ему, что я когда-то высказала пожелание разговаривать с этим священником о делах моей души. Его имя Джулио. Эти слухи кружили по Неаполю; на каждом углу говорили о монахине и ее явлениях, сплетни не миновали и священников, членов Конгрегации Набожных Работников, а также и светских людей, которые говорили, что первый фантаст и мечтатель – это сам духовный отец, ибо слишком мне доверял. Разве не он провозглашал Дело и восхищался той, которая получила его от Господа? Когда священник Джулио услышал от него так много плохого обо мне, он спросил: «Как это возможно? Не вы ли утверждали Дело нового Института, и везде расхваливали эту сестру? Именно вы сделали большое зло». То же самое повторяли собратья из его Конгрегации. Итак, Господь допустил, что брошенная им клевета на Дело и на меня, вернулась к тому, кто был ее виновником. Все это продолжалось до его смерти. Ропот и сплетни привели к публичному скандалу и до такой степени опорочили Божье Дело, что ни духовный отец, ни братья из новой Конгрегации не могли спокойно появляться в городе. Рассказывая, что их обманула своими явлениями монахиня, которой Бог доверил Дело, высмеивали самих себя и бросали тень на все Дело. В конце концов, приняли общее решение удалить меня из Дела, а Господь это допустил. Духовный наставник, к которому присоединился о. Альфонс, должен был написать правила для сестер и для братьев. Таким образом, они хотели сказать, что полученный мною от Господа Устав никакой ценности не имеет, и я ничего больше не могу сказать на эту тему. Духовный отец, формулируя устав для сестер и для братьев, много добавил, например скапуляр, а также другие правила. Чтобы стереть какой-либо след Устава, написанного мною, он изменил название ордена, заменив имя Пресвятого Спасителя на имя Пресвятого Искупителя. Будучи в согласии с духовным отцом, это решение приняли и сестры и о. Альфонс. (Изменение названия ордена и Конгрегации совершил Святой Престол в 1749 году, утверждая устав Редемптористов, а в 1750 – Редемптористок, Мария Челесте не имела об этом подробной информации). О. Винсент Маннарини и те, кто присоединился к нему, приняли правила, которые дал мне Господь для мужского ордена, конституции сформулировали по собственному видению, а свой институт назвали Конгрегацией Пресвятой Евхаристии. О. Альфонс де Лигуори тоже принял полученный мною Устав, но конституции сформулировал по указаниям духовного отца. Каждый сделал так, как ему казалось правильным и, таким образом, исчезли расхождения во взглядах.

В Уставе сестер духовный отец сделал большие изменения. К рясе добавил скапуляр голубого цвета, как пелерина. Хотя сохранил написанный мною Устав, но и многое добавил к нему, так как хотел показать, что монастырь уже не живет по Уставу, данному мне Господом. Этот Устав был уже так обесславлен во всей епархии, что епископ ординарий не разрешил бы сестрам его принять. Также опорочивание меня как той, которая написала Устав, влияло на эти решения. И хотя духовный отец и сестры говорили, что отказались от моего Устава, а приняли тот, которой написал духовный отец, однако епископ настаивал, чтобы монастырь вернулся к первоначальному уставу св. Франциска Сальского. Он требовал этого еще перед моим уходом из Скала, а потом хотел, чтобы сестры оставили рясу Пресвятого Искупителя. Они много старались, чтобы ее сохранить и не совершать следующих изменений. Сёстры обратились за помощью к людям, находящимся в дружеских отношениях с ними, которые могли бы заступиться за них перед епископом и, таким образом, получили согласие, чтобы ввести в жизнь устав, написанный духовным отцом. Постоянные изменения уменьшили уважение жителей Скала к монастырю. Это было крайне унизительно для сестер. То, что они сделали ранее по распоряжению Господа, обернулось против них самим. Ведь в монастыре было много сестер, которые получили от Господа подтверждение, что это Дело от Него, а не является моей выдумкой. Господь подтверждал это многими чудесами, которые они видели своими глазами, но дурные склонности закрыли от них то, что подсказывал им рассудок. Все это было делом беса. Они не имели злых намерений, потому, что это были добрые сестры, но неверно направили свое рвение. Но все это позволил сам Господь, чтобы уважение и слава, какими вначале из-за Дела одаривали меня, монастырь и братьев из Конгрегации, были погребены в оскорблениях и унижениях. Все это продолжалось много лет.

 

Глава 13

О том, как Господь предопределил мой уход из монастыря помимо моей воли и моего старания

 

Божьей волей был мой уход из монастыря в Скала. Господь сделал так, что моя младшая сестра, еще очень молодая и слабая в добродетелях, видя отношение сестер ко мне, начала переживать огромный страх и беспокойство. Ее приводили в ужас рассказы о том, что я буду заключена и унижена. Главной причиной решения о моём заключении было письмо, которое я тайно хотела послать набожному дворянину, прося его, чтобы он больше мне не писал, потому что я не получаю его писем, а в руках сестер они становятся предметом дискуссии, осуждения и разжигают огонь несогласия и злобы сестер. Тем более что писал он обо всем, что происходило в его душе, и этим давал им повод жестоко его осуждать, что разжигало сатанинский огонь. Сестры перехватили написанное мною письмо и это, в конце концов, решило вопрос о моём заключении. Младшая сестра слышала обо всех их кознях и планах. Ее охватил страх, тем более что одна из сестер сказала ей, что если я не приму трех условий, какие мне поставят, то не только буду заключена, но также подвержена жестокому наказанию и покаянию. Вот эти три условия: первое - отказаться от переписки с набожным дворянином; второе - подписать собственной рукой устав, написанный духовным отцом; третье – принести обет, что духовный отец сестер навсегда станет моим наставником. Зная обо всём этом, и не имея никакой возможности встретиться со мной, потому что это было запрещено, а, кроме того, другие сестры следили за каждой сестрой, которая приближалась ко мне, моя младшая сестра сказала старшей, что не хочет жить в таком монастыре и смотреть, как ее сестра умирает, потому, что другие так жестоко к ней относятся. Она хотела уйти из монастыря, и, рассказав обо всем нашему отцу, просить его, чтобы он нашел какой-то выход из этой ситуации. Старшей сестре всё это было очень неприятно. Исполненная Божьей любви, она пробовала ее утешить и облегчить её страдание. Она просила, чтобы та этого не делала, потому что это не добродетель, и Бог сам поможет мне в этих муках, ибо я страдаю из любви к Нему и для Его дел, которые являются Его славой. Но младшая сестра была так сильно взволнована, что ничто не могло ее успокоить. Она решила идти к настоятельнице и сказать, что не хочет более оставаться в монастыре. Попросила также, чтобы сообщили родителям, что она возвращается домой, ибо лучше будет остаться в семье и там служить Богу, чем в этом месте, и еще просила передать, чтобы за нею приехали. Ее решение было таким сильным, что настоятельница позволила ей написать письмо. Когда это письмо дошло к нашему родному отцу, он решил, что самым лучшим выходом будет послать в Скала нашего брата иезуита, пользующегося уважением в Обществе Иисуса за свою доброту и образованность. Он должен был проверить, что происходит. Наш отец хотел, чтобы брат поговорил с нами, старшими сестрами, и хорошо узнал ситуацию младшей сестры. Отец был уже в преклонных годах и очень болен, поэтому сам лично не мог прибыть. Он любил нас и уважал, поэтому хотел знать наше мнение относительно решения младшей сестры. Когда брат прибыл в Скала, он спросил настоятельницу и представился, сказав, что он родной брат трех сестер, и что младшая из нас хочет вернуться домой, а семья не знает причины ее решения. Попросил также о возможности личной встречи с каждой из нас, чтобы свободно и искренно поговорить с нами и понять причину этой ситуации. Настоятельница и две сопровождающие ее сестры ответили, что он не может с нами разговаривать, как желает, то есть лично, без свидетелей, так как по уставу должны присутствовать при разговоре две сестры. Только на такую встречу она может предоставить разрешение. Это взволновало брата и он сказал, что настоятельница вправе освободить их от этого правила устава, потому что речь идет об уходе из монастыря, тем более что он является духовником и проповедником. Видя, что ничто не помогает, он решил идти к епископу с просьбой о разрешении для  разговора со своими сестрами в исповедальне. Настоятельница тотчас же отправила к епископу письмо, прося, чтобы он не давал согласия, потому что она не хочет позволить нашу встречу. Когда брат прибыл к епископу, он рассказал ему все, что было с ним в монастыре, и что настоятельница отказала ему во встрече с нами. Объяснил также, что наш родной отец послал его из Неаполя в Скала, ибо младшая из дочерей написала ему, что хочет уйти из монастыря. А так как это дело особого значения, он просит, чтобы епископ позволил ему в исповедальне выслушать своих сестёр. Брат хотел понять, почему младшая сестра приняла такое решение. Но епископ отказал ему, утверждая, что в монастыре нет такого обычая, чтобы в исповедальне находился кто-то другой кроме обычного исповедника и тех, кто в определенное время является чрезвычайным исповедником. Не было возможности получить разрешения для исключительного исповедника. Ответ епископа вызвал подозрение у моего брата, который был человеком разумным и практичным.  Он сказал, что в такой ситуации ему не остается ничего другого, как обратиться по этому делу в Неаполь к кардиналу Пигнателли. Тогда епископ не только дал ему разрешение на исповедь, но также написал  настоятельнице, чтобы та не сопротивлялась и позволила нам разговаривать с братом. Так и случилось. Однако когда брат уже был в исповедальне, и не было уже возможности отказать нам во встрече с ним, сестры начали гулять поблизости, громко разговаривать и издеваться над нами. Мы никак не реагировали на их поведение.

