ГЛАВАV
БЛАГОВЕСТВУЮЩИЕ С ДУХОМ

259. Благовествующие с Духом — это евангелизаторы, которые бесстрашно открываются навстречу действию Святого Духа. В Пятидесятницу Дух дает апостолам выйти за пределы самих себя и преображает их в вестников великих тайн Божиих, и каждый начинает понимать эти тайны на своем языке. Кроме того, Святой Дух придает силу, чтобы возвещать новизну Евангелия с дерзновением (parresia), громким голосом, во всякое время и во всяком месте, даже и преодолевая сопротивление. Призовем Его сегодня, крепко держась за молитву: ведь без нее любому действию грозит опасность остаться бесплодным, а возвещение, в конечном итоге, без нее бездушно. Иисусу нужны евангелизаторы, возвещающие Благую Весть не только словами, но прежде всего жизнью, которую преображает присутствие Божие.

260. Здесь, в последней главе, я не стану ни описывать христианскую духовность, ни освещать такие крупные темы, как молитва, евахаристическое поклонение или священнопразднование: этим темам уже посвящены важные тексты Учительства Церкви и знаменитые труды выдающихся авторов. Не намереваюсь ни заменить, ни превзойти эти сокровища. Я просто предложу несколько размышлений о духе новой евангелизации.

261. Говоря, что нечто проникнуто «духом», мы обычно имеем в виду некую внутреннюю причину: она служит импульсом, мотивирует, вдохновляет и придает смысл личному и общему действию. Воодушевленная евангелизация очень отличается от набора задач, воспринимаемых как тяжкая обязанность, которую мы просто терпим или едва переносим, потому что она противоречит нашим собственным наклонностям и желаниям. Как бы мне хотелось найти слова, чтобы поощрить евангелизаторов к более пламенному, радостному, щедрому, отважному благовестию, до краев полному любви и заразительной жизненной силы! Но я знаю, что никаких мотивировок не хватит, если не горит в сердцах огонь Духа. В конечном счете, воодушевленное благовестие — это евангелизация со Святым Духом, потому что Он есть душа благовествующей Церкви. Прежде чем предложить несколько мотивировок и духовных рекомендаций, призываю еще раз Святого Духа, прошу Его прийти и принести нашей Церкви обновление, «встряску», импульс, чтобы она смело выходила за свои границы и благовествовала всем народам.

I. Мотивировки для обновленного миссионерского порыва

262. Благовествующие с Духом — это евангелизаторы, которые молятся и работают. Для благовестия не годятся ни мистические замыслы без серьезных социальных и миссионерских обязательств, ни разговоры или социальные и пастырские практики без духовности, преображающей сердце. Подобные предложения — однобокие и разъединяющие — достигают лишь небольших групп и не способны широко распространяться, потому что искажают Евангелие. Нужно всегда возделывать внутреннее пространство, где обязательство и действие обретают христианский смысл^[205]. Без продолжительного времени, отведенного на поклонение, на молитвенную встречу со Словом, на искренний диалог с Господом, наши задачи с легкостью утрачивают смысл, мы ослабеваем от усталости и трудностей, наш пыл угасает. Для Церкви молитва — легкие, без которых невозможно дышать. И я безмерно радуюсь тому, что во всех церковных структурах множатся группы молитвы, ходатайства за других, молитвенного чтения Слова, постоянного поклонения Святым Дарам. В то же время «надлежит отвергнуть искушение закрытой и индивидуалистической духовности, несовместимой ни с требованиями любви, ни с логикой Воплощения»^[206]. Есть опасность, что некоторые молитвенные начинания послужат отговоркой для тех, кто не желает посвятить миссии свою жизнь: индивидуалистический образ жизни может привести христиан к поиску убежища в некой ложной духовности.

263. Полезно вспомнить о первых христианах и о многих братьях, которые в ходе истории были преисполнены радости, отваги, неустанно благовествовали и умели активно сопротивляться. Кто-то себе в утешение говорит, что сегодня труднее; тем не менее мы должны признать, что обстановка в Римской империи не благоприятствовала ни возвещению Евангелия, ни борьбе за справедливость, ни защите человеческого достоинства. Каждой исторической эпохе присущи человеческая слабость, нездоровые поиски себя, эгоистическое стремление к собственному удобству и, наконец, вожделение, всем нам угрожающее. Эти явления присутствуют всегда, в том или ином виде, и вызваны они скорее человеческой ограниченностью, чем обстоятельствами. Поэтому не будем говорить, что сегодня труднее — просто сегодня по-другому. Давайте лучше поучимся у святых, нас предваривших и противостоявших трудностям своего времени. С этой целью предлагаю обратиться к нескольким мотивировкам, которые помогут подражать святым в наши дни^[207].

