Хранить верность Евангелию, чтобы не подвизаться напрасно
193. Повеление слышать вопль бедных воплощается в нас, если чужая боль затрагивает нас до самой глубины души. Давайте перечитывать наставления слова Божия о милосердии, чтобы они с силой звучали в жизни Церкви. Евангелие утверждает: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф 5, 7). Апостол Иаков учит, что милосердие к другим позволит нам возликовать на Суде Божием: «Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы. Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом» (Иак 2, 12-13). В этом отрывке Иаков проявляет себя наследником огромного богатства еврейской духовности эпохи после изгнания, видевшей в милосердии особую спасительную ценность: «Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой» (Дан 4, 24). В том же ключе о милостыне как о конкретном проявлении милосердия к нуждающимся говорят книги премудрости: «Милостыня от смерти избавляет и может очищать всякий грех» (Тов 12, 9). Еще изящнее выразился Сирах: «Вода угасит пламень огня, и милостыня очистит грехи» (Vlg: 3, 30). Та же самая мысль встречается в Новом Завете: «Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов» (1 Петр 4, 8). Эта истина глубоко проникла в менталитет Отцов Церкви и в условиях гедонистского языческого индивидуализма оказала пророческое сопротивление в качестве культурной альтернативы. Приведем лишь один пример: «Как при пожаре мы бежим искать воду, чтобы затушить его, […] так, если от нашей соломы разгорается пламя греха, и это нас беспокоит, то если представится возможность совершить дело милосердия, возрадуемся этому, как источнику, данному нам, чтобы суметь угасить пожар»[160].
194. Эта мысль настолько ясная, настолько прямая, настолько простая и красноречивая, что никакая церковная герменевтика не имеет право подвергать ее релятивистскому сомнению. Размышление Церкви об этих отрывках не должно затемнять и ослаблять их побудительное значение, а помогать с мужеством и рвением усвоить их. Зачем усложнять столь простое? Понятийные средства существуют для поощрения контакта с объясняемой реальностью, а не для отдаления от нее. Это имеет значение, в первую очередь, для библейских увещеваний, столь решительно призывающих к братской любви, к смиренному и бескорыстному служению, к справедливости, к милосердию в отношении бедного. Иисус словами и делами указал нам путь к признанию другого. Зачем затемнять столь очевидное? Будем заботиться не только о том, чтобы не впасть в доктринальные заблуждения, но и о том, чтобы сохранить верность этому лучезарному пути жизни и мудрости. Поэтому «защитников “ортодоксии” иногда порицают за бездеятельность, за самооправдание и за преступное согласие с нетерпимыми ситуациями несправедливости и с виновными в этом политическими режимами»[161].
195. Когда святой Павел отправился к апостолам в Иерусалим, чтобы понять, не напрасно ли он подвизается или повизался (ср. Гал 2, 2), то ключевым критерием искренности оказалось указание не забывать о нищих (ср. Гал 2, 10). Этот великий критерий — чтобы общины, окормляемые Павлом, не позволяли себе проникнуться индивидуалистским образом жизни язычников — очень актуален в нынешних условиях, когда отмечается тенденция развития индивидуалистского неоязычества. Мы не всегда должным образом открываем красоту Евангелия, но никогда не бывает недостатка в одном знаке: в предпочтении в пользу последних, в пользу тех, кого общество отбраковывает и отвергает.
196. Порой из-за жестокосердия и жестокомыслия мы забываемся, развлекаемся, восторгаемся безграничными возможностями потребления и расслабления, предлагаемыми современным обществом. Тем самым провоцируется своего рода отчуждение, поражающее всех, поскольку «отчужденным оказывается то общество, которое в своих формах социального устройства, производства и потребления все более затрудняет осуществление этого дара и установления этой межличностной солидарности»[162].
Привилегированное положение бедных в народе Божием
197. В сердце Бога за бедными оставлено преимущество, ведь Он сам «обнищал» (2 Кор 8, 9). Весь путь нашего искупления отмечен присутствием бедных. Спасение достигло нас благодаря «да» смиренной девушки из маленького селения, затерянного на окраине огромной империи. Спаситель родился в хлеву, среди скота, так появлялись на свет дети самых нищих; Он был принесен в Храм с двумя птенцами — их жертвовали те, кто не мог позволить себе оплатить агнца (ср. Лк 2, 24; Левит 5, 7); Он вырос в доме простых тружеников и работал Своими руками, чтобы заработать Себе на хлеб. Когда же Он начал проповедовать Царство, за ним последовали толпы обездоленных, и тем самым исполнилось сказанное Им: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк 6, 20); и Он отождествил Себя с ними: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть», уча, что милосердие к ним — ключ к Небу (ср. Мф 25, 35 сл.)