Первой пошла разговаривать младшая сестра, которая хотела оставить монастырь. Рассказала обо всем, и в конце, перепуганная, выразила желание уйти, потому что не могла уже больше смотреть на то, что со мною происходит. За ней пошла вторая сестра. Она также рассказала брату обо всем, что Господь здесь совершил, что потом наступило, а также о своих сомнениях, страхах и душевных страданиях. Он утешил её и сказал, чтобы терпеливо ждала действия Господа, потому что Он является тем, от кого она должна ожидать помощи, даже в том, что ей кажется невозможным. Затем она попросила его совета о трех условиях, какие мне были поставлены, потому что она сама не могла понять, какова Божья воля. Брат выразил свое мнение, сказав о первом условии, что я не должна больше писать набожному дворянину. Сестра сказала брату, что я уже не пишу ему, и у меня нет с ним никакого контакта. Относительно второго условия, касающегося подписания устава, брат считал, что я должна поступать так, как община, то есть жить по уставу, который приняли сестры, ничего не подписывая, потому что я - никто и последняя в этой общине. Я должна только служить Богу в святой простоте и жить так, как все сестры. Третье условие касалось обета, силой которого я должна была выбрать того отца моим наставником, которого указывают мне сестры. Брат считал, такой обет совершенно несправедливым, а также то, что я сделала бы большую ошибку, соглашаясь на него. По его мнению, я должна сказать сестрам, что удовлетворюсь исповедью у обычного исповедника монастыря. Брат советовал мне, чтобы я в разговорах с исповедником ограничилась только исповедью и не начинала разговоров, касающихся духовного наставления. И чтобы так я жила до момента, когда Господь откроет предо мною другой путь. По его мнению, я абсолютно не должна была соглашаться на руководство духовного отца монастыря, и я плохо сделала, что не оставила его сразу же, когда у меня появились трудности и сомнения. Во время разговора с нами брат еще хотел узнать, намереваемся ли мы обе, как наша младшая сестра, уйти из монастыря? Однако мы считали, что бегство от креста и страдания - это не Божья воля. Мы сами не хотели принимать решения, ждали помощи от Господа и хотели узнать Его волю. Брат уехал в Неаполь, чтобы передать отцу, что только младшая сестра хочет уйти из монастыря и надо за нею приехать.

Глава 14

О том, как сестры сказали духовному отцу обо всем, что произошло и о решении нашей младшей сестры; о том, как он лично прибыл в Скала и созвал капитул, на котором - по Божьей воле - решили удалить из монастыря меня и моих сестёр

 

После возвращения в Неаполь, брат отправился в родительский дом и передал отцу все, что посчитал необходимым. Руководствуясь здравым смыслом, он не сказал об основном мотиве ухода нашей сестры, но только то, что надо за ней приехать, потому что она ещё очень молодая, слабая в добродетели, а монастырь требовательный и для нее слишком трудный. Ей  будет лучше  находиться в другом месте, где в меру своих сил она будет жить в покое сердца. Отец решил, что братья поедут в Скала и привезут ее сначала домой, чтобы он сам мог узнать, каковы ее желания, и только тогда будет планировать ее будущее. Итак, один из братьев приехал в монастырь и сообщил настоятельнице, что хочет забрать свою сестру.

Сестры тотчас отправили специального посланника к духовному отцу с письмом о последних событиях, связанных с визитом нашего брата иезуита. Узнав об этом, он сразу прибыл в Скала, чтобы присутствовать при всем, что произойдёт. Он опасался, что после ухода младшая сестра расскажет нашему отцу всю правду о моей ситуации, о трудностях и преследованиях. Он знал, что мой отец очень меня любит и уважает. Так в нём зародилась мысль, что будет лучше, если меня удалят из монастыря. Поэтому был созван совет, на котором духовный отец и сестры задумались о том, как это осуществить. Решили созвать капитул, на котором предложат мне три вышеупомянутые условия: не писать набожному дворянину, подписать устав, который отредактировал духовный отец и принести обет, что он будет моим духовным наставником. Если я отвергну, хотя бы одно из них, буду вынуждена покинуть монастырь. Они все это запланировали сделать прежде, чем младшая сестра уйдёт из монастыря. Опасались, что когда отец узнает всю правду, он будет стараться любой ценой забрать меня из монастыря. По совету духовного отца сестры решили, что будет лучше, если они сами удалят меня из монастыря. Созвали капитул, на который я также была вызвана. Настоятельница представила мне три условия и сказала, что возражение хотя бы против одного из них будет означать мой уход из монастыря вместе с сестрой, которая такое решение уже приняла, и теперь с братом возвращается в дом отца. Я ответила, что в переписке с набожным дворянином не вижу необходимости и не буду её продолжать. Второе условие касалось подписания устава. Я ответила, что я последняя из всех монахинь и не годится, чтобы я подписывала устав, и что приму его так же, как другие сестры и буду соблюдать его в жизни. О третьем условии, то есть принесении обета подчинения духовному наставлению вышеупомянутого отца, я сказала, что ни при каком условии этого не сделаю по причине сильных угрызений совести, которые не позволяют мне принести такой обет. Тогда настоятельница от имени всего капитула объявила о моём удалении из монастыря, сказав, что было бы не хорошо много раз открывать двери монастыря, так что будет лучше, если я уйду вместе с младшей сестрой. Добавила, что весь капитул хочет принять устав, данный им слугой Церкви. Объяснила, что к рясе духовный отец добавил скапуляр и то, что считал правильным, и все сестры готовы принять его предложения. Если я не подпишу собственной рукой этот устав и не принесу требованного обета, то она от имени всего монастыря удаляет меня из него.

Я узнала в этом Божью волю, и без единого слова приняла решение об удалении меня из монастыря. Раньше я много молилась, чтобы Господь позволил мне понять значение этой страшной бури и что Он ожидает от меня. Я молилась новенной через заступничество св. Винсента Феррери прося, чтобы Господь успокоил эту бурю, одарил покоем мое сердце, и чтобы я могла выйти на безопасную и надежную духовную дорогу, поручив мою душу хорошему духовному наставнику. Господь своим справедливым распоряжением  сделал так, что в последний день новенны я ушла из монастыря. Такова была Его воля. Старшая сестра, которая очень меня любила, услышав, что я удалена из монастыря, также решила уйти со мной. Тогда я обратилась к настоятельнице с просьбой разрешить написать письмо нашему отцу, ибо он не знал всего того, что происходило в монастыре, и послал брата, чтобы тот взял только самую младшую из нас. Тогда я написала очень короткое письмо следующего содержания:

 

«Дорогой Отец,

Я хочу тебе сообщить, что мои добрые сестры из-за моих несовершенств удалили меня из монастыря и хотят, чтобы я ушла. Всё это случилось по Божьей воле. Прошу тебя, чтобы ты нашел монастырь, который нас примет и позволит нам остаться там так долго, как Бог этого захочет, потому что будет нехорошо, чтобы мы оставались в светском доме. Прошу тебя, чтобы ты не огорчался, ибо Бог обо всем позаботится. Благослови меня. Целую твои стопы».

Глава 15

Об уходе из монастыря и о том, что произошло позже

 

Наш брат, который прибыл взять младшую сестру, находился уже в Скала. Он не знал о решениях последних дней, касающихся моего ухода. Эти новости обеспокоили его, тем более что отец также ни о чем не знал, а теперь был болен и лежал в постели. Он послал в Неаполь вестника со своим письмом и с письмом, которое я написала, ожидая ответа отца. Он опасался, что отец будет опечален, когда узнает о страданиях дочерей.

После капитула сестры велели мне, чтобы я не выходила их моей кельи до момента ухода из монастыря. Ни одна из сестер не могла ни разговаривать со мной, ни меня посещать. Запрет соблюдали очень строго, как велел духовный отец. Те, кто разделяли его мнение, и кто были причиной всех трудностей, теперь были, как будто ошеломлены, бледны и неспокойны. А те, кто был без вины, но позволил себя втянуть настоятельнице и духовному отцу, плакали беспрестанно. Их были большинство, но они не имели мужества сказать ни слова.

Думая о нашем страдании, которое мы переживали в монастыре, рассмотрев всю ситуацию, не дожидаясь ответа отца, брат решил обратиться к настоятельнице и сказать ей, что на заре следующего дня заберёт трёх своих сестёр. Настоятельница ответила ему, что он имеет такое право, но мы не можем уйти в рясах, которые носили в этом монастыре, поэтому он должен позаботиться об одежде для нас. Ему было нелегко это сделать, ибо он никого не знал в городе, его дом был в Неаполе, а чтобы туда возвратиться, надо было много времени. В конце концов, он пошел к капеллану монастыря, доброму старику, который знал обо всем. Этот священник, очень сочувствуя ему, обещал, что в одном из монастырей, находящихся в местности Скала он может одолжить три рясы. Он не только сам захотел помочь в этом, но также предложил, если мы хотим, воспользоваться гостеприимством его дома, пока не придет ответ из Неаполя. Более того, он хотел нас сопровождать в монастырь, который мог бы нас принять. Так и случилось.

На следующий день утром, прежде чем взошло солнце, около шести часов, во второй день торжества Сошествия Святого Духа 1733 года, капеллан вместе с братом, который приобрел для нас рясы, пришли в монастырь. Мы оставили наши рясы, и одели те, которые были одолжены в монастыре св. Катальдо, у сестер бенедиктинок. Затем мы пошли к Пресвятым Дарам, и я отдала всю себя в Божьи руки, поручаясь воле Господа, чтобы делал со мной все, что Ему нравится. В дверях монастыря мы попрощались с настоятельницей, целуя ее руки, и, прощаясь почти со всеми сестрами, обнимали каждую без исключения. Поручая себя их молитвам, мы молча ушли из монастыря. Большинство сестер плакали, потому что они не принимали никакого участия в этих событиях, только были принуждены духовным отцом так поступать. Те, кто был причиной беспокойства и страданий, молчали, и были бледны как тени.

В доме капеллана мы оставались до следующего дня. Ближе к полудню пришел викарий Скала, поощряя нас к возвращению в монастырь, обещая, что будет заступаться за нас как перед епископом, так и перед духовным отцом, если мы извинимся перед сестрами и отцом. Я ответила ему, что уже слишком поздно, чтобы возвращаться, и такое решение кажется мне неразумным. Надо было сначала хорошо подумать, а потом действовать. Я также сказала ему, что в том, что случилось, я вижу Божью волю. Он еще добавил, что духовный отец считает, что нам нет смысла оставаться в Скала, если мы не намереваемся вернуться в монастырь. Я ответила, что мы оставим этот город тогда, когда Господь это захочет.

Обе мои сестры ушли из монастыря в огромном ужасе, особенно старшая, которая непрерывно оглядывалась, потому что ей казалось, что за ней кто-то следит. В монастыре сестры беспрестанно ходили за ней, и следили за каждым ее шагом. Она сказала, что если бы долго надо было оставаться в такой страшной ситуации, она наверно бы потеряла рассудок. Всё случившееся очень повлияло на её воображение. Господь предопределил все это.

