В непрестанной молитве
147. Наконец, хотя это может показаться очевидным, давайте вспомним о том, что святость состоит из вошедшей в привычку открытости к трансцендентности, которая выражается в молитве и поклонении. Святой – это человек с молитвенным духом, который нуждается в общении с Богом. Это тот, кто не выносит удушья закрытой имманентности этого мира, и в своих усилиях и самоотдаче жаждет Бога и, забывая о себе в хвале, расширяет свои границы в созерцании Господа. Я не верю в святость без молитвы, хотя необязательно, чтобы она была длительной или полной сильных эмоций.
148. Святой Иоанн Креста советовал всегда «стараться ходить в присутствии Божьем, реальном, воображаемом или связующем, в соответствии с тем, насколько это допускается совершаемыми делами» [109]. В сущности, это желание, чтобы Бог непрестанно проявлял Себя каким-либо образом в нашей повседневной жизни: «Старайся непрестанно молиться, и не переставай делать это во время физической активности. Ешь ли ты, пьешь ли, говоришь ли с другими или же занимаешься каким-либо другим делом, всегда стремись к Богу и прилепляйся к Нему своим сердцем» [110].
149. Однако чтобы это было возможно, необходимы также некоторые моменты, посвященные только Богу и проведенные в уединении с Ним. Для святой Терезы Авильской молитва это «поддержание дружбы, частое пребывание наедине с тем, кто – как мы знаем – нас любит» [111]. Я хотел бы подчеркнуть, что это справедливо не только для немногих привилегированных, но и для всех людей, поскольку «все мы нуждаемся в таком молчании, преисполненном ощущения благоговейного присутствия» [112]. Доверительная молитва – это ответ сердца, открытого к встрече лицом к лицу с Богом, встрече, которая заставляет замолчать всякий шум, чтобы услышать нежный голос Господа, звучащий в тишине.
150. В этом молчании можно различать в свете Духа пути святости, которые Господь предлагает нам. В противном случае все наши решения могут оказаться лишь «декорациями», которые вместо того, чтобы прославлять Евангелие в нашей жизни, будут скрывать или заглушать его. Каждому ученику необходимо находиться с Учителем, слушать Его, учиться у Него, учиться всегда. Если мы не будем слушать, все наши слова окажутся лишь никчемным шумом.
151. Давайте вспомним о том, что «именно созерцание лика умершего и воскресшего Иисуса восстанавливает нашу человечность, которая разбита тяготами жизни или отмечена грехом. Нельзя приручать силу лика Христова» [113]. Поэтому я осмелюсь спросить Вас: существуют ли моменты, в которые Вы в безмолвии погружаетесь в Его присутствие, не спешите и остаетесь с Ним, позволяя Ему взирать на Вас? Позволяете ли Вы Его пламени разжечь Ваше сердце? Если Вы не позволяете Ему подпитывать жар Вашей любви и нежности, в Вас не будет огня, и тогда как Вы сможете разжечь сердца других своим свидетельством и своими словами? Если перед ликом Христа Вам всё еще не удается позволить Ему исцелить и преобразить себя, то проникните в глубину Господа, войдите в Его раны, потому что в них средоточие Божьего Милосердия [114].
152. Но я молю Вас не понимать молитвенное молчание как бегство, отвергающее окружающий нас мир. «Русский паломник», который непрестанно молился в пути, рассказывает, что эта молитва не отделяла его от внешней реальности: «Когда я встречался с людьми, мне казалось, что все были столь приветливы, словно были моей семьей [...]. И счастье не только освещало глубину моей души, но и внешний мир, как мне казалось, принимал чудесный вид» [115].
153. История не исчезает. Молитва, именно потому, что она питается даром Божьим, проливаемым в нашей жизни, всегда должна быть связана с доброй памятью. Память о делах Божьих лежит в основе союза между Богом и Его народом. Бог пожелал войти в историю, поэтому и молитва соткана из воспоминаний. Не только из воспоминаний об открывшемся Слове, но и о собственной жизни, о жизни других и о деяниях Господа в Его Церкви. Именно об этой благодарной памяти говорит и святой Игнатий Лойола в своем «Созерцании для достижения любви» [116], когда просит нас вспомнить обо всех благодеяниях, которые мы получили от Господа. Смотрите на свою историю, когда Вы молитесь, и в ней Вы обнаружите столько милосердия! Одновременно это будет подпитывать Ваше осознание того, что Господь всегда помнит и не забывает о Вас. Поэтому имеет смысл просить Его пролить свет даже на малые детали Вашей жизни, которые от Него не ускользают.
