V. Чистосердечная матерь
46. Церковь у «исхода» — это Церковь с распахнутыми вратами. Выйти к другим, чтобы добраться до окраин человечества, не означает бежать к миру без маршрута и направления. Нередко лучше замедлить шаг, отбросить страх и посмотреть в глаза, выслушать или же отказаться от неотложных дел, чтобы сопроводить того, кто оказался на обочине. Порой Церковь напоминает отца, не запирающего двери, чтобы блудный сын смог беспрепятственно вернуться домой.
47. Церковь призвана всегда быть открытым домом Отца. Один из конкретных признаков такой открытости — чтобы везде у храмов были открыты двери, чтобы любой человек, подойдя к церкви под действием Святого Духа и ища Бога, не натолкнулся на холодную запертую дверь. Но и другие двери ни в коем случае нельзя замыкать. Все могут тем или иным образом участвовать в церковной жизни, все могут стать частицей общины, тем более, не должны по какой-либо причине закрываться врата Таинств. Это важно, прежде всего, для таинства, которое есть «врата» — для Крещения. Евхаристия, хотя и составляет полноту сакраментальной жизни, служит не наградой для совершенных, а великодушным исцелением и подкреплением для немощных[51]. Эти утверждения имеют пастырские последствия, и мы призваны благоразумно и без боязни рассмотреть их. Часто мы поступаем, как контролеры благодати, а не как наставники. Однако Церковь — не таможня, а отчий дом, где есть место для каждого, какой бы сложной ни была его жизнь.
48. Если вся Церковь усвоит это, значит, миссионерский динамизм должен достичь всех без исключения. Но кому же следует отдать предпочтение? Читая Евангелие, человек видит совершенно недвусмысленное указание: не друзьям и богатым соседям, а нищим и увечным, тем, кого часто не ценят, о ком забывают, тем, кто «не могут воздать тебе» (Лк 14, 14). Ни сомнения, ни оправдания не могут обесценить столь очевидную мысль. Ныне и всегда «бедные — главные адресаты Евангелия»[52], и евангелизация, бескорыстно обращенная к ним, это знамение Царствия, принесенного Иисусом в Его первом пришествии. Нужно настаивать, что наша вера неразрывно связана с бедными, и это не игра слов. Никогда не будем оставлять их предоставленными самими себе!
49. Давайте же выйдем, выйдем, чтобы предложить всем жизнь Иисуса Христа. Здесь я повторяю всей Церкви то, что неоднократно говорил священникам и мирянам Буэнос-Айреса: по моему мнению, пусть лучше Церковь будет избитой, изувеченной и испачканной грязью из-за того, что смогла выйти на улицу, чем Церковью, заболевшей из-за закрытости и эгоистичной привязанности к собственной безопасности. Не хочу Церкви, заботящейся о том, чтобы быть центром и в итоге запутавшейся в клубке страстей и судебных разбирательств. Осознание того, сколь много наших братьев живут без силы, света и утешения дружбы с Иисусом Христом, без принимающей их общины веры, без горизонта смысла и жизни, — вот что должно свято беспокоить нас и волновать совесть. Надеюсь, мы с вами не столько боимся сделать ошибку, сколько опасаемся закрыться в структурах, дающих ложное чувство безопасности, в правилах, превращающих нас в неумолимых судей, в успокоительных традициях, а тем временем снаружи — множество голодных людей, а Иисус нам без конца повторяет: «Вы дайте им есть» (Мк 6, 37).
ГЛАВА II
В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА ОБЩЕГО ДЕЛА
50. Прежде чем говорить о некоторых фундаментальных проблемах, касающихся евангелизации, стоит вкратце напомнить, в каких условиях нам приходится жить и работать. Сегодня принято говорить о «злоупотреблении диагностикой», не всегда сопровождающейся предложением применимых и эффективных решений. С другой стороны, не поможет и чисто социологическое исследование, претендующее на анализ всей реальности с помощью собственной методологии, лишь гипотетически нейтральной и беспристрастной. Я намерен предложить мысли в русле евангельского распознания. Это взгляд ученика-миссионера, «питающегося светом и силой Святого Духа»[53].
51. Дать детальный и полный анализ современной реальности — не обязанность Папы, но я призываю все общины, «всегда бодрствуя, быть способными изучать знамения времен»[54]. Речь идет об очень серьезной ответственности, поскольку некоторые реалии настоящего, если не найти правильного решения, могут запустить процесс утраты человечности, из чего потом трудно вырваться. Необходимо разъяснять, что может быть плодом Царствия, а что вредит Божию замыслу. Это означает, что нужно не только различать и интерпретировать, к чему нас побуждает добрый дух, а к чему — злой дух, но также — и это имеет решающее значение — выбирать дела доброго духа и отвергать дела злого духа. Предлагаю вам обратить внимание на различные аналитические выводы других документов Учительства Церкви, наряду с предложениями региональных и национальных епископатов. В этом Обращении я намерен лишь вкратце охватить пастырским взглядом некоторые аспекты реальности, способные остановить либо ослабить процессы миссионерского обновления Церкви — и потому, что они затрагивают жизнь и достоинство народа Божия, и потому, что они отражаются на тех, кто непосредственно состоит в церковных организациях и занимается задачами евангелизации.