Глава 16

О путешествии в монастырь в Ночера ди Пагани

 

Получив письма от меня и от моего брата, отец очень обеспокоился. Болезнь и его собственные заботы ещё раньше приносили ему много страданий, а теперь появились и проблемы дочерей. Однако он принял все это как Божье предопределение, потому что он был хорошим христианином и всегда служил Богу. Он сразу стал искать какое-то решение. Обратился к старшему сыну и послал его в Ночера ди Пагани, городок, находящийся примерно в двадцати милях от Неаполя. Он там имел много умных и хороших друзей, на помощь которых мог рассчитывать. Брат должен был узнать, может ли один из существующих там монастырей принять нас на три месяца, пока он не найдет более соответствующего места для нашего постоянного пребывания. Через посланника передал нам все то, что он решил и просил, чтобы мы не уходили из монастыря, пока не приедет старший брат. Тогда оба брата должны были проводить нас в монастырь в Ночера, если тот согласится нас принять. Наш отец имел еще одно желание: чтобы мы провели несколько дней дома. Это было бы для него великим утешением среди многих забот, которые одолевали его вместе с болезнью. Мы, однако, считали, что нам надо ехать не домой, но прямо в монастырь, так мы и поступили.

На следующий день, утром, мы оставили Скала, спустились с гор в Амальфи. Там был монастырь Пресвятой Троицы, предназначенный для дворянок этого города. Монахини этого монастыря, как только узнали о нашем прибытии, очень заинтересованные тем, что Господь сделал в Скала, послали к нам с приветствием своего прокуратора и предложили нам свой гостевой дом. От викария Скала, который был их чрезвычайным исповедником, они раньше все знали о Деле Господа и очень уважали Дело. Так же они узнали о проблемах, которые потом появились в нашем монастыре. Возможность остаться в их гостевом доме, который прилегал к монастырю, была особым знаком Божьего провидения, потому что мы никого не знали в этом городе. Мы приняли это предложение как дар Господа, который, таким образом, нашел выход в нашей трудной ситуации. Мы были на самом деле очень бедны, ни у нас, ни у брата не было никаких денег. Мы располагали суммой, которой хватило бы на путешествие одной бричкой. Итак, Божье Провидение, без всякого нашего старания, позаботилось о том, что бы у нас было всё необходимое. В Амальфи мы оставались десять дней. Сестры оказались очень гостеприимными и деликатными. После ухода из монастыря в Скала я чувствовала себя совершенно истощённой, больной и слабой. Здесь начали возвращаться мои физические силы. Место, которое Господь нам выбрал, находилось около моря. Его воздух и вновь обретенный покой души восстановили мои силы.

Рядом с гостевым домом находилась церковь сестер, куда мы ходили на св. Мессу и к св. Причастию. Там мы ждали старшего брата, который должен был отвезти нас в монастырь в Ночера ди Пагани, где Господь подготовил нам место. Между тем сестры и настоятельница этого монастыря очень меня полюбили, и даже настаивали, чтобы я стала их настоятельницей, а они готовы были принять рясу и Устав нового Института. Однако я не согласилась на такие изменения, потому что я не знала, какова Божья воля. Я была вынуждена твёрдо воспротивиться, чтобы удержать сестер, ибо они хотели написать просьбу в Рим.

По всей окрестности кружили слухи обо мне. Наверно не было ни одного места, где бы ни говорили о том, что я обманута. Но чем больше обо мне говорили, тем более сестры просили, чтобы я осталась с ними, ибо они хотят принять новый Устав и быть ведомыми мною по духовному пути. Но я не могла согласиться на это, ибо не видела в этом Божьей воли. Мне казалось, что Господь хочет, чтобы я жила в унижении и в презрении и ждала знака Божьей воли, ибо без него нельзя соглашаться принимать какую-либо власть или наставлять души. Поэтому я решительно отвергла их предложение.

Пребывая в Амальфи, мы захотели увидеть Церковь св. Андрея Апостола, в которой находятся его мощи, из которых исходит - к большому удивлению верующих - драгоценная жидкость, пахнущая как ароматный бальзам. Там мы исповедовались и приняли св. Причастие. Посещение этой церкви было для нас большим утешением, а меня Господь укрепил там особым образом, одарив ярким внутренним светом. Я чувствовала себя призреваемой всеми и одинокой, ощущала страх и сомнения во всем, что касалось моего внутреннего пути. Все это очень терзало меня. Тогда Господь захотел меня укрепить и утешить. Во время св. Мессы в часовне св. Апостола Господь показал мне красивый путь, который начинался на земле и достигал неба. Вначале дорога была полна шипов и крестов, но чем ближе подходила к концу, тем становилась шире, светлее, приятнее. Мне казалось, что я видела небо. Я не столько шла по ней, скорее пролетала, уносимая силой самого Бога, вместе со многими избранными душами, которые шли со мной. Я поняла, что это были те, кто будет спасен при моей помощи. Также я поняла, что Господь хочет мною воспользоваться во многих своих делах для спасения душ. Это меня немного ободрило, но потом снова вернулось чувство одиночества и внутреннее страдание.

Между тем приехал наш старший брат, который был послан отцом, сначала он заехал в Ночера ди Пагани, чтобы в этом городе посоветоваться с друзьями о наших делах. В нём было несколько монастырей, один из которых, хотя и не созерцательный, они считали наиболее полезным для нас на три ближайших месяца пребывания там. Это была консерватория для сирот, не имеющая финансовых проблем, с соответствующим числом помещений, где проживали сестры и сироты, о которых они заботились. Всего их было двадцать четыре, но место нашлось также и для нас. Управляли ими три лица: постоянным руководителем консерватории был местный настоятель, а двое других были светские люди, Д. Николо Вилляни, врач, человек очень образованный и пользующийся уважением в городе, друг моего отца; второй - Франческо Антонио Сальвати, человек мудрый и тоже хороший друг отца. Когда брат рассказал им о нас, они с радостью согласились дать нам убежище, хотя и туда дошли вести о наших трудностях. Мы тотчас же решили к ним поехать, хотя по Божьей воле сестры в Амальфи очень радовались нашему присутствию. На следующий день, утром, в шесть часов мы отправились в дорогу, по морю в Салерно, а оттуда уже каретой в Ночера ди Пагани, местность, отдаленную от Неаполя на 26 миль. Имея разрешение местного епископа ординария, к нашей большой радости и утешению, мы были приняты сестрами и правящими этой консерваторией. Они говорили, что это сам Бог привел нас как трех ангелов с неба, ибо этот монастырь нуждался на тот момент в помощи.

Глава 17

О том, что случилось после нашего прибытия  в монастырь в Ночера, и о том, как мы вновь одели рясу  Ордена Пресвятого Спасителя

 

Через несколько дней после нашего прибытия в монастырь в Ночера ди Пагани нас посетил набожный дворянин. Он принес написанную мною книгу Устава, которую по Божьей воле сохранил у себя, не желая отдавать ее духовному отцу в Скала, когда начались проблемы. Это сделал через него сам Господь, ибо устав оказался потом нужен для основания нового монастыря, чего хотел Господь и о чем напишу в следующей главе. Видя нас в рясах бенедиктинок, а не в рясах Пресвятого Спасителя, он спросил о причине этой перемены. Я рассказала ему, как мы были лишены наших ряс и вынуждены были одолжить эти, которые нам надо отдать, что для нас также трудно. Наш старик отец не может нам теперь материально помочь, потому что - хотя наш дом раньше не был беден – отец в этот период переживал трудности, связанные с болезнью и материальными проблемами. При этом сестры из Скала не только не дали нам денег на дорогу, но даже не вернули того, с чем мы вступили в монастырь: постелей, кроватей, сундуков, которые мы взяли из отцовского дома. Но мы чувствовали себя очень счастливыми, потому что нищета, которую мы терпели, уподобила нас нашему Жениху Иисусу Христу. Набожный дворянин дал нам несколько золотых цехинов, благодаря которым мы смогли сшить рясы и пелерины, а также купить другие необходимые предметы. Как настоящие ученицы Иисуса Христа, мы надели рясы Ордена Пресвятого Спасителя, сшитые благодаря милостыне. Факт, что никто не возразил против этой рясы, ни епископ, ни правящие консерваторией, мы приняли как чудесный знак, свидетельствующий также о том, что это Дело Бога. Мы не имели никаких трудностей, хотя все знали о нашем прошлом и о том, что меня считали визионеркой, тем более что новый Устав еще не был утвержден Святым Престолом. Зная все это, епископ дал согласие, чтобы мы надели рясу Ордена Пресвятого Спасителя, более того, сам лично пришел к нам с сердечным визитом. Все это было делом Божьего Провидения.

У нас еще не было своих кроватей и постелей, но живущие здесь сестры одолжили нам свои, до момента, когда добрые и набожные люди подарили нам необходимые вещи: сенники, простыни, наволочки и все, что велели правила. Все это мы получили от Господа чудесным образом, потому что мы никому не говорили о наших нуждах и ничего не просили. Это наполнило меня большой радостью и утешило, потому что мне казалось, что так осуществляются во мне плоды жизни нашего Господа Иисуса Христа, уже не только в словах, но и в делах и в правде. Так как сначала Господь дал мне Устав в словах, теперь он осуществляется в самой сути, в моей жизни. Отовсюду я испытывала убожество, презрение людей, преследования, и внутри чувствовала себя очень одинокой и всеми оставленной, при этом еще была больна, полна сомнений и страхов. Сатана тысячей искушений пытался уничтожить милости, которыми одаривал меня Бог. Иногда я думала, что все это был только сон и что Бог меня оставил из-за моей нищеты. Часто я пребывала в келье или в хоре молясь, прося у Бога Его Божьего света. Я не хотела никому открывать своей души, ибо я никого здесь не знала, тем более что публично обо мне говорили как о фальшивой визионерке. И так я пребывала в строгом молчании, чтобы еще более не углубить своих сомнений. Я не решалась на выбор духовного наставника, ибо я здесь никого не знала. Я молчала и молилась Господу.