Личная встреча со спасающей нас любовью Иисуса

264. Первая причина для благовестия — это любовь Иисуса, обретенная нами: тот факт, что мы Им спасены, побуждает любить Его еще сильнее. Но что же это за любовь без потребности говорить о любимом, представлять его другим, знакомить с ним? Если мы не горим желанием сообщить о Нем, следует остановиться и в молитве попросить Его, чтобы Он снова привел нас в восхищение. Нужно умолять каждый день, просить о Его благодати: пусть она распахнет наши холодные сердца и встряхнет нашу жизнь, теплохладную и поверхностную. Поставленные перед Ним с открытыми сердцами, дозволяя Ему смотреть на нас, мы распознаём любящий взгляд, с каким встретился Нафанаил в тот день, когда Иисус предстал перед ним и сказал: «Когда ты был под смоковницею, Я видел тебя» (Ин 1, 48). Как сладостно стоять перед распятием или на коленях перед Пресвятыми Дарами, просто под Его взглядом! Как благотворно дать Ему снова прикоснуться к нам и подтолкнуть нас к возвещению Его новой жизни! По сути, происходит следующее: «о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам» (1 Ин 1, 3). Чтобы решиться возвещать Евангелие, нужно созерцать его с любовью, задерживаться на его страницах и читать сердцем — вот наилучшая мотивировка. Если мы так подойдем к Евангелию, его красота поразит нас, всякий раз будет нас пленять. Поэтому необходимо восстановить в себе созерцательный дух, позволяющий каждый день заново обнаруживать, что мы — хранители блага, которое гуманизирует, помогает вести новую жизнь. Вот лучшее, что мы можем передать другим.

265. Вся жизнь Иисуса, Его обращение с бедными, жесты, последовательность, повседневное и простое великодушие и наконец полная самоотдача — всё это бесценно и обращено к жизни каждого из нас. Каждый раз, заново с этим сталкиваясь, мы убеждаемся, что именно в этом нуждаются другие, пусть даже безотчетно: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян 17, 23). Иногда мы разочаровываемся в миссии, забывая, что Евангелие отвечает на глубочайшие нужды человека, потому что все мы были созданы для того, что нам предлагает Евангелие: для дружбы с Иисусом и для братской любви. Если удастся точно выразить главное содержание Евангелие и передать его красоту, такая весть, несомненно, ответит на глубочайшие вопросы людских сердец: «… миссионер убежден, что благодаря действию Духа Святого как отдельным людям, так и целым народам уже присуще, хотя и неосознанное, чаяние познания истины о Боге, о человеке и о пути к освобождению от греха и смерти. Воодушевление миссионера, с которым он проповедует Христа, исходит из убеждения, что он отвечает на это чаяние»^[208].

Воодушевление в евангелизации основано на этом убеждении. В нашем распоряжении — сокровище жизни и любви, которое не обманет, весть превыше манипуляций и иллюзий.

Это ответ, сходящий в самую глубину человеческого существа, способный поддержать нас и возвысить. Это истина, которая не выходит из моды, потому что может проникнуть туда, куда больше никому не добраться. Нашу бесконечную печаль исцелит только бесконечная любовь.

266. Однако такую убежденность подкрепляет личный опыт, постоянно обновляемый, состоящий в том, что мы принимаем дружбу с Ним и Его весть. Невозможно благовествовать, упорно и усердно, если мы не убедились на собственном опыте, что совсем не одно и то же: узнать Иисуса и не знать Его. Отнюдь не всё равно: идти с Ним или передвигаться вслепую, иметь возможность слушать Его или пренебрегать Его Словом, иметь возможность созерцать Его, поклоняться Ему, успокоиться в Нем или не иметь такой возможности. Не одно и то же: пытаться построить мир с Его Евангелием или исключительно силами собственного разума. Нам хорошо известно, что с Иисусом жизнь становится гораздо полнее и что с Ним легче найти смысл всего на свете. Вот почему мы благовествуем. Настоящий миссионер, никогда не перестающий быть учеником, знает, что Иисус идет с ним, говорит с ним, дышит с ним, работает с ним. Миссионер ощущает, что живой Иисус — вместе с ним в миссионерском служении. А кто не находит Его в самом средоточии миссионерского дела, тот быстро теряет рвение и уверенность в том, что говорит; ему недостает сил и страсти. А кто не уверен, не воодушевлен, не тверд и не влюблен, тот никого не убедит.

