«Нет» духовному обмирщению
93. Духовное обмирщение, прикрывающееся внешними проявлениями благочестия и даже любовью к Церкви, состоит в том, что человек вместо славы Божией ищет человеческой славы и личного благополучия. Именно в этом упрекал Господь фарисеев: «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?» (Ин 5, 44). Это изощренный способ «искать своего, а не того, что угодно Иисусу Христу» (Флп 2, 21). Такое духовное обмирщение может принимать различные формы в зависимости от типа личности и прослойки, к которой человек принадлежит. Поскольку обмирщение связано со стремлением к видимости, оно не всегда сопровождается публичными грехами, и извне все выглядит правильным. Но если оно проникнет в Церковь, то «окажется намного разрушительнее, чем любое другое чисто нравственное обмирщение»[71].
94. Это обмирщение может вызываться, прежде всего, двумя глубоко родственными причинами. Первая из них — это увлечение гностицизмом, замкнутая в субъективизме вера, когда человека интересует лишь определенный опыт или набор идей и знаний, которые вроде бы должны ободрять и просвещать, но, в конце концов, запирают субъект в тюрьму имманентности собственного разума и чувств. Другая причина — это самодостаточное прометеево неопелагианство тех, кто, по сути, верит только в собственные силы и чувствует себя выше других, потому что соблюдает определенные правила и хранит непоколебимую верность некоторому католическому стилю, присущему прошлому. Предполагаемая доктринальная или дисциплинарная уверенность уступает место нарциссической и авторитарной элитарности, когда вместо евангелизации человек занимается анализом и классификацией других людей и вместо того, чтобы облегчить им доступ к благодати, всеми силами их контролирует. В обоих случаях его по-настоящему не интересуют ни Иисус Христос, ни окружающие. Это проявления антропоцентрического имманентизма. Трудно представить себе, чтобы подобные искаженные формы христианства могли породить подлинный евангелизаторский динамизм.
95. Это мрачное обмирщение проявляется во множестве позиций, на первый взгляд, противоположных, но в корне которых лежит та же претензия на «господство в пространстве Церкви». У одних оно проявляется в показной заботе о литургии, о вероучении и о престиже Церкви, при этом они не беспокоятся о том, чтобы Евангелие впиталось в Народ Божий и в конкретные нужды истории. В итоге жизнь Церкви превращается в музейный экспонат или в удел немногих. У других это духовное обмирщение скрывается за привлекательной возможностью продемонстрировать социальные и политические достижения или же проявляется в тщеславии, связанном с умением решать практические вопросы, либо в увлечении гонкой за самоуважением и самореализацией. Оно может также выражаться в разных способах показать себя вовлеченным в насыщенную социальную жизнь, состоящую из путешествий, собраний, званых ужинов, приемов. Обмирщение проявляется также в предпринимательском мышлении, отягощенном статистикой, планированием и оценками, когда основным получателем выгоды является не народ Божий, а Церковь как организация. В любом случае, подобное поведение уже не несет на себе печати воплощенного, распятого и воскресшего Христа; оно замыкается в элитарных группах и в действительности не выходит на поиск тех, кто находится далеко, и бесчисленного множества тех, кто жаждет Христа. Евангельское пламя уступает место суррогатному наслаждению эгоцентричным самодовольством.
96. В связи с этим обмирщение питает тщеславие тех, кто радуется, получив хоть немного власти, и предпочитает быть генералом разбитых войск, а не простым солдатом роты, продолжающей сражаться. Как часто мы строим скрупулезные и хорошо намеченные планы апостольской экспансии, что присуще побежденным генералам! Тем самым мы отрицаем нашу церковную историю, которая славна тем, что является историей жертв, надежд и повседневной борьбы, жизни, без остатка отданной служению, историей постоянства в изнуряющем труде, потому что любая работа выполняется «в поте лица». Вместо этого мы тешим свое тщеславие, говоря о «том, что нужно делать» — впадая в грех «что нужно делать», — словно духовные учители и специалисты в области пастырского попечения, дающие инструкции со стороны. Мы предаемся бесконечным фантазиям и теряем контакт с трудной действительностью нашего верующего народа.
97. Поддавшиеся подобному обмирщению люди смотрят сверху и издалека, отвергают пророчества своих братьев и сестер, порочат вопрошающих, постоянно указывают на ошибки других и одержимы внешней стороной дел. Их сердца открыты лишь на ограниченный горизонт собственной имманентности и личных интересов, и потому они не учатся на своих грехах и не готовы по-настоящему прощать. Это ужасное разложение, скрытое под видимостью благополучия. Нужно остановить этот процесс, придав Церкви движение вне ее рамок, движение миссии, сосредоточенной на Христе и несущей ответственность за бедных. Да избавит нас Бог от обмирщенной Церкви в духовных и пастырских нарядах! Это удушающее обмирщение исцелит лишь глоток чистого воздуха Святого Духа, освобождающего нас от эгоцентризма, замаскированного под внешнюю религиозность, лишенную Бога. Не позволим украсть у себя Евангелие!