 

Глава 18

О том, как я, пребывая  в вышеописанном состоянии, была избрана епископом настоятельницей этого монастыря, и  как силой святого послушания я приняла эту обязанность, а затем о перемене сестер, которую Господь совершил при моём посредничестве

 

Когда я еще пребывала в состоянии  неуверенности духа, в сердце местного епископа и правящих монастырем Господь пробудил желание реформировать монастырь. Он был очень запущен прежними настоятельницами. Жизнь сестер была печальной, ибо изо всего, что должно было свидетельствовать об их принадлежности к Христу, сохранились только имя и ряса. Они не жили уставом, и хотя носили доминиканскую рясу, здесь господствовало полное своеволие, не было никакого следа монашеской жизни. Сестры поддерживали очень близкие контакты с местными мужчинами, даже слышно было о непорядочных знакомствах и порче нравов, что было скандалом для всей окрестности. Ни одна сестра не была послушна настоятельнице, более того, одна из них даже размышляла, как ее устранить через отравление. Её не уважали, плохо к ней относились и публично обвиняли. Это все допустил сам Господь, ибо в начале своего управления общиной она совершила много ошибок, позволяя себе вечерами выходить из монастыря, брать с собою других сестёр из общины для компании, и вместе с ними посещать дома светских друзей. Этот монастырь имел очень хорошую материальную ситуацию. Годовые доходы были такими большими, что их хватало на все нужды монастыря, и ещё оставалось. Поэтому, несмотря на то, что монастырь был предназначен для сирот, и по обычаю сестры должны были собирать милостыню, им не надо было этого делать. Настоятельница из-за своей простоты и невежества допустила такие злоупотребления. Выходы сестер из монастыря становились все более вредными, ибо они чувствовали, что могут не возвращаться на ночь, даже не спрашивая разрешения. Иногда они убегали, скрываясь от настоятельницы. Это вызвало скандал в городе, а епископ и правящие консерваторией не знали, какой найти выход в этой ситуации. Говорили, что Бог прислал меня туда, чтобы я помогла потерянным сестрам. Даже думали, что страдания, которые я претерпела, происходили от Господа, потому что Он хотел, чтобы я ушла из монастыря в Скала и помогла здешним сестрам вернуться к святой службе. Однако я не была уверена, есть ли воля Господа, чтобы я связалась с этим монастырем как настоятельница, потому что эти сестры принадлежали другому институту, а я была призвана к Делу Пресвятого Спасителя. Я сомневалась по поводу принятия обязанностей настоятельницы: я объясняла это тем, что я пришла только на три месяца, чтобы потом переехать на место постоянного пребывания, где Бог меня хочет видеть. Но мои слова не имели действия. Епископ и руководители консерватории лично прибыли и представили так много сильных аргументов, что я поддалась их просьбам. Епископ поручил мне принять обязанность настоятельницы силой послушания, не позволяя никаких оправданий, потому что считал, что такова Божья воля. От имени Бога заверил нас, что обязывает меня принять должность настоятельницы только на три года, потом я могу уйти или остаться, по моему свободному решению. Позволил мне сохранить свою рясу и в ней исполнять функцию здешней настоятельницы. Дал мне также власть, согласно которой я могла предпринимать соответствующие шаги в отношении  непокорных сестёр. Здесь был обычай наказывать непокорных сестер уединением или исключением из монастыря. Все сестры присутствовали, когда епископ передавал мне эту власть. Все обещали послушание, потому что слова епископа наполнили их страхом. Прежняя настоятельница, которая по Божьей воле в последнее время много выстрадала от сестер, давно хотела уйти из этого монастыря. В этот день встала на колени передо мною и просила, чтобы я приняла предлагаемую мне должность, потому что она не в силах дальше ее исполнять и хочет уйти в другой монастырь. Тогда я, в конце концов, поняла, что мне надо склонить голову и принять эту обязанность. И другие обстоятельства подтверждали Божью волю, поэтому я приняла обязанность настоятельницы этого монастыря. Викарией епископ назначил мою старшую сестру. По Божьей воле сестры меня очень полюбили, а я старалась нежно относиться к ним, спокойно приглашать к разговору и деликатно исследовать состояние их духа. Каждая из них открывала свою душу и раны, которые носила в себе, и сама рассказывала о своих легкомысленных поступках. С любовью и нежностью я старалась им помогать. Также предложила, что я сама буду вести духовные упражнения, потому что не знала, найду ли среди местных духовников усердного священника глубокой духовной жизни или нет. Я не просила помощи у епископа, потому что знала, что местные священники относились к монастырю с предубеждением. Я начала вести для сестер медитации о вечных правдах и проповедовать необходимость покаяния. Это затронуло их огрубевшие сердца. Они сами даже начали искать чрезвычайного исповедника. Тогда я обратилась к епископу с просьбой, чтобы прислал нам священника, хорошего слугу Божьего. Им был отец из ордена св. Франциска а Паоло, человек известный своей праведной жизнью. После исповеди сестры со страхом Божьим начали новый путь. Я также решила поменять обязанности сестер, установленные прежней настоятельницей. Обязанность привратницы я доверила викарии, которой была моя сестра и двум другим монахиням, ведущим хорошую, добродетельную жизнь. Мы закрыли решетки и двери, а в разговорную сестры не ходили одни, но всегда в сопровождении сестры, назначенной для этого. С большим трудом, но мы смогли с Божьей помощью разрушить всю неправильную дружбу с людьми не из монастыря. Воцарился порядок, началась совместная жизнь в общине, и сестры стали верны Уставу. Благодаря милости нашего Господа Иисуса Христа, по сегодняшний день там все происходит хорошо. Как раньше монастырь был известен скандалами, так теперь громко стали говорить о совершившейся в нём перемене. Многие люди искали у меня совета в делах, касающихся их духовной жизни. Например, появился один молодой человек, который много лет вел скандальную жизнь. Один из правящих консерваторией очень старался привести его в монастырь, чтобы он с нами познакомился и захотел поговорить. Действительно, так и  получилось, и когда этот молодой человек начал рассказывать о себе, Бог изменил его сердце до такой степени, что он обещал изменить и свою жизнь. Он исповедовался, бросил старые грешные привычки, стал человеком молитвы, а его жизнь с того времени стала праведной и примерной. Он просил меня также о духовном наставлении во время моего пребывания в этом городе. До сих пор он благотворно влияет на всех своим поведением. И именно тогда, когда Господь, здесь в Ночера разливал свое милосердие во многих сердцах, к нам прибыл местный епископ с письмом, написанным рукой духовного отца сестер из Скала. Тот, узнав, что мы находимся на территории его епархии, считал должным сообщить этому епископу, что мы - бродяги, которые прошли много монастырей, и поэтому лучше будет выгнать нас из епархии, чтобы мы не навредили существующим здесь монастырям. Он хотел передать эту весть из уважения к местному епископу. Он не знал, что тот одарил нас большим доверием. Сразу после получения письма, епископ передал его нам через своего секретаря, чтобы мы могли познакомиться с его содержанием. Читая, я сразу узнала почерк духовного отца, и не могла не улыбнуться. Это письмо не изменило отношения епископа к нам, более того, епископ сказал: «Теперь я на самом деле вижу, что Господь испытывает этих хороших монахинь, и что бес преследует их через людей». В ответном письме он  поблагодарил за сообщение, написав, что его опыт совершенно другой, и что Вергилий, хотя и вежлив, оказался лгуном. Он позволил себе такую формулировку, потому что в письме было написано, что один священник по имени Вергилий передал эту дурную информацию о нас. Ещё он добавил, что понял, что все это - клевета, потому что, как говорит сам Господь, по плодам узнаем дерево. Наши действия он оценивал совершенно иначе, чем духовный отец. Таким образом, Господь хотел еще более укрепить епископа в убеждении, что это действует Он, и переменяет в добро даже публичные скандалы, о которых говорили на каждом углу. Это письмо никак не повредило хорошим делам, которые Бог совершал в то время в Ночера для своей славы и для пользы душ.

 

Глава 19

О том, как духовный отец потерял доверие сестер в Скала, и  о преследованиях, какие  встретили братьев из Конгрегации, а также о многих трудностях и беспокойствах сестер, продолжавшихся, по Божьей воле,  много лет

 

После удаления меня из монастыря в Скала, сестры ощущали большое беспокойство. А действия, предпринимаемые по совету духовного отца, приводили к еще большему замешательству. Стало как в аду, ибо те сестры, которые не были введены во всю эту интригу и не участвовали в происшедших событиях, по Божьей воле взбунтовались и начали громко выражать свои мысли, потому что их мучили угрызения совести. Епископ послал к ним отцов из Конгрегации, которые должны были провести для них духовные упражнения, однако беспокойство осталось.

Духовный отец среди людей, имеющих власть в Церкви, высмеивал Дело и меня. Все это стало причиной того, что он потерял у них уважение, более того, ему говорили, что именно он был причиной скандала и замешательств, потому что, если монахиня, о которой он теперь плохо говорит, является визионеркой, и если она на самом деле такая, то почему он сам занялся Делом и помогал в его осуществлении? А если ее интуиция верна, зачем все эти порочащие сплетни? Ведь Дело уже развивается, и он сам когда-то будет восхищаться той,  которая его начала. Или - почему он включился в Дело, которое не исходило от Бога? Эти и другие мысли высказывали мудрые и образованные люди. Так он опозорил свое имя, и ему даже было неловко появляться среди своих собратьев, Набожных Работников. Все начали его презирать и пренебрегать им; наверно, такова была Божья воля. Монахини из Скала также отказались от его служения, недовольные тем, что произошло. Через много лет он умер покинутый всеми и считался первым "визионером". Это произошло, когда мы отправились в Фоджа, чтобы там основать новый монастырь, ровно через шесть лет после того, как я по его повелению была вынуждена оставить монастырь в Скала. Тогда ещё в монастырь в Скала не вернулся покой, и сестры чувствовали горечь в сердце. Эти известия передал мне о. Альфонс де Лигуори, когда он прибыл в Фоджа, чтобы проповедовать миссии. Он рассказывал мне, что в Скала нет еще покоя, что сестры отказались от наставлений духовного отца, потому что именно так хотел Господь по Его справедливому плану.

Когда наступило разделение среди братьев, о. Альфонс уехал из Скала, ибо епископ не соглашался на открытие их монастыря. Причиной этого были также сплетни, касающиеся меня, откровения Устава и Дела. Некоторые братья отправились в Трамонти, местность, расположенную в нескольких милях от Скала, где епископом был их друг. Там также о. Альфонс ранее проповедовал миссии. Они поселились при одной церкви, ведя жизнь полную самопожертвования, христианского смирения и добродетелей. Несмотря на это, и здесь они были презираемы, ибо и туда дошло мнение, что они позволили себя обмануть. Даже с кафедр звучали слова оскорблявшие их. О. Альфонс не мог прибыть в Неаполь, потому что своим присутствием сразу притягивал внимание теологов и известных в городе людей, даже в церквях его критиковали. Он терпел все это с глубоким смирением, молча, и не оправдывая себя. С кротостью и радостью продолжал Дело Господа. На него и на его братьев пало много несправедливых осуждений. Прежде всего, над ним насмехались образованные люди, ибо они полностью отвергали Дело Господа, выслушав из уст духовного отца презрительное мнение о той, которая получила от Господа Устав, тем более что раньше о. Альфонс был в близких отношениях с духовным отцом.