I. Некоторые вызовы современного мира
52. Сейчас человечество переживает исторический переворот, мы видим это по прогрессу в самых разных областях. Достойны похвалы успехи, содействующие благосостоянию личности, например, в сфере здравоохранения, образования и коммуникации. Однако нам нельзя забывать о том, что большинство мужчин и женщин нашего времени не уверены в завтрашнем дне, и это имеет пагубные последствия. Множатся патологии. Страх и отчаяние довлеют над сердцами многих людей, даже в так называемых процветающих странах. Зачастую радость жизни угасает, усугубляются неуважение и жестокость, все более очевидным становится беззаконие. Эта эпохальная перемена обусловлена огромными скачками — качественными, количественными, скоростными и аккумулятивными — очевидными в научном прогрессе, в технологических инновациях и в стремительном применении полученных результатов в разных сферах природы и жизни. Мы живем в ээпоху знания и информации, служащей источником для новых форм владения, нередко анонимных.
«Нет» экономике «исключения»
53. Сегодня по примеру заповеди «не убивай», ставящей четкую границу ради защиты ценности человеческой жизни, мы должны сказать «нет» экономике «исключения и беззакония». Такая экономика убивает. Почему для нас становится новостью не смерть от обморожения вынужденного жить на улице старика, а снижение биржевых котировок на два пункта? Это и есть «исключение». Невозможно больше мириться с тем, что продукты выбрасываются, а многие люди страдают от голода. Это беззаконие. Сегодня все включено в игру конкуренции и закона сильнейшего, по которому сильный съедает слабого. Вследствие такого положения дел огромная доля населения оказывается в состоянии изоляции, маргинализации: без работы, без перспектив, без путей выхода. Человеческое существо само по себе считается объектом потребления, им можно попользоваться, а потом выбросить. Мы не только положили начало культуре «отходов», но и развиваем ее. Сейчас речь идет уже не о феномене эксплуатации и угнетения, а о чем-то новом: исключение наносит удар по самому корню принадлежности человека обществу, в котором он живет, поскольку исключение — не просто существование в трущобах, на периферии, без власти, а существование вовне. Отверженные люди — не «рабы», а мусор, «отбросы».
54. Некоторые все еще защищают теории «благоприятного рецидива», так как считают, что любой рост экономики при содействии свободного рынка способен сам по себе спровоцировать в мире большее равенство и вовлечение в социум. Это мнение, ни разу не подтвержденное фактами, отражает вульгарное и неискреннее упование на доброту тех, в чьих руках находятся рычаги экономического могущества, и на неприкосновенные механизмы господствующей экономической системы. Между тем отверженные продолжают ждать. Для поддержания исключающего других образа жизни и для воодушевления эгоистичным идеалом развивалась глобализация безразличия. Почти не отдавая себе в этом отчета, мы утратили способность испытывать сострадание, слыша крик боли других, мы больше не плачем над чужой трагедией, нам неинтересно заботиться о них, словно все это — чужая обязанность, не имеющая к нам никакого отношения. Культура благосостояния — словно анестезия для нас: мы теряем спокойствие, когда рынок предлагает нам то, чего мы еще не приобрели, а все эти жизни, подрубленные отсутствием возможностей, воспринимаем как зрелище, не вызывающее у нас никаких эмоций.
«Нет» новому идолопоклонству перед деньгами
55. Одна из причин такого положения дел заключается в наших отношениях с деньгами, ведь мы миримся с их господством над нами и над нашими обществами. Нынешний финансовый кризис заставляет нас забыть, что у его истоков лежит глубокий антропологический кризис: отрицание первенства человеческого существа! Мы создали новых идолов. Поклонение древнему золотому тельцу (ср. Исх 32, 1-35) обрело новое жестокое воплощение в денежном фетишизме и в диктатуре экономики, лишенной истинно человеческих облика и цели. Во всемирном финансовом и экономическом кризисе очевидны диспропорции и, в первую очередь, серьезное отсутствие антропологической составляющей, из-за чего человеческое существо низводится к только одной из своих потребностей: к потреблению.