198. Для Церкви выбор в пользу бедных — в первую очередь богословская, а не культурная, социологическая, политическая или философская категория. Именно им Бог дарует «Свое первое милосердие»[163]. Такое Божественное предпочтение влияет на жизнь в вере всех христиан, призванных иметь «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп 2, 5). Церковь, вдохновляемая этим, сделала выбор в пользу бедных, понимаемый как «особая форма первенства в осуществлении христианского милосердия, о чем свидетельствует вся традиция Церкви»[164]. Этот выбор, как учил Бенедикт XVI, «следует из христологической веры в Бога, обнищавшего ради нас, дабы обогатить нас Своей бедностью»[165]. Вот почему мне желанна бедная Церковь для бедных. Они многому могут нас научить. Помимо причастности sensus fidei, благодаря своим страданиям они знакомы со страждущим Христом. Необходимо, чтобы мы все позволили им евангелизировать нас. Новая евангелизация — призыв распознать спасительную силу опыта бедных и поставить его в центр странствования Церкви. Мы призваны открыть в бедных Христа, возвысить наш голос в их защиту, но также стать им друзьями, слушать, понимать, принимать таинственную мудрость, которую Богу угодно сообщить нам через них.
199. Наша обязанность не заключается исключительно в делах или в программах по содействию и помощи; Святой Дух пробуждает не чрезмерный активизм, а, в первую очередь, именно внимание к другому, чтобы «видеть его единым целым с самим собой»[166]. Это внимание любви служит началом для подлинной заботы о личности другого человека и, исходя из него, я желаю действенным образом искать для него блага. Для этого необходимо ценить бедного, присущую ему доброту, его образ жизни, культуру, способ восприятия веры. Истинная любовь всегда созерцательна, она позволяет нам служить другому не по необходимости или из тщеславия, а потому что это служение прекрасно, независимо от того, как оно выглядит. «От любви, в силу которой приятна другая личность, зависит наша бескорыстная отдача ей чего-либо»[167]. Возлюбленный бедный «воспринимается как великая ценность»[168], и в этом отличие подлинного выбора в пользу бедных от какой бы то ни было идеологии, от любых попыток использовать бедных на службе личным или политическим интересам. Лишь исходя из такой реальной и сердечной близости мы можем правильно сопровождать их на пути их освобождения. Лишь это сделает возможным, чтобы «бедные в любой христианской общине чувствовали себя «как дома». Разве такой образ поведения не станет высочайшим и действенным провозглашением Благой Вести о Царстве?»[169]. Без преимущественного выбора в пользу самых бедных «возвещение Евангелия, хотя и представляет собой первый шаг милосердия, рискует оказаться непонятым или утонуть в море слов, ежедневно изливаемом на нас современным обществом коммуникации»[170].
200. Коль скоро настоящее Обращение адресовано членам Католической Церкви, я с горестью констатирую, что наихудшая форма дискриминации бедных — отсутствие духовного внимания. Бесчисленному множеству бедных присуща особая открытость к вере; они нуждаются в Боге, и мы не можем пренебрежительно не предлагать им Его дружбу, Его благословение, Его Слово, совершение Таинств и ответ на путь возрастания и созревания в вере. Преимущественный выбор в пользу бедных должен, главным образом, воплощаться в привилегированном и приоритетном религиозном внимании.
201. Никто не должен говорить, что находится вдалеке о бедных, потому что его жизненный выбор заставляет уделять больше внимания иным задачам. Так часто оправдываются академические, предпринимательские, профессиональные и даже церковные круги. Хотя, можно сказать, что призвание и, собственно, миссия верных мирян заключаются в изменении разных земных реалий с тем, чтобы Евангелие преобразило все виды деятельности человека[171], никто не может считать себя освобожденным от заботы о бедных и о социальной справедливости: «Духовное обращение, живая любовь к Богу и к ближнему, старания ради справедливости и мира, евангельское понимание бедных и бедности — требования, предъявляемые ко всем»[172]. Боюсь, что и эти слова будут только комментироваться, а не получат практического применения. Несмотря ни на что, я уповаю на открытость и доброе расположение христиан и прошу вас совместно искать новые пути для принятия этого обновленного призыва.
Экономика и распределение доходов
202. Проблема устранения структурных причин бедности стоит остро не только из-за прагматической потребности добиться результатов и упорядочить общество, но и в связи с необходимостью исцелить общество от ослабляющей, отнимающей достоинство, болезни, которая может лишь привести к новому кризису. Программы по оказанию помощи в ряде экстренных ситуаций нужно рассматривать лишь в качестве временного ответа. Пока не будет найдено радикальное решение проблемы бедных посредством отказа от абсолютной автономии рынков, финансовых спекуляций и рассмотрения структурных причин неравенства[173], не будет возможности устранить ни проблемы мира, ни, в конечном счете, все другие проблемы. Неравенство — корень социальных бедствий.