Конгрегация находилась у начала своего существования, а уже возникли трудности, грозящие уничтожением Дела. С такой дурной репутацией было трудно найти место в другой епархии. Итак, все отдали в руки Господа, а духовный отец, будучи также наставником о. Альфонса де Лигуори, искал выхода из этой ситуации. Он знал он одного священника, Дженнаро Сарнелли, человека добродетельной жизни и святости. Он был родом из дворянской семьи и имел имущество в Чиорани, недалеко от Неаполя, где епископом был его друг. Посоветовал ему именно там  основать монастырь Конгрегации. Сарнелли объединился с о. Альфонсом де Лигуори, так они основали первый монастырь Конгрегации.

Священники, которые отделились от о. Альфонса де Лигуори и от духовного отца, о. Винсент Маннарини и о. Джованни Баттиста ди Донато вместе с друзьями, которые последовали за ними, собрались в Теано, тоже в окрестностях Неаполя, и там основали другую Конгрегацию. Оба института, основанный о. Альфонсом и другой, основанный о. Маннарини, свои уставы и конституции сформировали на основе Устава данного мне Господом, принимая во внимание также ту страницу, на которой я написала объявление, касающееся мужской Конгрегации, также данное мне Господом. Однако отличались способы осуществления устава, и поэтому каждый написал свои конституции. Они касались не столько сути миссии Конгрегации, сколько внешних дел, например: должны ли они вместе читать Литургию часов в хоре, или нет, должны ли они заниматься общественными школами, или нет. Спор касался также мест основания новых домов Конгрегации: должен ли это быть город или места более отдаленные. Эти и другие разногласия стали причиной разделения между братьями. Но все отдельные уставы этих Конгрегаций происходили из одного Устава, данного Господом. Видимо, Господь хотел, чтобы новые образовывающиеся институты опирались на солидный фундамент смирения, выраженный не в словах, но в действиях, а также на унижении. Все недоразумения, расхождения во взглядах и трудности были предопределением Божьего провидения, чтобы Институт действительно основался на крепком фундаменте унижений Божьего Сына, по образу Божьего Наставника. На фундаменте своих глубочайших унижений, на своей святой и униженной жизни поставил Он все здание Церкви. Он захотел, чтобы тот же самый путь прошли те, кто начнет Его Дело, чтобы и они на унижении, кресте и страдании построили фундамент нового Института. Сатана сделал все, чтобы его разрушить и казалось, что это у него получается. «Принизил» славу и уважение, которыми новый Институт вначале был одарен, когда расцветал на глазах у мира. Также я, кому Господь объявил новый Устав, всю жизнь оставалась в стороне, молчаливая, презираемая, как братьями из Конгрегации, так и сестрами из Ордена, а также и другими людьми. Я уже не искала ничего другого, радуясь этому и прося Господа, чтобы позволил мне жить и умереть на этом драгоценном пути смирения, чтобы я могла уже не на словах, но в жизни быть преображенной Господом, и жить жизнью моего Возлюбленного. Я верила, что только таким образом осуществлю все, что Господь мне поручил, давая мне новый Устав. Этот мой опыт одиночества я сохранила как наиболее драгоценное сокровище, данное мне Господом. Несколько лет позже, когда я была уже в новом монастыре, Господь объявил мне великую ценность унижений. Опишу это в конце книги, чтобы монахини нашего Института могли им воспользоваться и помнили, что фундамент истинного Духа Института Пресвятого Спасителя опирается на унижения Божьего Сына, нашего Господа и Наставника.

Глава 20

О том, как после долгих мук, Господь дал мне духовного отца, который понял меня и утешил, а также о началах монастыря в Фоджа

 

С течением времени жизнь в монастыре в Ночера ди Пагани постепенно улучшилась. Монашеская жизнь сестер и их обычаи соответствовали принятому уставу. Молодой обращенный человек постоянно посещал наш монастырь. Когда он рассказал мне свою жизнь и признался в грехах, которые совершил, я посоветовала ему пойти на генеральную исповедь. Сначала я старалась убедить его в необходимости такой исповеди, а потом хорошо его к ней подготовить. Он обещал пойти на такую исповедь, а меня попросил о наставлении на пути молитвы. Он обратился к одному священнику - ректору семинарии в Ночера. Это был человек исключительного образа жизни. Господь одарил его даром сверхъестественной молитвы. Он жил при семинарии, но вел жизнь затворническую и созерцательную. Это был отец Бернардино Соммандико. Зная отзывы о его святости, кружащие по всему городу, молодой обращенный человек решил пойти к нему на генеральную исповедь, а потом попросить его о наставлении в своей жизни, как я ему советовала. Он нуждался в хорошем духовнике, потому что сатана не давал ему покоя и мучил его сильными искушениями плоти. После исповеди он  сказал священнику, что желает вести чистую жизнь и служить Богу. Священник, зная его скандальное прошлое, с удивлением спросил, как произошло, что Господь одарил его светом. Тогда он рассказал о встрече со мной и о том, что с ним произошло. Просил также о разрешении и далее встречаться со мною, чтобы он мог делиться духовной жизнью. Этот достойный священник дал согласие на то, чтобы молодой человек разговаривал со мною, и чтобы исповедовался у него. Однако,  слыша столько противоречивых мнений обо мне, решил нанести мне визит и узнать меня лично. Господь дал ему внутренний свет различения состояния моего духа, так много лет полного страха и сомнений. Он попросил молодого человека, чтобы тот передал мне о его желании встретиться со мною, добавив, что и я нуждаюсь в его утешении.

Однажды утром он, сопровождаемый молодым человеком, прибыл в монастырь. Как только увидел меня, сказал, чтобы я радовалась, потому что Господь меня не оставил, как я думала, но все, что случилось, было предопределено Божьим Провидением. Я удивилась, что человек, совсем не знающий меня, так глубоко проник в мое сердце, хотя до сих пор я не открывала его никому. Видя, что это сам Господь объявил ему состояние моей души, я решила рассказать ему о своих сомнениях, духовных страхах, об одиночестве, которое я испытывала, о соблазнах злого духа и о годах трудностей из-за сомнений, появившихся во мне под воздействием духовного отца. А также о неуверенности, должна ли я была отказаться от его духовного наставления или нет, потому что я не смогла тогда понять Божью волю. Из уст этого слуги Божьего услышала, что я плохо сделала, не отказавшись гораздо  раньше от такого руководства. Однако все это было распоряжением Господа, для моего блага и духовного роста. По послушанию он велел мне больше не думать о том, что произошло. От имени Бога он заверил меня, что все это было Его волей и действием Божьего Провидения. А когда я представила ему свой внутренний путь, по которому Господь вел меня до сих пор, он еще раз подтвердил, что все это было от Бога, поэтому я не должна ничего бояться. Также предупредил меня, чтобы я была осторожна, когда буду открывать другим свое сердце, потому что немного тех, кому Бог дает милость понять души и замечательные пути, по которым Он сам их ведет. Я попросила его, чтобы он принял меня как свою духовную дочь, потому что Господь его выбрал моим наставником. Он дал согласие и сразу же велел мне, чтобы я никому, ни в разговоре, ни письменно, не открывала состояния своей души без его чёткого разрешения. Я так и поступала, а Господь, после долгих дней страданий и муки, начал наполнять меня глубоким покоем и уверенностью.

Во время исполнения обязанностей настоятельницы и реформирования монастыря в Ночера, Господь представлял разные возможности для основания нового монастыря. Я получила предложение об основании монастыря по новому Уставу в Перуджи, потом в Роккапемонте, недалеко от Ночера, и в Аверса, близ Неаполя. Однако все эти предложения сопровождали многочисленные разногласия, и я не была уверенна, в чем заключается Божья воля. Духовный наставник также считал, что я должна еще немного подождать, потому что Господь наверно объявит мне свою волю, а, между тем, здешние сестры ещё нуждаются в моей помощи. Он говорил, что не является Божьей волей, чтобы я их оставила теперь, когда они еще молоды и неопытны на новом пути, на который вошли недавно. Он считал, что они еще слишком слабы в христианских добродетелях и ещё нуждаются в моем присутствии. Итак, я осталась, продолжая исполнять принятые ранее обязанности.

Однажды к нам прибыл неизвестный нам каноник из города Фоджа, дон Джузеппе Тортора, который был гражданином Ночера ди Пагани. Епископом города Фоджа, монсеньером Кавальери, он был вызван для принятия обязанности его канцлера, и позже был назначен каноником Кафедры в этом городе. Он имел обычай время от времени посещать своих родственников, живущих в его родном городе. Случайно вступив в разговор в одном из магазинов, услышал о многих новостях, касающихся монастыря, о происшедших в нем изменениях и о том, что все в городе и поблизости благодарили Бога, что монастырь перестал возмущать людей. Услышав, сколько хорошего делают сестры, он пожелал нанести мне визит и познакомиться со мной, а также поговорить о сомнениях, которые мучили его совесть. В этом случайном разговоре в магазине участвовал также один из ответственных за консерваторию, дон Франческо Антонио Сальвати. Он рассказал ему обо всем, что мы сделали в монастыре, а также о страданиях, которые я испытала из-за полученного от Господа Устава, что, в конце концов, привело меня в Ночера. Каноник тем более захотел прийти в монастырь. Даже обратился к своему собеседнику, чтобы он сопровождал его, а тот охотно согласился. Каноник хотел поговорить со мною также о делах своей души. Когда я узнала о желании этого набожного человека, и что он хочет разговаривать о делах духовных и полезных для души, я согласилась с условием, что духовный наставник также согласится. Итак, однажды каноник пришел в монастырь, сопровождаемый руководителем консерватории, который потом оставил его одного у решетки. Каноник долго со мной разговаривал и обрадовался, услышав, как много Господь в своем милосердии сделал в этом месте. Мы разговаривали также о том, что он уже узнал о новом Уставе и о страданиях, которые по Божьей воле я претерпела. Услышав все это, он разволновался и стал утешать меня словами из Священного Писания: «Господь действует с силою, утешает твое сердце и поддерживает тебя». Затем доверил мне некоторые сомнения своей совести, а я также старалась его утешить, и так завязалась между нами духовная дружба. Он просил меня, чтобы я позволила ему писать мне о делах его души после отъезда в Фоджа. В конце разговора он сказал, что было бы лучше, чтобы я переехала в Фоджа, ибо здесь не будет возможно жить по новому Уставу. Я могла бы там основать новый монастырь для девушек из города, из среднего слоя общества, которые не могли вступать в монастырь для дворянства. В Фоджа было два монастыря для дворянок, один монастырь для обращенных и один монастырь для сирот. Два последних были очень бедные, и в них также не было места для дочерей жителей среднего слоя, лавочников и ремесленников, которых было очень много в городе Фоджа. У него самого была племянница, которая была бы одной из первых кандидаток в такой монастырь. Я ответила ему, что готова исполнить волю Господа, если Он так решит. Однако теперь я не могла уехать, потому что надо было, чтобы сестры укрепились в новой жизни, к которой привела реформа монастыря. Я сказала ему и о других предложениях основания монастыря, которые не были поддержаны моим духовным наставником из-за нужд монастыря, в котором Господь теперь меня поставил. Каноник также считал, что надо закончить начатое здесь дело, но когда я сочту, что уже пришло время, чтобы оставить это место, я могу ему написать, а он добьётся необходимых разрешений для основания монастыря в Фоджа. Он уехал из Ночера утешенный и исполненный надежды. Каноник разговаривал также со своей невесткой, Гаэтаной Роселли, вдовой, у нее были два сына и одна дочь. Рассказал ей о возможности основания монастыря, в который могла бы поступить его племянница. Это обрадовало ее мать, и с тех пор она непрерывно поощряла своего свояка к открытию нового монастыря.