267. Соединенные с Иисусом, мы ищем того, чего ищет Он, любим то, что Он любит. В конечном счете, мы стремимся ко славе Отца, живем и действуем «в похвалу славы [Его] благодати» (Еф 1, 6). Если мы хотим отдать себя всецело и насовсем, нам следует оставить позади всякую иную мотивировку. Это решающая движущая сила, самая глубокая, величайшая причина и окончательный смысл всего остального. Речь идет о славе Отчей, к которой Иисус стремился всю Свою жизнь. Он Сын, вечно счастливый, всецело пребывающий «в недре Отчем» (Ин 1, 18). Если мы миссионеры, то прежде всего потому, что Иисус нам сказал: «Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода» (Ин 15, 8). Устраивает нас или нет, интересно ли, полезно ли, — выходя за узкие рамками своих желаний, своего понимания и своей мотивации, мы благовествуем к вящей славе Отца, любящего нас.

Духовная радость — быть народом

268. А еще Слово Божие призывает нас признать, что мы — народ: «некогда не народ, а ныне народ Божий» (1 Петр 2, 10). Чтобы быть настоящими евангелизаторами, нужно развивать в себе духовный вкус к жизни рядом с людьми — пока не обнаружишь, что это становится источником высшей радости. Миссия есть страсть к Иисусу, но одновременно и страсть к Его народу. Пребывая перед распятым Иисусом, мы распознаём всю Его любовь, придающую нам достоинство и поддерживающую нас. Однако в ту же самую минуту, если мы не слепы, то начинаем постигать, что взгляд Иисуса расширяется и обращается, исполненный нежности и огня, ко всему Его народу. Так мы обнаруживаем, что Он хочет использовать нас, чтобы подойти еще ближе к Своему любимому народу. Он выбирает нас из среды народа и направляет к народу, так что без этой принадлежности нам и не понять, кто мы такие.

269. Иисус на Своем примере показывает, как работает этот евагелизационный выбор, вводящий нас в среду народа. Как хорошо нам видеть Его рядом со всеми! С кем-нибудь говоря, Он смотрит в глаза собеседнику с глубоким вниманием, полным любви: «Иисус, взглянув на него, полюбил его» (Мк 10, 21). Мы видим, что Он открыт для встречи, когда Он приближается к слепому у дороги (ср. Мк 10, 46–52) и когда ест и пьет с грешниками (ср. Мк 2, 16), не беспокоясь о том, что Его сочтут любителем есть и пить (ср. Мф 11, 19). Мы видим в Нем готовность помогать, когда Он позволяет блуднице умастить Себе ноги (ср. Лк 7, 36–50), когда ночью принимает Никодима (ср. Ин 3, 1–15). Самопожертвование Иисуса на кресте — не что иное, как вершина того образа действий, какого Он придерживался всю жизнь. Восхищенные таким примером, мы хотим в полной мере включиться в общество, разделяем жизнь со всеми, выслушиваем их жалобы, помогаем материально и духовно в их нуждах, радуемся с радующимися, плачем с плачущими и стремимся построить новый мир плечом к плечу с остальными. Но это не бремя, не изнурительная обязанность, а личный выбор, наполняющий нас радостью, и благодаря ему мы становимся собой.

270. Иногда мы испытываем искушение быть христианами на безопасном расстоянии от ран Господа. Но Иисус хочет, чтобы мы прикоснулись к людскому горю, к страдающей плоти других людей. Он ожидает, что мы перестанем искать себе убежища, личного или общинного, позволяющего держаться в стороне от узла человеческой драмы, действительно согласимся вступить в контакт с конкретной жизнью других людей и познаем силу нежности. Когда мы так поступаем, жизнь обязательно удивительным образом усложняется, и мы на опыте — весьма интенсивном — убеждаемся, что мы народ, что мы принадлежим к народу.