«Нет» вражде между нами
98. Как много войн ведется внутри народа Божия и разных общин! В наших кварталах, на наших рабочих местах — сколько там войн из-за зависти и ревности даже среди христиан! Духовное обмирщение заставляет одних христиан воевать с другими христианами, с теми, кто становится на пути их стремления к власти, престижу, удовольствиям и экономическому благополучию. Есть и такие, кто прекращает воспринимать сердечную причастность Церкви ради взращивания духа соперничества. Они принадлежат уже не столько ко всей Церкви со всем ее богатым разнообразием, сколько к той или иной группе, считающей себя не такой, как все, особой.
99. Наш мир терзают войны и насилие и ранит распространение индивидуализма, разделяющего людей и сталкивающего их друг с другом в погоне за личным благополучием. В различных странах воскресают конфликты и старые раздоры, казалось бы, уже отчасти преодоленные. Мне особенно хотелось бы просить христиан из всех общин мира нести притягательное и лучезарное свидетельство братского единства. Пусть каждый сможет увидеть, как вы заботитесь друг о друге, как вы ободряете и поддерживаете друг друга: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин 13, 35). Именно об этом с таким жаром молил Отца Иисус: «Да будут в Нас едино, — да уверует мир» (Ин 17, 21). Остерегайтесь соблазна зависти! Мы все в одной лодке и направляемся в одну гавань! Будем просить благодати умения радоваться плодам других, принадлежащим всем.
100. Тем, кто ранен старыми раздорами, трудно принять наш призыв к прощению и примирению, поскольку им кажется, что мы пренебрегаем их болью или требуем от них отречься от их памяти и идеалов. Но свидетельство подлинно братских и живущих примирением общин всегда сияет, как притягательный свет. В то же время мне с болью приходится констатировать, что в некоторых христианских сообществах и даже среди людей, посвятивших жизнь Богу, допускаются различные проявления ненависти, разделений, клеветы, наговоров, мести, ревности и стремления любой ценой навязать другим свои идеи, вплоть до преследований, выглядящих, как настоящая охота на ведьм. Кому мы будем благовествовать таким поведением?
101. Попросим Господа, чтобы Он даровал нам понимание закона любви! Как хорошо иметь такой закон! Как много добра приносит нам любовь друг к другу вопреки всему! Да, вопреки всему! К каждому из нас относится этот призыв св. Павла: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим 12, 21). И еще: «Делая добро, да не унываем» (Гал 6, 9). У всех нас есть симпатии и антипатии, и, возможно, в этот самый момент мы злимся на кого-то. По крайней мере, скажем Господу: «Господи, я зол на него, на нее. Молю Тебя о нем, о ней». Молиться о том, на кого мы сердиты, — это великий шаг вперед в любви и акт евангелизации. Давайте сделаем это сегодня! Не позволим украсть у себя братскую любовь!
Другие церковные вызовы
102. Миряне — просто подавляющее большинство народа Божия. Ему служит меньшинство рукоположенных служителей. В последнее время укрепилось сознание идентичности и миссии мирян в Церкви. В делах благотворительности, катехизации и распространения веры мы можем рассчитывать на помощь множества мирян (хотя их все равно недостаточно), с прочно укоренившимся чувством общины и великой верностью. В то же время сознание этой ответственности мирян, проистекающее из крещения и миропомазания, не во всем проявляется одинаково. В одних случаях виной тому — недостаток подготовки, необходимой для того, чтобы принять на себя важные задачи. В других — отсутствие в поместных Церквах пространства для самовыражения и деятельности вследствие чрезмерного клерикализма, не дающего мирянам права голоса при принятии решений. Но даже если отмечается большее участие многих верных в мирских формах служениях, это не отражается на проникновении христианских ценностей в общественные, политические и экономические сферы. Труды мирян зачастую сводятся к внутрицерковным задачам без реальных усилий по приложению Евангелия к преобразованию общества. Подготовка мирян и евангелизация профессиональных и интеллектуальных групп — вот серьезный вызов для пастырского попечения.
103. Церковь признает незаменимый вклад, который женщины вносят в общество своей чуткостью, интуицией и некоторыми особыми способностями, которые, как правило, свойственны им более, чем мужчинам. Это, например, особая женская внимательность к другим, которая выражается, в частности (но не исключительно), в материнстве. И мне приятно признавать, что многие женщины разделяют пастырские обязанности со священниками, участвуя в заботе об отдельных людях, семьях и группах и внося новый вклад в богословскую мысль. Но все же нам нужно предоставить еще большее пространство для более широкого присутствия женщин в Церкви, ведь «женский гений необходим во всех проявлениях социальной жизни, поэтому следует гарантировать присутствие женщин и в трудовом секторе», [72] и в других местах принятия решений, как в Церкви, так и в социальных структурах.