 

ТРЕТЬЯ КНИГА

 

Глава 1

О том, как Господь решил основать новый монастырь в Фоджа

                                                            

 

Во время реформы общины в Ночера я получала много писем, в которых меня поощряли основать монастырь в Перуджи. Каноник Тортора из Фоджа и граф из Роккапемонте также настаивали, чтобы у них основать новый монастырь. Однако, Господь не одаривал меня своим светом. Так прошло шесть лет. Я не знала, в котором из этих трех мест Господь хочет видеть новый Институт. Предложение из Перуджи касалось не только основания нового монастыря. Местный епископ хотел, чтобы я, получив разрешение Святейшего Отца, о котором он сам хотел позаботиться, могла бы инспектировать монастыри его епархии. Они требовали реформы, потому что в духовном плане были очень заброшены. Это было большое дело: оно касалось Божьей славы и требовало великой молитвы. Многими письмами меня принуждали к решению, и даже прислали деньги на путешествие. Однако, по Божьей воле, моя семья помешала в осуществлении этого плана. Так как это было достаточно далеко от Неаполя, почти двенадцать дней пути, они не могли посмотреть это место и решительно возразили против моего отъезда.

Вторым предложением было основание монастыря в Роккапемонте. Удерживал меня тот факт, что земля, на которой должен стоять монастырь, принадлежала графу, а я имела уже плохой опыт Марилиано, где из-за землевладелицы пришлось ликвидировать монастырь, как я об это уже ранее писала. Все это было причиной моего внутреннего разлада, потому что Божья воля была для меня неясна.

Однажды утром, после св. Причастия, когда я спрашивала Господа об этом Деле, я услышала в сердце: «Отправься в Фоджа, потому что Я хочу, чтобы там был основан новый монастырь. Напиши канонику Тортора и скажи ему, что наступило время основания монастыря, которого он желает». Пока я не сказала об этом духовному наставнику, однако спросила его совета и его мнения о месте основания нового монастыря, и он с необычайной уверенностью сказал: «Уезжай в Фоджа, потому что такова Божья воля». Тогда я открыла ему все, что случилось в моем сердце после св. Причастия и что мне сказал Господь. Обрадованная, я написала письмо канонику Тортора, в котором представила это событие. Он также достаточно часто писал мне о делах его совести и о сомнениях, которые имел, будучи духовным наставником монастыря «Обращенных» в Фоджа. После получения моего письма он сразу разделил свою радость с невесткой, Гаэтаной Роселли, которая хотела свою десятилетнюю дочь посвятить Господу в каком-либо монастыре. Оба, каноник и его невестка, все свои силы отдали делу основания нового монастыря, так ими желаемого. Каноник, будучи человеком расторопным, смелым и одаренным, взял на себя все переговоры с епископом, который очень его ценил. Епископ доверял ему многие важные дела Коллегиаты. Кроме того, в городе он имел много друзей.

Глава 2

О том, как в течение полутора месяцев был основан монастырь, о найме дома, получении нужных разрешений и вступлении в монастырь многих девушек, а также о том, как сатана беспокоил Дело Господа

 

В это время каноник начал переговоры с некоторыми лицами, имеющими влияние в этом городе, управляющими им, а также с главным адвокатом, Франческо Антонио Риччарди, человеком образованным и одаренным. Монастыри и отдельные лица не возразили против идеи нового монастыря, поэтому решил начать это дело. Он никого не просил о материальной помощи. Считал, что приданого поступающих девушек хватит на торжественное открытие и на наем дома. Эта мысль, по Божьей воле, понравилась всем, и во имя Божье мы начали Дело. В течение месяца появилось двадцать пять девушек, которые хотели поступить к нам. Каноник нанял дом отцов иезуитов из городка Орто Ново и быстро написал мне в Ночера, информируя о том, что все сделано и что нужна только печать епископа. Писал о радости жителей Фоджа из-за основания нового монастыря, о первых девушках, желающих поступить, о найме дома и о том, что нельзя медлить, а нужно как можно быстрее начать Дело. Дом был нанят временно. Позже нам надо было искать постоянное места, которое Господь нам укажет.

Так мы начали подготовку к путешествию в Фоджа. Вышеупомянутое письмо я получила на пятнадцатый день после того, как отослала своё, в котором я выразила Господу мою благодарность за всё то, что он совершает. В это время каноник поехал в Троя, к епископу ординарию и к епископу города Фоджа, и 17 января 1738 года, в праздник св. Антония Отшельника получил письменное согласие не только на основании монастыря, но также и на новую церковь. Каждую неделю он информировал меня об очередных шагах, которые предпринимал, а Господь давал мне осязаемые знаки Его благодати. Письма приходили всегда по четвергам после обеда. Уже по средам в монастыре слышался приятный звук, как будто небольшие колокольчики предзнаменовали праздник. Слышали его все сестры, но никто не знал, что это и откуда он исходит. Сестры начали даже искать место, откуда этот звук берет начало, и оказалось, что это была моя комната. У меня рядом с кроватью было небольшое изображение Пресвятого  Спасителя, и именно оттуда исходил этот приятный звук. И хотя он был очень тихий, слышен был во всех комнатах. То же самое происходило со статуэткой св. Пасхалиса.

Вначале сестры не понимали, что значит это новое явление, позволяющее им вкусить исключительный мир и радость сердца. Позже заметили, что этот звук всегда появляется по средам и продолжается до четверга, когда приходят письма из Фоджа. Этим приятным звуком Господь давал нам знак, что приходят письма. Каноник писал нам постоянно, до момента нашего отъезда в Фоджа. Святое изображение Спасителя уже не издавало никаких звуков. До сегодняшнего дня с большим уважением сестры его хранят в монастыре в Фоджа. Таким образом Господь начал свое Дело. Огромной радостью жителей города и самого каноника было большое число девушек, желающих поступить в монастырь. Вначале их было 25 человек. Однако сатана не спал, но искал возможность обеспокоить хорошо начатое Дело, и у него это получилось. Он посеял в сердцах родителей девушек сомнение об их будущем. Видя, что мы не имеем никакой постоянной материальной поддержки, и что дом  также не является нашей собственностью, он только нанят, они начали медленно отступать. Сатана пользовался некоторыми лицами, которые  пробуждали в родителях кандидаток недоверие к монастырю и страх за своих детей.

Каноник Джузеппе Тортора в письмах информировал меня обо всех действиях сатаны, который не отступил после найма дома и получения всех разрешений. Видя все это, я написала канонику, чтобы он ускорил наш отъезд в Фоджа, потому что так хочет Бог. Тогда он, в согласии с невесткой, решил, что они приедут за нами в марте. Я считала, что время уже наступило, чтобы все открыть руководителю консерватории и епископу Ночера, который по своей обязанности должен был позаботиться об общине и выбрать новую настоятельницу. Когда я сообщила епископу, что пришло время, которое Господь избрал для нашего отъезда, он лично прибыл в монастырь, чтобы поговорить об этом. По своей доброте спросил меня, каким я вижу будущее этой общины, и какие шаги надо бы теперь предпринять. Я попросила его, чтобы новую настоятельницу выбрал из сестер и не искал никого вне монастыря, потому что может возникнуть ситуация еще хуже чем та, которую я застала. Тогда он поручил мне, чтобы я сама выбрала новую настоятельницу и викарию, потому что, живя с сестрами, я их узнала, и знаю, кому можно доверить такую ответственность, и тогда он не будет беспокоиться об их духовном пути. Я предложила двух сестёр, жизнь которых была примерной, добродетельной и полной рассудительности. Епископ и руководители консерватории подтвердили мой выбор, а вся община приняла его спокойно и с радостью. Выбранные сестры продолжали начатую реформу монастыря и по сегодняшний день ведут усердную монашескую жизнь так, что монастырь пользуется хорошей репутацией и одаривает духовной поддержкой многих. Все это пусть будет во славу Бога!

Нелегким был наш уход из Ночера для основания нового монастыря. Некоторые сестры хотели уехать вместе с нами. Трудно было усмирить их плач и огорчение. Много светских людей жалело о нашем уходе из их города. Так же думал епископ и ответственные за консерваторию. Надо было много потрудиться, чтобы убедить их, что так хочет Господь. Наконец они приняли Божью волю, хотя до последнего момента сестры пробовали слезами принудить нас остаться с ними.  Преодолеть это было нелегко.

