III. Общее благо и социальный мир
217. Мы много говорили о радости и любви, но Слово Божие упоминает также о плоде мира (ср. Гал 5, 22).
218. Социальный мир нельзя понимать как иренизм или как простое отсутствие насилия в условиях командования одной стороны над другими. Столь же ложное понимание мира используется для оправдания социальной организации, заставляющей молчать и смириться самых бедных, чтобы те, у кого больше преимуществ, могли продолжать безмятежную жизнь, пока другие выживают, как могут. Социальные требования, касающиеся распределения доходов, социальное включение бедных и права человека нельзя подавлять, претендуя на то, чтобы достичь согласия за столом или построить эфемерный мир для счастливого меньшинства. Достоинство человеческой личности и общее благо возвышаются над спокойствием немногих, не желающих отказаться от собственных привилегий. Когда эти ценности попираются, должен прозвучать пророческий голос.
219. Мир «не сводится к отсутствию войны, плоду всегда хрупкого равновесия сил. Он созидается день за нем в поддержании угодного Богу порядка, требующего совершенствовать справедливость среди людей»[179]. В конечном счете, мир, не являющийся плодом целостного развития всех, не имеет будущего и всегда окажется семенем новых конфликтов и разных форм насилия.
220. В любой стране жители развивают социальное измерение жизни, проявляя себя как ответственные граждане в лоне народа, а не как масса, ведомая против своей воли доминирующими силами. Вспомним, что «быть верным гражданином — добродетель, а участие в политической жизни — моральная обязанность»[180]. Но стать народом — это нечто большее, здесь требуется непрерывный процесс, вовлекающий в себя каждое новое поколение. Это терпеливый и тяжелый труд, требующий желания интегрироваться и учиться этому вплоть до развития культуры встречи в условиях многообразного согласия.
221. Существует пять принципов содействия созиданию народа в мире, справедливости и братстве, с учетом биполярной напряженности, присущей любой социальной реалии. Они выведены из постулатов Социального учения Церкви, которые представляют собой «первый и главный ориентир для интерпретации и оценки социальных феноменов»[181]. В свете их я хочу далее предложить четыре принципа, направляющих, главным образом, развитие социального сосуществования и созидания народа, в котором различия гармонируют в рамках общего проекта. Я делаю это, так как убежден, что применение этих принципов может стать подлинным путем к примирению в каждой стране и во всем мире.
Время выше пространства
222. Существует биполярная напряженность между полнотой и пределом. Полнота заставляет волю обладать всем, а предел — граница, стоящая перед нами. «Время», понимаемое в широком смысле, стремится к полноте как выражению открывающегося перед нами горизонта, а мгновение — выражение границы, переживаемой в ограниченном пространстве. Граждане живут в напряжении между конъюнктурой мгновения и светом времени, более широкого горизонта, утопии, открывающей нас будущему как к последней влекущей к себе цели. Отсюда проистекает первый принцип для построения народа: время выше пространства.
223. Этот принцип позволяет работать долгосрочно, без одержимой гонки за немедленными результатами. Он помогает терпеливо преодолевать трудные и противоречивые ситуации, изменение планов под влиянием динамизма реальности. Это призыв принять напряжение между полнотой и пределом, отдавая приоритет времени. Один из грехов, порой встречаемых в социополитической деятельности, заключается в предпочтении пространств власти в ущерб времени процессов. Отдавать приоритет пространству означает идти к утрате рассудка из-за стремления решить все и сейчас, стремиться овладеть всеми пространствами власти и самоутверждения. Это значит кристаллизовать процессы и претендовать на то, чтобы остановить их. Отдавать приоритет времени означает заниматься началом процессов больше, чем обладанием пространствами. Время упорядочивает пространства, просвещает и преображает их в звенья все время удлиняющейся цепи, без того, чтобы давать задний ход. Речь идет о приоритетах, рождающих новые процессы в обществе и вовлекающих новых людей и новые группы, чтобы они развивали эти процессы, пока они не принесут плоды в важных исторических событиях. Без тревоги, а с ясными и твердыми убеждениями.
224. Порой меня спрашивают, кто в современном мире на самом деле больше заботится о зарождении процессов, созидающих народ, чем о достижении немедленных результатов, приносящих легкий, стремительный и эфемерный политический доход, не созидающий полноту человечества. Возможно, история рассудит их по критерию Романо Гвардини: «Единственный образец для успешной оценки эпохи — вопрос, до какой степени она развилась в себе и достигла истинной сути бытия — полноты человеческого бытия, в соответствии с особым эпохальным характером и возможностями»[182].
