Современное пелагианство
47. Гностицизм привел еще к одной старой ереси, которая жива и сегодня. Со временем многие начали замечать, что не знание делает нас лучшими или святыми, а жизнь, которую мы ведем. Проблема же заключается в том, что подобное мышление едва заметно деградировало, и в итоге заблуждение гностиков просто трансформировалось и не было преодолено.
48. Поскольку ту силу, которую гностики приписывали интеллекту, другие теперь стали приписывать человеческой воле и личным усилиям, появились пелагиане и полупелагиане. Уже не интеллект, а воля заняла место тайны и благодати. При этом забылось то, что всё «зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим 9, 16), и что Он «прежде возлюбил нас» (1 Ин 4, 19).
Воля без смирения
49. Люди, отвечающие такой пелагианской или полупелагианской ментальности, хотя и говорят в своих приторных речах о благодати Божьей, «в глубине полагаются только на свои собственные силы, и ощущают превосходство по отношению к другим из-за того, что соблюдают определенные нормы или же из-за того, что они непоколебимо верны определенному католическому стилю» [46]. Когда некоторые из них, обращаясь к слабым, говорят им, что с Божьей благодатью всё возможно, в сущности, они обычно передают идею, что всё возможно благодаря человеческой воле, словно бы она была чем-то чистым, совершенным, всемогущим, к чему добавляется благодать. Они пытаются игнорировать то, что «не все всё могут» [47], и что в этой жизни человеческие слабости не излечиваются благодатью полностью [48]. В любом случае, как учил святой Августин, Бог призывает Вас делать то, что Вы можете и просить о том, чего Вы не можете [49], например, смиренно говоря Господу: «дай мне, что повелишь, и повели, что хочешь» [50].
50. В конечном счете отсутствие искреннего, болезненного и молитвенного признания наших ограничений – это то, что мешает благодати лучше действовать в нас, поскольку не оставляет ей места, чтобы порождать это возможное добро, которое соединяется в искренний и реальный путь роста [51]. Именно потому, что благодать учитывает нашу природу, она не делает нас сразу же сверхлюдьми. Надеяться на это означало бы излишне полагаться на самих себя. В таком случае, мы бы вышли за рамки ортодоксии, и наша позиция уже могла бы не соответствовать нашим утверждениям о необходимости благодати, поскольку в итоге на практике мы бы мало полагались на нее. Ведь если мы не будем обращать внимания на нашу конкретную и ограниченную реальность, мы также не сможем увидеть реальных и возможных шагов, о которых Господь просит нас в каждый конкретный момент, после того, как Он привлек нас и наделил Своим даром. Благодать действует в конкретное историческое время, обычно охватывая и поступательно преображая нас [52]. Поэтому, если мы отвергаем такой исторический и поступательный способ, то фактически можем дойти до отрицания и блокирования благодати, хотя и превозносим ее своими словами.
51. Когда Бог, обращается к Аврааму, Он говорит ему: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен» (Быт 17, 1). Чтобы быть непорочными и угодить Богу, нам нужно смиренно жить в Его присутствии, укрывшись в Его славе; нам нужно идти по жизни в союзе с Ним, распознавая в ней Его непрестанную любовь. Нужно потерять страх перед этим присутствием, которое может принести нам лишь добро. Ведь именно Отец дал нам жизнь и так любит нас! Как только мы принимаем Его и перестаем планировать свою жизнь без Него, исчезает мука одиночества (ср.: Пс 139(138), 7). И если мы больше не создаем дистанции между собой и Богом и живем в Его присутствии, мы можем позволить Ему рассмотреть наше сердце, чтобы Он увидел, на правильном ли мы пути (ср.: Пс 139(138), 23-24). Так мы познаем угодную и совершенную волю Господа (ср.: Рим 12, 1-2) и позволим Ему, словно горшечнику, лепить нас. Мы много раз слышали, что Бог обитает в нас, но лучше сказать, что мы пребываем в Нём, что Он позволяет нам жить в Своем свете и любви. Он – наш храм: «Того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей» (Пс 27(26), 4). «Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи» (Пс 84(83), 11). В Нём мы становимся святыми.
Часто забываемое учение Церкви
52. Церковь неоднократно учила, что мы оправданы не своими усилиями или делами, а благодатью Господа, Который берет на Себя инициативу. Отцы Церкви, даже до святого Августина, ясно выражали это фундаментальное убеждение. Святой Иоанн Златоуст говорил, что Бог изливает в нас источник всех Своих даров прежде, чем мы вступим в битву [53]. Святой Василий Великий отмечал, что верный прославляется только в Боге, потому что «знает, что он имеет нужду в праведности истинной, и оправдан одною верою во Христа» [54].