Глава 3

О путешествии в Фоджа, о том, как во время пути Господь оказал мне особую милость и о событиях первых дней в Фоджа

 

 

После получения моего письма, каноник сразу решил приехать в Ночера, желая отвезти нас в Фоджа. Вместе с ним приехала Гаэтана Роселли, его невестка, принявшая активное участие в Деле Господа. Она старалась о быстром осуществлении Дела, потому что хотела поместить в новом монастыре свою дочь. После приезда в Ночера они остановились в доме брата каноника, адвоката Петра Тортора. Это было 3 марта 1738 года. Они сразу сообщили нам о своем прибытии, что означало начало приготовления к пути. Я еще раз встретилась с моим духовным наставником, который благословил меня и велел, чтобы я, без его позволения, никому не доверяла дел моей души. Он также сказал мне, чтобы я писала ему о трудностях, и что теперь могу спокойно, ничего не опасаясь, идти путем, который Господь мне назначил, ибо Он сам будет меня вести, как я это уже ранее испытала. Этот человек был очень одарен Богом и все, что говорил мне, Господь сразу, удивительным образом, подтверждал своим действием в моей душе. Его слова всегда приносили обильные плоды в моей жизни. Он тоже считал, что Господь хочет, чтобы я была в Фоджа, и поэтому я должна туда с радостью переехать.

Рано утром на следующий день, с большой радостью в сердце, мы отправились в Фоджа. Нас сопровождали: каноник, его невестка и наш родной брат. С нами ехала также одна молодая девушка из Ночера, Матильда, которая намеревалась поступить в наш монастырь. Мы путешествовали тремя бричками.

Первый день путешествия прошел под проливным дождём. Дождь шел несколько дней, так что дороги становились болотистыми и разрушались. Невозможно было, однако, отложить день отъезда, ибо брички были заказаны заранее. Но когда мы начали наш путь, Господь захотел изменить погоду, и появилось замечательное солнце. Все-таки это путешествие было очень опасным, так как реки поднялись, а нам надо было не один раз через них переезжать. Вода доходила лошадям до шей. Тогда мы просили о помощи Пресвятую Деву, чтобы хранила нас от всякого зла. Иногда грязь была такой страшной, что колеса бричек увязали до половины, и мы собственными руками были вынуждены их вытаскивать. Даже лошади были уже без сил, но Господь своей Божьей силой помогал нам преодолевать трудности. Я сама почти не ощущала тягот путешествия, потому что Господь посетил меня во время пути и одарил чрезвычайным сосредоточением. Он объявил мне бесконечность Бога и показал чудеса, которые невозможно выразить человеческим языком. Я видела широкую дорогу, а на ней всякие создания и все, что сотворено. Этот путь был полон света, и я шла так, как будто летела в беспредельном пространстве, направляясь к небу. И хотя я шла по дороге, чувствовала себя вознесенной Духом, силою самого Бога, с необычной легкостью; как будто сладость Духа Господа с огромной скоростью возносила меня к небу. Я видела много других созданий, включенных в этот полёт существ, погруженных в величие и бескрайность Божества. Я даже не заметила, когда прошел весь день путешествия, ибо мне казалось, будто бы я путешествовала по небу. До конца жизни не забуду этот опыт, и плоды этой благодати я ощущала еще многие дни.

В нескольких милях до Фоджа нам навстречу приехали некоторые горожане. В четырех колясках нас встречали: Анджела Рoзa Роселли, жена Иосифа де Анджелис, сестра невестки каноника Тортора, которая хотела отдать в монастырь двух своих дочерей, а также Анджела Мария Чистерна и Анна делля Рокка. Они попросили нас пересесть в коляски, которые прибыли из Фоджа. Мы путешествовали с лицами прикрытыми вуалью, с терновыми венцами на головах, с крестами на груди и пелериной на плечах, как предписывал наш новый Устав. В Фоджа мы добрались в 17.30. По пути к нам присоединились люди, которые из любопытства шли за колясками. Здесь никто и никогда еще не видел монахинь, путешествующих с закрытыми лицами. Это возбудило огромный интерес среди жителей. Нас направили прямо к монастырю «Обращенных», в котором каноник Тортора был обычным исповедником. Он считал, что будет хорошо, если мы на два дня остановимся там, чтобы  к нам могли присоединиться девушки, а потом все вместе, процессией, окруженные многочисленными жителями Фоджа, торжественно войдем в предназначенный нам монастырь. Итак, с четверга по воскресенье мы оставались в монастыре «Обращенных». Нас посетило много горожан. Это было для нас достаточно неприятно, потому что мы хотели сразу переехать в дом нам назначенный и еще до этого вечера начать в нем закрытую жизнь. Однако каноник думал по-другому, ибо он хотел организовать торжественный въезд, чтобы жители Фоджа еще более заинтересовались Делом и приняли в нем участие. Мы не возражали против этого предложения, потому что видели в этом Божью волю.

Глава 4

О том, как в воскресенье состоялась торжественная процессия и как во имя Господа  начал существовать новый монастырь

 

Каноник Тортора нанял для нас дом, который был собственностью отцов иезуитов из Коллегии в Орта. Он был очень большой и служил городским приютом. У него было двое ворот и две отделенные части.  Большую  его часть наняли для нас за сто дукатов в год. Через большие ворота был вход во двор, прикрытый до половины крышей, с колодцем и двумя помещениями, которые могли быть складом. По лестнице можно было войти на второй этаж, а там, немного в стороне, находилась одна, достаточно обширная комната. Мы в ней устроили часовню, чтобы была возможность совершать св. Мессы. Это место было отделено, так что сестры не могли туда входить. Это был так называемый нижний хор. Мы подготовили отдельную исповедальню и часовню, где мы могли принимать св. Причастие. Оттуда можно было войти в общий зал, который был разделен решеткой и дверью. Все это подготовил каноник еще перед нашим приездом из Ночера ди Пагани. Он освятил часовню и отслужил первую св. Мессу, чтобы до нашего приезда дом был готов. В нём было восемь комнат с двумя балконами и многочисленными окнами, на которые прибили ставни, потому что это здание, находящееся в центре города, окружено было другими, более высокими, домами. Когда все привели в порядок, в воскресенье 9 марта 1738 года каноник организовал торжественную процессию в новый монастырь. Во главе процессии шел капитул каноников из Коллегиаты вместе с епископом монсеньёром Антонио Манерба, который из-за плохого здоровья был в своем родном городе Фоджа. За ним шли священники и важные лица, а затем шесть девушек, по две, рядом с ними один из священников, а перед ними крест. Я шла с моей сестрой за девушками, в сопровождении двух священников из города Латере. Мы обе шли с закрытыми вуалью лицами, в терновых венцах на головах, с пелеринами на плечах и с крестами на груди. Священники и весь Капитул пел благодарственный гимн Te Deum. Сначала мы отправились в главную Церковь, где находится икона Богородицы Icona Vetere. Там поручили себя заступничеству Пресвятой Девы, а колокола радостно провозглашали славу Господа, призывая местных жителей, дворянство и бедняков, которые в большом количестве собрались в церкви, чтобы сопровождать нас в торжественном входе в монастырь.  Епископ Манерба остановился перед ступенями, а мы с сестрой, из-за порученных нам обязанностей настоятельницы и викарии, стояли на коленях, прося его о благословении. Мы поблагодарили его за доброжелательное отношение к нам и за то, что он прибыл к нам от имени местного епископа монсеньера Пракколи, который в то время был в городе Троя и не мог участвовать в этом торжестве. Мы поцеловали его стопы, а он поздравил нас и благословил. Уходя, обещал еще один короткий визит на следующий день, что и сделал. Попрощавшись с епископом, мы вошли в общий зал, где нас приветствовали две представительницы города, дворянки Елизавета Фреда и Роза Куочи. После приветствий, пожеланий и поздравлений все уехали. Вот имена девушек, которые поступили вместе с нами в новый монастырь: Габриэла делля Рока, М. Джузеппа Тортора, племянница каноника, Виктория и Антония де Анджелис, Грация Роселли и Серафима Роселли. Все эти девушки были из семьи каноника.

Глава 5

О том, как сатана делал попытки, чтобы разрушить зарождающийся монастырь, о решении приобретения собственного монастыря и о несчастии, виновником которого был сатана, и которое сам Господь допустил

 

 

После входа в новый монастырь мы сразу заметили, что он совершенно неподготовлен: пустые стены, ни стульев, ни скамеек. Только на кухне мы нашли несколько сосудов, а в помещении, предназначенном под трапезную, стол и несколько скамеек. Внутри нас ждали две светские женщины в преклонном возрасте, уже неспособные работать. Вместе нас было десять: настоятельница, викария, шесть девушек и две пожилые женщины. Из двадцати пяти девушек, которых обещал каноник, осталось только шесть. Виновником всего был сатана. Но и это не обескуражило нас, ибо уже вскоре поступили другие девушки, и наша община насчитала двадцать шесть человек. Начало оказалось очень трудным. Родители не хотели отдавать в монастырь своих дочерей, а бес делал все, что было в его силе, чтобы разрушить начинающееся Дело. Невозможно выразить словами того, что произошло. Из-за его действий родители, которые вначале обещали отдать в монастырь своих дочерей, теперь беспокоили семьи тех, кто уже был с нами. Рассказывали ложные истории: что мы умираем от голода, что не имеем никакой финансовой поддержки, что мы с сестрой, наверно, не слишком долго задержимся в Фоджа, и другие сплетни. Казалось, что некоторые лица в городе имели склонность разносить сплетни, например, что мы когда-то тайно поехали в дом нашей семьи. Люди приходили к воротам и спрашивали, правда ли это или нет. Как для каноника Тортора, так и для нас, а также для родителей девушек, пребывающих в монастыре, это было очень неприятно. На самом деле девушки чувствовали себя хорошо вместе с нами, и Господь никогда не позволял, чтобы мы страдали от голода. Все, что девушки принесли с собою в монастырь, удовлетворяло наши нужды, а также позволило нам приобрести необходимые предметы домашнего обихода. Однако ничто не было в силе удержать сплетников. Они удивлялись, как может существовать монастырь в нанятом доме. В этом они были правы, потому что из наших небольших доходов нелегко было оплатить наем, купить пищу и оснастить дом. В первые дни, действительно, мы были вынуждены занять у госпожи Гаэтаны Тортора почти все: плиту, необходимые сосуды и другие предметы житейского обихода. Каноник, по Божьей воле, не подготовил почти ничего, кроме нескольких тарелок и глиняных супниц, а всего этого нам не хватало. Его дом изобиловал всем, но по Божьей воле случилось, что он ничего своего нам не дал. Он и невестка энергично включились в основание монастыря, но материально никак нам не помогли. Даже за путешествие мы были вынужденным заплатить из денег, которые дали нам родители. Более того, они составили нам подробный счет всех расходов, связанных с переделкой дома, посчитали даже расходы за факелы, которые купили для путешествия ночью. Мы им вернули все, до последней копейки, взяв из приданого всех членов общины. Бог делал чудеса, и мы ни в чем не нуждались. Божье милосердие также хранило нас от долгов.