225. Этот критерий очень подходит и к евангелизации, требующей считаться с горизонтом и принять возможные процессы и длинный путь. Сам Господь в земной жизни неоднократно давал понять ученикам, что некоторые вещи они пока не могут понять, что нужно ждать Святого Духа (ср. Ин 16, 12-13). Притча о зерне и плевелах (ср. Мф 13, 24-30) описывает важный аспект евангелизации: она показывает, что враг может занять пространство Царств и причинить вред плевелами, но его побеждает хорошее качество зерна, проявляющееся со временем.
Единство превалирует над конфликтом
226. Конфликт нельзя игнорировать или прикрывать. Его нужно принимать. Но если мы останемся в его ловушке, то утратим перспективу, горизонт сузится, сама реальность останется фрагментарной. Останавливаясь на конъюнктуре конфликта, мы теряем смысл глубокого единства реальности.
227. В условиях конфликта некоторые просто на него смотрят и идут вперед, словно ничего не случилось, умывают руки, чтобы продолжать свою жизнь. Другие включаются в конфликт и попадают в плен, теряют горизонт, проецируют на институты свою растерянность и неудовлетворенность, в итоге единство оказывается невозможным. Но есть и третий, самый подходящий способ поведения при конфликте: согласиться терпеть конфликт, разрешать его и трансформировать в связующее звено в новом процессе. «Блаженны миротворцы» (Мф 5, 9).
228. Таким образом становится возможным развивать общность в различиях, чему могут содействовать только благородные люди, обладающие мужеством идти дальше конфликтной поверхности и считаться с другими в их глубочайшем достоинстве. Поэтому необходимо постулировать неотъемлемый принцип созидания социальной дружбы: единство выше конфликта. Солидарность, понимаемая в самом глубоком значении и как вызов, становится образом созидания истории, жизненной среды, где конфликты, напряженность и противоречия могут достичь многообразного единства, рождающего новую жизнь. Это означает не ставку на синкретизм, на поглощение одним другого, а на решение на высшем уровне, сохраняющем в себе драгоценный потенциал контрастных полюсов.
229. Этот евангельский критерий напоминает нам, что Христос объединил в Себе все: Небеса и землю, Бога и человека, время и вечность, плоть и дух, личность и общество. Отличительный признак единства и примирения всего во Христе — мир. Христос — «наш мир» (Еф 2, 14). Евангельская весть всегда начинается с приветствия мира, мир венчает и скрепляет в каждое мгновение отношения между учениками. Мир возможен, потому что Господь победил мир и его постоянные конфликты, «умиротворив… Кровию креста Его» (Кол 1, 20). Но если мы дойдем до глубины этих библейских отрывков, то откроем, что первая сфера, где мы призваны добиться примирения различий — наш собственный внутренний мир, наша жизнь, которой все время угрожает диалектическая дисперсия[183]. Сердцами, разбитыми на тысячи фрагментов, будет трудно построить подлинный социальный мир.
230. Мы возвещаем не мир, достигнутый путем переговоров, а убеждение, что единство Духа улаживает все различия. Оно преодолевает любой конфликт в новом, многообещающем синтезе. Различие прекрасно, если соглашается постоянно вступать в процесс примирения до заключения своего рода культурного договора о «примиренном различии», как хорошо учат епископы Конго: «Наше этническое разнообразие — наше богатство […] Лишь благодаря единству, обращению сердец и примирению мы сможем помочь развитию нашей страны»[184].
Реальность важнее идеи
231. Существует и биполярное напряжение между идеей и реальностью. Реальность просто существует, идея вырабатывается. Между ними двумя необходимо установить постоянный диалог, избегая, чтобы идея в итоге отделилась от реальности. Опасно жить в царстве слова, образа, софизма. Отсюда следует вывести третий принцип: реальность выше идеи. Это заставляет избегать всевозможных форм утаивания реальности: чистых пуризмов, тоталитарного релятивизма, декларативного номинализма, формальных, а не реальных проектов, антиисторического фундаментализма, этицизма без благости, интеллектуализма без мудрости.