104. Требования соблюдения законных прав женщин, основанные на твердом убеждении в равном достоинстве обоих полов, ставят перед Церковью глубокие и сложные вопросы, которые нельзя легкомысленно игнорировать. Священство оставлено за мужчинами, как знамение Христа — Жениха, отдающего Себя в Евхаристии, и этот вопрос обсуждению не подлежит, но он может стать причиной конфликта, если сакраментальная власть слишком отождествляется с господством. Следует помнить, что, говоря о сакраментальной власти, «мы находимся в рамках функции, а не достоинства и святости»[73]. Служебное священство — лишь одно из средств, которыми пользуется Иисус для служения Своему народу, но наше великое достоинство проистекает из доступного для всех Крещения. Отождествление священника с Христом-Главой, то есть с главным источником благодати, не означает возвышения, ставящего пресвитера на недосягаемую вершину. В Церкви функции «не дают возможности для превосходства одних над другими»[74]. Действительно, одна женщина, Мария, важнее епископов. Даже если функция служебного священства считается «иерархической», нужно всегда учитывать, что «она полностью подчинена освящению членов мистического тела Христова»[75]. Ее ключ и стержень — не власть, понимаемая как господство, а полномочие преподавать таинство Евхаристии, и именно отсюда проистекает авторитет, который всегда является служением народу. Перед пастырями и богословами стоит огромная задача помочь верным понять изложенную выше истину при уважении к возможному участию женщины в принятии важных решений в различных сферах жизни Церкви.
105. Пастырское попечение о молодежи, в том виде, в каком мы привыкли развивать его, пережило столкновение с социальными переменами. Привычные структуры часто уже не могут дать ответы на тревоги, нужды, проблемы и страдания молодых людей. Нам, взрослым, нелегко с терпением их выслушивать, понимать их терзания и запросы, научиться говорить с ними на понятном для них языке. По той же причине наши инициативы в области образования не приносят ожидаемых плодов. Распространение и рост объединений и движений с преобладанием юношей и девушек можно рассматривать как действие Духа, открывающего новые пути, отвечающие их ожиданиям и стремлению к глубокой духовности и более ощутимому чувству сопричастности. Однако нужно стремиться к более стабильному участию таких объединений в пастырской работе всей Церкви[76].
106. Даже если не всегда легко удается найти подход к молодежи, успехи достигнуты в двух сферах: в понимании того, что вся община евангелизирует и воспитывает молодежь, и в осознании потребности в том, чтобы молодежь еще больше становилось главным действующим лицом. Нужно признать, что в нынешних условиях кризиса чувства долга и общинных связей многие юноши и девушки предлагают солидарную помощь, встречая лицом к лицу бедствия мира, и посвящают себя различным формам активной деятельности и волонтерства. Некоторые участвуют в жизни Церкви, присоединяясь к группам, исполняющим то или иное служение, или же содействуя миссионерским начинаниям в своих епархиях или в других местах. Как прекрасно, что юноши и девушки стали «трубадурами веры», радостно несущими Иисуса Христа на каждую улицу, на каждую площадь и в каждый уголок земли!
107. Во многих регионах ощущается недостаток призваний к священству и к посвященной Богу жизни. Это часто связано с угасанием в общинах заразительного апостольского пламени, из-за чего они не внушают энтузиазма и не выглядят привлекательно. Где есть жизнь, огонь и жажда нести Христа другим, там рождаются подлинные призвания. Даже в тех приходах, где священники не отличаются особым рвением и радостью, братская и пылкая жизнь общины может пробудить желание всецело посвятить себя Богу и евангелизации, тем более если эта община неустанно молится о призваниях и не боится предлагать подрастающему поколению путь особого посвящения. С другой стороны, несмотря на дефицит призваний, сегодня укрепляется сознание необходимости более тщательного отбора кандидатов к священству. Поводом для принятия в семинарию может служить не всякая мотивация, и уж точно не такая, которая связана с эмоциональной нестабильностью и стремлением к власти, человеческой славе или финансовому благополучию.
108. Как уже было сказано выше, моя цель — не предложить здесь исчерпывающий анализ, а побудить общины дополнить и обогатить очерченную мной картину исходя из знания проблем, которые или непосредственно их касаются, или близки им. Надеюсь, что, делая это, они учтут, что всякий раз, когда мы пытаемся распознать в нынешней реальности знамения времен, целесообразно прислушаться к голосам и молодых, и пожилых. И те, и другие — надежда народов. Пожилые привносят память и мудрость опыта, который предостерегает перед глупым повторением одних и тех же ошибок прошлого. Молодежь призывает нас разбудить и укрепить надежду, так как таит в себе новые устремления человечества и открывает нас будущему, чтобы мы не цеплялись за ностальгию по структурам и обычаям, которые уже не несут жизнь современному миру.
109. Вызовы требует преодоления. Будем реалистами, но не теряя радости, смелости и исполненной надежды самоотдачи! Не позволим украсть у себя миссионерскую силу!