С самого начала девушки были введены в монашескую жизнь. Ранним утром день начинался совместной получасовой мысленной молитвой, позже я и викария продолжали молитву Литургии часов. Вначале девушки еще не были способны к молитве в хоре. Потом служили св. Мессу, и были другие молитвы. Все это продолжалось около часа. Перед молитвой в полдень (второй час) мы делали исповедание совести, а потом шли обедать. Затем наступало время получасового чтения, после которого, согласно Уставу, в течение часа мы проводили совместную рекреацию. Ее заканчивал звонок, объявляющий получасовое духовное чтение и получасовую медитацию. Оставшееся до вечера время было посвящено ручной работе и изучению разных художественных ремёсел. Вечернюю, получасовую медитацию, я проводила сама, чтобы хорошо ввести девушек в этот способ молитвы. В часовне не было еще Пресвятых Даров, потому что епископ считал, когда мы будем иметь свой дом, постоянное место жительства, он сможет нам дать такое разрешение. Нам было немного обидно из-за этого. Без сладкого присутствия Иисуса в Пресвятых Дарах, мы чувствовали себя как тело без души.

Некоторые из первых девушек ушли, но пришли другие, и вскоре нас стало двадцать пять человек. Они были воспитанницами. Никто из них не хотел становиться сестрой, потому что родители боялись риска, прежде всего из-за приданного, стоящего 400 дукатов. Эту неуверенность посеял сатана, который притеснял Дело постоянными атаками и выдумками, исходящими прямо из ада. Видя презрение в отношении к Делу, из-за того, что мы не имели постоянного места жительства, каноник Тортора и Дон Джузеппе де Анджелис, опекун монастыря, решили искать выход  из этой ситуации, нужно было найти дом, который стал бы нашей собственностью. Сначала в своих поисках они обратились за советом к адвокату Франческо Антонио Риччарди, человеку необычайного таланта и набожности. Он одновременно был покровителем монастыря св. Клары в Фоджа. Каноник Тортора представил ему все аргументы, говорящие о необходимости нового места. Прежде всего, была большая оплата за наем дома у отцов иезуитов (100 дукатов в год) и невозможность приобрести этот дом в собственность. Кроме того, дом был расположен среди построек, владельцы которых не намеревались их продавать, что не позволяло расширить небольшое здание. Адвокат Риччарди посоветовал нанять дом, но при других условиях. Приобретение большого здания и приспособление его к потребностям монастыря было чрезвычайно дорого. Адвокат Риччарди при этом заметил, что ни муниципалитет, никто из жителей, и даже сам каноник Тортора, не оказывают нам никакой помощи. Итак, он решил сам поискать для нас новый дом. Он имел много вариантов. В конце концов, выбрал хорошо построенное здание, и хотя оно находилось в городе, вокруг него было много свободного места и свежий воздух. Это был дом св. Клары, где он сам был протектором. В согласии с сестрами установили сумму найма 38 дукатов в год. Надо было сделать определенные работы, чтобы приспособить новый дом и участок земли вокруг него. Там мы разбили красивый сад, убрали все ненужное, а потом привели в порядок церковь, хор и другие хозяйственные помещения. У нас было впечатление, как будто сам Бог приготовил для нас это место. Все шло очень хорошо.

После года и семи месяцев пребывания в доме отцов иезуитов, 4 октября 1739 года, по милости Господа, мы переехали в собственный монастырь. Церковь была не очень большая, но благоустроенная. Быстро нашлись в ней Пресвятые Дары, и мы начали молиться с народом. Я очень старалась, ничего не меняя, ввести в жизнь первичный Устав, полученный от Господа в Скала. Однако мы еще не могли закрыть затвор, как того требовал Устав, потому что строительные работы не были окончены, и мы еще не имели утверждения затвора из Рима. Каноник Тортора и дон Джузеппе де Анджелис противились строгому затвору: боялись, что из-за строгой жизни родители заберут девушек из монастыря. Их матери укрепляли каноника в такой мысли. Для меня это было очень трудное время; я много молилась, убеждала каноника и настаивала, но он отвечал, что когда будет полное число сестер, тогда он начнёт стараться о затворе. Сатана по-прежнему не переставал бороться с нами. Он пользовался языками людей, которые плохо говорили о монастыре. Были и такие, которые, узнав, что какая-то девушка хочет поступить, сразу обращались к ее родственницам и рассказывали ложные истории о нас: что мы голодаем, ибо не имеем никаких средств для содержания, а также, что основательницы были выгнаны из других монастырей, а злая слава о них дошла и до Фоджа. Чтобы показать, как сатана жестоко старался разрушить это новое растение Господа, надо рассказать еще об одном событии. Во время белой недели, 23 апреля 1740 года, через шесть месяцев после переезда в новый монастырь, во время часа молчания после обеда, в соприкасающимся с монастырем доме обрушилась башня. Этот дом был собственностью семьи Видман. После сильного землетрясения в 1731 году, как и многие другие здания, он стал нежилым. Башня рухнула на комнаты, в которых отдыхали девушки. Две из них оказались под развалинами. Одна из них была племянницей каноника Тортора, а вторая, помоложе, по имени Антония, родственницей дона Джузеппе де Анджелис. Башня обрушилась на стены и потолок одной из частей нашего дома. Первую девушку вытащили из развалин уже мертвой, вторая была в очень тяжелом состоянии. Отец сразу взял её домой, а когда она выздоровела, то вернулась в монастырь. Трудно представить себе печаль и боль каноника Тортора и его невестки, которая потеряла свою дочь, из-за которой так старательно помогала во время основания нового монастыря. Непостижимы суды Божьи и нам не остается делать ничего другого, как только встать на колени перед ними.

В окрестностях города разошлись слухи, что почти весь монастырь был разрушен, и что много девушек в нем погибло. Скоро появились родители оставшихся воспитанниц, с намерением взять их домой. Я, видя в этом дьявольское действие, не сопротивлялась. Сказала им только, чтобы их забрали, если хотят, потому что Бог для своей славы не нуждается в людях, и сам призовет тех, которых избрал для своего дома. В это время появился в монастыре каноник Джузеппе Дзиккарди. Он также во всем этом замешательстве увидел действие сатаны и пробовал успокоить раздраженных родителей, указывая им, где находится источник всего беспокойства. Старался убедить их, что сатана применяет всякие способы, чтобы разрушить это Дело. Таким образом, Господь не позволил больше сатане сеять беспокойство, а в сердца некоторых родителей влил желание доверить нам своих дочерей. Так начал укрепляться фундамент нового монастыря.

Глава 6

О том, как первые девушки стали сестрами, и как Господь  укреплял свое Дело, а также о смерти дона Джузеппе де Анджелис и каноника Тортора

 

 

Господь сделал так, что в наш монастырь поступило так много воспитанниц, что надо было его расширять. Помог нам в этом каноник, одолжив 200 дукатов, которые в будущем мы должны были ему отдать. Мы смогли пристроить еще одну комнату, увеличить церковь и другие части дома, которые оказались слишком тесными. Пришло время церемонии первых облачений, и мы уже начали разговоры с родителями на эту тему. Они сами выбрали день 26 марта 1742 года, который совпадал с октавой Пасхи. По Божьей воле, из первых шести девушек, поступивших в монастырь, осталась только одна, и она в этот день, вместе с семью другими, надела монашескую рясу. Итак, 26 марта произошла церемония облачения восьми девушек: пятерых из первого хора и троих из второго. Новицией первого хора была одна из шести девушек, которые поступили первыми, дочь Чезаре делля Рокка, лавочника с площади. Её имя Габриэла, а в ордене она получила имя с. Марии Анджелики Правды. Вот имена других новиций: Тереза, Серафима, Джузеппа Париси, которые приняли такие имена: с. Мария Распятия, с. Мария Эммануэла, с. Мария Коломба. Новиция, прибывшая из города Чериноля, имела имя с. Мария Роза Святой Марии. Во втором хоре были Лучия, Екатерина и Роза, которые приняли имена с. Фортуната, с. Персеверанца и с. Баттиста. По просьбе епископа торжество облачения возглавлял каноник Тортора, обычный исповедник сестер. Он совершил постриг и торжественную св. Мессу. Эта церемония была преисполнена общей радости, ибо рождающийся «садик» был благоуханием для Господа и Его славой. Жизнь сестер и их любовь к Богу нравились людям, и монастырь пользовался доброй репутацией среди светских лиц.

В Фоджа жил один набожный и любящий молитву друг каноника Тортора, дон Джузеппе Антонио Фатиоли. Когда он узнал, как мы живем, Бог пробудил в его сердце желание личного контакта с монастырем. Он чувствовал также необходимость разговора о своей духовной жизни. Поэтому однажды каноник Тортора привел его к нам, и, представив нам нового гостя, ушел, чтобы дать ему возможность свободного разговора о своей духовной жизни. Эта наша первая встреча была долгой, потому что наш гость подробно рассказывал о своих страхах и внутренних сомнениях, а также о молитве. Ушел он очень утешенный и ободренный. Он полюбил наш монастырь и с того времени часто приходил ко мне на духовные разговоры. Это был человек, которого очень уважали в городе из-за его религиозной жизни и его поступков. Он родился в Фросолене, в княжестве Абруддзо. Хотя у него было большое имущество и был очень богат, пожелал оставить мир и стать священником. Однако не мог этого сделать из-за преклонного возраста. Он купил дом, прилежащий к монастырю и соединил его с монастырем, надеясь, что когда-то сбудутся его мечты, и он станет священником. Он жил в нём, когда приезжал в Фоджа. Помогал нам разными способами: на свои деньги выкупил для нас участок земли вокруг монастыря, и поэтому мы могли расширить монастырь, а, кроме того, помогал нам продуктами и финансовой поддержкой. Это сам Бог оказывал через него нам помощь. Видя его заботу о монастыре, епископ сделал его нашим протектором, что усилило его преданность нашему Делу. Уже в начале, когда он сблизился с монастырём, он принял участие в процессии первых сестер, что еще более углубило его связь с нами. Вскоре дон Джузеппе де Анджелис вместе со своей женой, под каким-то предлогом, забрал из монастыря двух своих дочерей. Несколько месяцев спустя он тяжело заболел и умер.

 

 

конец Автобиографии