53. Второй Араузионский (Оранжский) Собор авторитетно учил, что ни один человек не может требовать, заслужить или приобрести дар благодати Божьей, и что всё сотрудничество с ней является предварительным даром этой же самой благодати: «Даже желание стать чистыми появляется в нас по внушению и действию над нами Святого Духа» [55]. Впоследствии, когда Тридентский Собор подчеркнул важность нашего с ней сотрудничества для нашего духовного развития, он вновь повторил это догматическое учение: «Говорится, что мы оправданы безвозмездно, поскольку ничто из того, что предшествует оправданию, будь то вера или же дела, не заслуживает этой благодати оправданий; «Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью» (Рим 11, 6)» [56].
54. Катехизис Католической Церкви также напоминает нам, что дар благодати превосходит возможности разумения и силы воли человека» [57], и что «по отношению к Богу, в чисто правовом смысле, у человека заслуг нет. Между Ним и нами неравенство беспредельно» [58]. Его дружба бесконечно превосходит нас; она не может быть куплена нами благодаря нашим поступкам и может быть лишь даром Его любви. Это побуждает нас жить в радостной благодарности за этот совершенно незаслуженный дар, поскольку «когда кто-либо уже имеет благодать, то уже обретенная им благодать не может последовать заслуге» [59]. Святые избегали уповать на свои дела: «На закате жизни я предстану пред Тобой с пустыми руками, Господи, ибо не прошу Тебя считать деяния мои. Все наши праведные дела запятнаны в глазах Твоих» [60].
55. Это одно из великих убеждений, окончательно приобретенных Церковью, и оно так ясно выражено в Слове Божьем, что не подлежит никаким обсуждениям. Эта истина должна характеризовать наш образ жизни так же, как и важнейшая заповедь любви, поскольку она исходит из сердца Евангелия и призывает нас не только принимать ее умом, но и превращать в заразительную радость. Но мы не сможем с благодарностью праздновать этот дар безвозмездной дружбы с Господом, если не признаем, что наша земная жизнь и наши природные способности являются даром. Нам нужно «радостно согласиться с тем, что наша реальность – это дар, и принять даже собственную свободу как благодать. Это трудно сделать в сегодняшнем мире, считающем, что он обладает чем-то сам по себе, плодами своей собственной оригинальности или свободы» [61].
56. Только на основе Божьего дара, свободно и смиренно принимаемого, мы можем содействовать Богу своими силами, позволяя постепенно преобразовывать себя [62]. Прежде всего – принадлежность Богу. Мы должны посвятить себя Ему, предваряющему нас; вверить Ему наши способности, наши усилия, нашу борьбу со злом и нашу креативность, чтобы Его безвозмездный дар рос и развивался в нас: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего» (Рим 12, 1). В этом отношении Церковь всегда учила, что только любовь делает возможным возрастание в жизни благодати, поскольку если я «не имею любви, – то я ничто» (1 Кор 13, 2).
Новые пелагиане
57. Всё еще есть христиане, которые упорно стремятся следовать другому пути: пути оправдания собственными силами, поклонения человеческой воле и собственным способностям, что приводит к эгоцентричному и элитистскому самодовольству, лишенному истинной любви. Это находит свое выражение в различных и на вид несвязанных позициях: одержимости законом, страстном желании демонстрировать социальные и политические достижения, показной заботе о литургии, вероучении и престиже Церкви, тщеславии, связанном с умением решать практические вопросы или с увлечением программами самопомощи и самореализации. Некоторые христиане тратят на это свои силы и свое время, вместо того, чтобы позволить Духу вести себя путем любви, проникнуться горячим желанием передавать другим красоту и радость Евангелия и искать потерянных среди огромных толп, жаждущих Христа [63].
58. Очень часто, вопреки побуждениям Духа, жизнь Церкви превращается в музейный экспонат или в удел немногих. Это происходит, когда некоторые группы христиан придают чрезмерную важность следованию определенным правилам, привычкам или стилям. Тем самым Евангелие загоняется в определенные рамки и ограничивается, лишаясь своей пленяющей просты и соли. Возможно, это тонкая форма пелагианства, поскольку она, по-видимому, подчиняет жизнь благодати определенным человеческим структурам. Это влияет на группы, движения и общины и объясняет, почему так часто они начинают с интенсивной жизни в Духе, но заканчивают окаменением или испорченностью.
59. Думая, что всё зависит от человеческих усилий, направляемых церковными структурами и нормами, мы, не осознавая того, усложняем Евангелие и становимся рабами схемы, оставляющей мало просветов для действия благодати. Святой Фома Аквинский напоминал нам, что предписания, добавленные Церковью к Евангелию, должны соблюдаться с умеренностью, «чтобы благие дела не стали обузой для верующего», поскольку это «превратило бы нашу религию в рабство» [64].