154. Молитва – это выражение сердца, которое уповает на Бога, которое знает, что без Него не сможет. В жизни верного Богу народа мы находим много молитв полных веры, нежности и глубокого упования. Давайте не будем лишать ценности молитву прошения, которая так часто успокаивает сердце, и помогает нам продолжать с надеждой бороться. Молитва о заступничестве обладает особенной ценностью, поскольку является актом упования на Бога, и одновременно выражением любви к ближнему. Некоторые из спиритуалистических предрассудков говорят о том, что молитва должна быть чистым созерцанием Бога, без отвлечения, так, словно имена и лица братьев – помеха, которую следует избегать. Напротив, реальность такова, что молитва будет более приятна Богу и будет в большей степени освящать нас, если в ней, через заступничество, мы будем стараться жить той двойной заповедью, которую оставил нам Иисус. В заступничестве выражаются братские обязательства по отношению к другим, когда в него мы способны включать жизни других, их самые большие тяготы и самые лучшие мечты. О том, кто щедро отдает себя заступничеству можно сказать такие библейские слова: «Это братолюбец, который много молится о народе» (2 Мак15, 14).
155. Если мы действительно признаём, что Бог существует, мы не можем перестать поклоняться Ему в тишине полной восхищения или же в песнях праздничной хвалы. Тем самым мы выражаем то, чем жил блаженный Шарль де Фуко, когда говорил: «Едва я поверил, что Бог существует, я сразу же понял, что могу жить только для Него» [117]. В жизни паломников также есть множество простых жестов чистого поклонения, например, когда «взор паломника падает на изображение, символизирующее нежность и близость Бога. Любовь останавливается и созерцает тайну, наслаждаясь ей в тишине» [118].
156. Молитвенное чтение Слова Божьего, которое слаще меда (ср.: Пс 119(118) 103) и «острее всякого меча обоюдоострого» (Евр 4, 12), позволяет нам остановиться и слушать Учителя, чтобы Он был светильником ногам нашим и светом нашим стезям (ср.: Пс 119(118), 105). Как нам верно напомнили индийские епископы: «Почитание Слова Божьего – это не просто еще одно из многих других почитаний, красивое, но несколько опциональное. Оно связано с сердцем и с самой идентичностью христианской жизни. Слово в самом себе обладает силой, чтобы преобразовывать жизни» [119].
157. Встреча с Иисусом в Писании ведет нас к Евхаристии, в которой это самое Слово достигает своей наибольшей эффективности, поскольку Евхаристия – это реальное присутствие живого Слова. В ней единственный Абсолют получает наибольшее поклонение, которое может дать Ему эта земля, поскольку в ней приносится в жертву Сам Христос. И когда мы принимаем Его в Причастии, мы обновляем завет с Ним и позволяем Ему с каждым разом всё больше осуществлять Свою преобразующую работу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
БОРЬБА, БДИТЕЛЬНОСТЬ И РАСПОЗНАВАНИЕ
158. Христианская жизнь – это постоянная борьба. Нам нужны сила и мужество, чтобы противостоять искушениям дьявола и провозглашать Евангелие. Эта борьба прекрасна, поскольку она позволяет нам каждый раз праздновать победу Господа в нашей жизни.
Борьба и бдительность
159. Речь идет не только о борьбе с миром и мирским менталитетом, обманывающим и отупляющим нас, и делающим нас посредственными и лишенными обязательств и радости. Эта борьба не сводится только к борьбе с собственной слабостью и с собственными наклонностями (которые у каждого свои: лень, похоть, зависть, ревность и т.д.). Но речь идет и о непрерывной борьбе с дьяволом, который – князь зла. Сам Иисус празднует наши победы. Он радовался, когда Его ученикам удавалось добиться прогресса в проповеди Евангелия и преодолеть сопротивление лукавого, и Он ликовал: «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию» (Лк 10, 18).
Больше, чем миф
160. Мы не признаем существование дьявола, если будем упорствовать в том, чтобы смотреть на жизнь, исключительно с эмпирическими критериями без учета сверхъестественной стороны. Именно убежденность в том, что эта злая сила находится среди нас, позволяет нам понять, почему зло порой обладает такой разрушительной силой. Это правда, что библейские авторы обладали ограниченным понятийным багажом, чтобы выразить некоторые реалии, и что во времена Иисуса можно было перепутать, например, эпилепсию с одержимостью дьяволом. Однако это не должно приводить нас к такому упрощению реальности, чтобы мы говорили, что все рассказанные в Евангелиях случаи были психическими заболеваниями, а в итоге значит: дьявол или не предпринимает никаких действий, или не существует. Дьявол присутствует уже на первых страницах Писания, которые заканчиваются победой Бога над ним [120]. В самом деле, когда Иисус оставил нам молитву «Отче наш», Он восхотел, чтобы мы заканчивали ее просьбой к Отцу освободить нас от лукавого (злого, лат.: «a malo»). Использованное здесь слово говорит не только об абстрактном зле (лат.: malum), его более точный перевод будет писаться с большой буквы: «Злого», Лукавого. Это указывает на обладающее личностью существо, преследующее нас. Иисус просил нас ежедневно просить об освобождении от него, чтобы его сила не господствовала над нами.
161. Следовательно, мы не должны думать о дьяволе как о мифе, образе, символе, фигуре речи или идее [121]. Подобное заблуждение ведет нас к бездействию и беспечности и делает нас более уязвимыми. Ему не нужно нами обладать. Он отравляет нас ненавистью, унынием, завистью и пороками. Так, пока мы ослабляем бдительность, он пользуется этим, чтобы разрушить нашу жизнь, наши семьи и наши общины, потому что он «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет 5, 8).