232. Идея — концептуальная разработка — ориентируется на восприятие, понимание реальности и управление ею. В отрыве от реальности идея порождает бесполезный идеализм и номинализм, способные, самое большее, классифицировать или дать определение, но не увлечь. Увлекает именно реальность, просвещенная разумом. Нужно перейти от формального номинализма к гармоничной объективности. Истиной манипулируют по-разному, подобно тому как гимнастику подменяют украшением тела[185]. Есть такие политики — да и религиозные деятели, — которые спрашивают себя, почему народ их не понимает и не следует за ними, хотя их предложения столь логичны и ясны. Возможно, это так потому, что они пребывают в царстве чистых идей и свели политику или веру к риторике. Другие забыли простоту и внесли извне рациональность, чуждую людям.
233. Реальность выше идеи. Этот критерий связан с воплощением Слова и его проведением в жизнь: «Духа Божия узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога» (1 Ин 4, 2). Критерий реальности, уже воплощенного и воплощающегося вновь и вновь Слова, существенно важен для евангелизации. С одной стороны, он побуждает нас ценить историю Церкви как историю спасения, помнить наших святых, инкультурировавших Евангелие в жизнь наших народов, принимать богатую двухтысячелетнюю традицию Церкви, не стремясь выработать мысль в отрыве от этого сокровища, словно в попытке изобрести Евангелие. С другой стороны, этот критерий побуждает нас воплощать в жизни Слово, исполнять дела справедливости и милосердия, в которых Слово приносит плоды. Не проводить в жизнь, не вести Слово к реальности значит строить на песке, оставаться в чистой идее, вырождаться в не приносящих плод интимизме и гностицизме, выхолащивающих его динамизм.
Целое превыше части
234. Появляется напряжение и между глобализацией и локализацией. Следует уделять внимание глобальному измерению, чтобы не поддаться ограниченной повседневности. В то же время не целесообразно терять из вида локальное — то, что дает нам идти ногами по земле. Два переплетенных аспекта препятствуют тому, чтобы впасть в одну из этих двух крайностей: одна — граждане живут в абстрактном, стремящемся к глобализации универсализме, как замаскированные пассажиры хвостового вагона, любующиеся фейерверками чужого мира, открывая рот и аплодируя по плану; другая — граждане закрываются в фольклорном музее, как «местечковые» отшельники, приговоренные все время повторять одно и то же, неспособные открыться иному и ценить красоту Бога, изливаемую за их границами.
235. Целое больше частичного и даже больше простой суммы частей. Итак, не нужно чрезмерно увлекаться ограниченными и частными вопросами. Следует всегда расширять кругозор, чтобы признавать большее благо, которое принесет пользу всем нам. Однако необходимо делать это без эскапизма, без уничтожения корней. Надо углублять корни в плодоносную почву и в историю своей местности, которая есть дар Божий. Работать в малом, с тем, что рядом, но в более широкой перспективе. Точно так же человек, сохраняющий индивидуальную особенность и не скрывающий свою идентичность, когда всем сердцем интегрируется в какое-то сообщество, не растворяется в нем, а получает все новые стимулы для развития. Сводит на нет не глобальная сфера, и не изолированная частность делает бесплодным.
236. Моделью служит не шар, который не превышает частей и на котором все точки равноудалены от центра и не имеют различий. Модель — многогранник, отражающий сочетание всех сторон, сохраняющих в нем собственную оригинальность. Пусть и пастырская деятельность, и политическая деятельность стараются уловить в этом многограннике наилучшее для каждого. В него включены бедные и их культура, проекты и потенциал. Даже те люди, кого можно критиковать за ошибки, могут привнести нечто, что нельзя потерять. Это союз людей, сохраняющих во вселенском порядке свою особенность; это совокупность личностей в обществе, ищущем общего, по-настоящему объединяющего блага.
237. Нам, христианам, этот принцип говорит также о целостности и совокупности Евангелия, которое Церковь нам передает и призывает нас проповедовать. Его полное богатство охватывает академиков и рабочих, предпринимателей и деятелей искусства, всех. «Народная мистика» по-своему принимает все Евангелие и воплощает его в молитве, братстве, справедливости, борьбе и празднике. Благая Весть — радость Отца, Ему не угодно, чтобы потерялся кто-либо из Его малых. Так расцветает радость Доброго Пастыря, встретившего заблудившуюся овцу и возвращающего ее в овчарню. Евангелие — закваска, благодаря которой поднимается все тесто, и город, сияющий на вершине горы и освещающий все народы. Евангелию внутренне присущ критерий целостности: оно остается Благой Вестью, пока не проповедано всем народам, пока не оплодотворит и не исцелит все стороны человека и пока не соединит всех людей за трапезой Царства. Целое превыше части.