56. Пока выручка немногих растет в геометрической прогрессии, большинство все дальше оттесняется от благосостояния счастливого меньшинства. Эта диспропорция проистекает из идеологий, защищающих абсолютную автономию рынков и финансовые спекуляции. Вот почему они отрицают право на контроль со стороны государств, обязанных следить за защитой общего блага. Устанавливается новая невидимая, порой виртуальная, тирания, навязывающая односторонним и беспощадным образом свои законы и свои правила. К тому же долги и проценты по займам отдаляют страны от практических возможностей их экономик, а граждан — от их реальной покупательной способности. Ко всему этому добавляется разветвленная коррупция и натиск эгоистичного налогообложения, поистине всемирного масштаба. Жажда властвовать и обладать не знает границ. В этой системе, стремящейся поглотить все ради умножения выгоды, любая хрупкая сфера, например, окружающая среда, беззащитна перед ставшими абсолютным законом интересами обожествляемого рынка.
«Нет» правящим, а не служащим деньгам
57. За таким отношением скрываются отказ от этики и отказ от Бога. На этику обычно смотрят с несколько насмешливым пренебрежением. Она считается непродуктивной, слишком гуманной, поскольку говорит об относительности денег и власти. Она воспринимается как угроза, так как осуждает манипулирование личностью и деградацию личности. В конечном счете, этика отсылает к Богу, ожидающему обязывающего ответа, к Богу, не вписывающемуся в категории рынка. При абсолютизации этих категорий Бог оказывается неконтролируемым, не поддающимся манипуляции и даже опасным, поскольку призывает человеческое существо к полной самореализации и независимости от какого-либо рабства. Этика, не испытывающая влияния идеологии, позволяет добиться равновесия и более человечного социального строя. В связи с этим я призываю специалистов в области финансирования и государственного управления из разных стран помнить слова древнего мудреца: «Не уделять бедным из своего имущества — значит похищать у бедных и отнимать у них жизнь. Мы владеем не нашею, но их собственностью»[55].
58. Не игнорирующая этику финансовая реформа потребовала бы от ведущих политиков энергично сменить свою позицию, и я призываю решительно и дальновидно принять этот вызов, естественно, не забывая о специфике контекста той или иной страны. Деньги должны служить, а не править! Папа любит всех, богатых и бедных, но во имя Христа он обязан напоминать богатым о долге помогать бедным, уважать их и содействовать им. Я призываю вас к бескорыстной солидарности и возвращению экономики и финансов к этике во благо человека.
«Нет» беззаконию, рождающему насилие
59. Сегодня с разных сторон звучит требование усилить безопасность. Но насилие невозможно вырвать с корнем до тех пор, пока не уничтожены исключение и беззаконие в обществе и в отношениях между разными народами. В насилии обвиняют терпящих лишения людей и самые бедные народы, однако без равенства возможностей различные формы агрессии и войны найдут плодородную почву, где рано или поздно произойдет взрыв. Если общество — местное, национальное или всемирное — вытесняет часть себя на периферию, то ни политические программы, ни правоохранительные силы, ни секретные службы не могут обеспечить спокойствие без границ. Не только из-за того, что беззаконие вызывает жесткую реакцию у исключенных из системы, но и потому, что социальная и экономическая системы в корне несправедливы. Зло, как и добро, стремится распространяться: зло, на которое мы соглашаемся, то есть несправедливость, старается распространить свою вредоносную силу и тихо расшатать основы любой политической и социальной системы, какими бы прочными они ни казались. Коль скоро у любого действия есть последствия, зло, угнездившееся в структурах общества, всегда несет в себе потенциал разрушения и смерти. Это зло выкристаллизовалось в несправедливых социальных структурах, и от него нельзя ждать наступления лучшего будущего. Мы далеки от так называемого «конца истории», поскольку условия для приемлемого и мирного развития пока еще недостаточно укоренены и реализованы.
60. Механизмы современной экономики обостряют потребление, но оказывается, что безудержное потребительство вкупе с беззаконием наносит двойной удар по социальной сети. То есть социальное неравенство рано или поздно порождает насилие, причем использование вооруженных сил не решает и никогда не решит эту проблему. Вооруженные силы служат намеренному обману тех, кто вопиет о большей безопасности, будто мы с вами сегодня не знаем, что оружие и жестокое подавление вместо поиска решений вызывают новые, еще более страшные конфликты. Некоторые удовлетворяются обвинением самих неимущих и бедных стран в их бедствиях, несправедливо обобщая и претендуя найти решение в «просвещении», превращающем их в прирученных и безобидных существ. Все это оказывается фактором еще большего раздражения, когда отверженные замечают распространение социальной раковой опухоли, то есть коррупции, глубоко укорененной во многих странах — на уровне правительств, предпринимателей и институтов, — независимо от правящей политической идеологии.