271. Верно, что, общаясь с миром, мы призваны обосновать свою надежду, но не как враги, тычущие пальцем и осуждающие. Нас предупредили очень ясно: отвечайте «с кротостью и благоговением» (1 Петр 3, 15) и, «если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми» (Рим 12, 18). Нас также увещают стараться побеждать «зло добром» (Рим 12, 21), не уставая «делать добро» (Гал 6, 9) и не превозносясь, но почитая «один другого высшим себя» (Флп 2, 3). Действительно, апостолы Господни пользовались расположением «всего народа» (Деян 2, 47; ср. Деян 4, 21.33; 5, 13). Очевидно, что Иисус Христос хочет, чтобы мы были не князьями, глядящими презрительно, а мужчинами и женщинами из народа. Это не мнение Папы и не один из возможных пастырских подходов; указания Слова Божия столь ясны, недвусмысленны и очевидны, что не нуждаются в толкованиях (здесь могущих лишь ослабить побудительную силу). Воспримем эти слова «sine glossa», без комментариев. Так мы испытаем миссионерскую радость от того, что разделим жизнь с народом, верным Богу, стараясь разжечь огонь в сердце мира.

272. Любовь к людям — это духовная сила, благоприятствующая всецелой духовной встрече с Богом: не любящий брата «во тьме ходит» (1 Ин 2, 11), «пребывает в смерти» (1 Ин 3, 14) и «не познал Бога» (1 Ин 4, 8). Бенедикт XVI сказал, что «невнимание к ближнему делает нас также слепыми по отношению к Богу»^[209] и что любовь — это, по сути, единственныйсвет, «просвещающий вновь и вновь мрак мира и дающий нам мужество жить и действовать»^[210]. Поэтому, если мы переживаем мистический опыт приближения к другим людям, намереваясь поступать им во благо, то расширяем свой внутренний мир, чтобы принять прекраснейшие дары Господни. Всякий раз, встречаясь с человеком в любви, мы получаем возможность постичь нечто новое о Боге. Всякий раз, когда мы открываем глаза, чтобы узнать другого, ярче сияет вера, позволяя узнать Бога. Вследствие этого, если мы хотим возрастать в духовной жизни, то не можем отказаться от миссионерства. Служение благовестия обогащает ум и сердце, распахивает перед нами духовные горизонты, обостряет нашу чуткость к различению дел Духа, выводит нас из наших ограниченных духовных схем. В то же время миссионер, полностью преданный своему труду, радуется, что он родник, полноводный и освежающий других. Миссионером может быть только тот, кто хорошо себя чувствует в стремлении действовать во благо ближнего, кто желает счастья другим. Эта открытость сердца есть источник счастья, поскольку «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян 20, 35). Вовсе не бывает лучше тому, кто бежит от других, прячется, отказывается делиться, отдавать, замыкается в своем комфорте. Это не что иное, как медленное самоубийство.

273. Миссия среди народа — не часть моей жизни и не украшение, которое можно снять, не приложение, не одна из многих страниц существования. Миссия — нечто такое, чего я не могу искоренить из своего бытия, если не хочу себя разрушить. Я сам — миссия на этой земле, вот почему я здесь, в этом мире. Нам надо воспринимать себя как отмеченных огненной печатью этой миссии просвещать, благословлять, оживлять, утешать, исцелять, освобождать. Здесь проявляют себя медсестра в духе, учитель в духе, политик в духе — те, кто твердо решил быть с другими и для других. Однако если кто-то разводит в разные стороны долг и частную жизнь, всё становится серым, и он постоянно будет искать признания или отстаивать собственные требования. Он перестанет быть народом.

274. Чтобы разделить жизнь с людьми и щедро себя отдать, мы должны признать, что каждый человек достоин нашей самоотдачи. Не из-за внешности, способностей, речи, образа мыслей и того удовлетворения, какое он может нам доставить, а потому что он — произведение Бога, Его создание. Бог сотворил его по Своему образу, и в нем отражается нечто от славы Божией. На каждого человека обращена бесконечная нежность Господа, и сам Господь обитает в его жизни. Иисус Христос отдал Свою бесценную кровь на кресте за этого человека. И, невзирая ни на какую видимость, каждый безмерно священ и заслуживает нашего расположения и нашей самоотдачи. Поэтому, если мне удалось помочь хотя бы одному человеку жить лучше, этого уже довольно, чтобы оправдать дарованную мне жизнь. Прекрасно быть народом, верным Богу. И мы обретаем полноту, когда ломаем стены и сердце наполняется лицами и именами!