203. Достоинство любой человеческой личности, а также общее благо — вопросы, на которых должна строиться вся политическая экономика, но порой они кажутся приложениями извне, дополняющими политический дискурс без перспектив и программ подлинно целостного развития. Сколько слов стали неудобными для системы! Отвращение вызывает речь об этике, отвращение вызывает речь о всемирной солидарности, отвращение вызывает речь о распределении благ, отвращение вызывает речь в защиту рабочих мест, отвращение вызывает речь о достоинстве бедных, отвращение вызывает речь о Боге, требующем трудиться на благо справедливости. Бывает, что эти слова становятся объектом оппортунистской манипуляции со стороны тех, кто их презирает. Удобная позиция безразличия к этим проблемам лишает нашу жизнь и наши слова какого бы то ни было смысла. Призвание предпринимателя — благородный труд, обязательно позволяющий задуматься над более широким значением жизни; это помогает ему по-настоящему служить общему благу, то есть посвящать усилия умножению благ этого мира и стараться, чтобы блага стали доступнее для всех.
204. Мы не можем больше доверяться слепым силам и незримой руке рынка. Равноправное развитие требует чего-то большего, чем рост экономики, хотя и предполагает его; оно требует решений, программ, механизмов и процессов, направленных именно на лучшее распределение доходов, на создание возможностей для работы, на цельное развитие нищих, выходящее за рамки оказания исключительно помощи. Я отнюдь не предлагаю безответственный популизм, но экономика не может больше прибегать к лекарствам, которые на самом деле — новый яд, например, претендовать повысить доходность, сокращая рынок труда и тем самым увеличивая число новых отверженных.
205. Я молю Бога умножить число политиков, способных вступить в подлинный диалог, нацеленный на эффективное исцеление глубинных корней, а не на видимость бедствий нашего мир! Столь дискредитированная политика, на самом деле, является высочайшим призванием, одной из самых драгоценных форм милосердия, так как стремится к общему благу[174]. Мы должны убедить себя в том, что любовь — «начало не только микроотношений — дружеских, семейных, в малой группе, — но и макроотношений: социальных, экономических, политических»[175]. Молю Господа подарить нам больше политиков, чье сердце будет поистине отдано обществу, народу, жизни бедных! Очень важно, чтобы правители и те, кто управляет рычагами финансовой власти, подняли взгляд и расширили свои горизонты, чтобы сделать работу достойной, образование и медицинское обслуживание — доступными для всех граждан. Почему бы не обратиться к Богу, чтобы Он вдохновил их планы? Убежден, что исходя из открытости в отношении транцендентного может сложиться новое политическое и экономическое мышление, помогающее преодолеть абсолютную дихотомию экономики и социального общего блага.
206. Экономика, как подсказывает само это слово, должна быть искусством добиваться правильного управления общим домом, то есть всем миром. Любое экономическое действие любого значения, предпринятое в какой-либо части планеты, откликается по всей земле; поэтому ни одно правительство не может действовать без оглядки на общую ответственность. Действительно, на локальном уровне все труднее найти решения серьезных глобальных противоречий, поэтому местная политика переполняется проблемами, требующими вмешательства. Если мы на самом деле хотим получить здоровую всемирную экономику, то на этом историческом этапе необходим более эффективный способ взаимодействия, обеспечивающий, при сохранении суверенитета наций, экономическое благосостояние всех стран, а не только некоторых.
207. Любая община Церкви, в той мере, в какой она претендует на сохранение спокойствия, без творческого подхода и действенного сотрудничества ради достойной жизни бедных и включения всех подвергает себя опасности распада, несмотря на выступление по социальным вопросам или с критикой правящих сил. Она легко утонет в духовном обмирщении, маскируясь за религиозными практиками, бесплодными встречами и пустыми разговорами.
208. Если кого-то обидели мои слова, то вот мой ответ: я говорю это с любовью и наилучшими намерениями, отнюдь не ради личного интереса или политической идеологии. Мое слово — не слово врага или оппозиционера. Мне хочется лишь добиться того, чтобы рабы индивидуалистского, индифферентного и эгоистичного мировоззрения могли освободиться от недостойных цепей и обратиться к более человечному, более благородному, более плодотворному образу жизни и мышления, сообщающему достоинство их странствию на земле.
Заботиться о хрупкости
209. Иисус, в высочайшей степени благовестник и олицетворение Евангелия, особым образом отождествляет Себя с самыми слабыми (ср. Мф 25, 40). Это напоминает нам: все мы, христиане, призваны заботиться о самых немощных на земле. Но в действующей модели «успешности» и «частной инициативы», как представляется, бессмысленно вкладываться в тех, кто остается позади, в слабых, в менее одаренных, чтобы помочь им найти путь в жизни.
210. Необходимо уделять внимание, быть рядом с новыми формами бедности и хрупкости, в которых мы должны видеть страдающего Христа, хотя ясно, что это не приносит нам осязаемых и немедленных преимуществ: бездомные, страдающие разными формами химической зависимости, беженцы, туземные народы, все чаще остающиеся в одиночестве старики и отверженные и т.д. Особый вызов бросают мне мигранты, ведь я — пастырь Церкви без границ, Матери для всех людей. Поэтому призываю страны к бескорыстной открытости, не боящейся разрушения местной самобытности и способной создать новые культурные объединения. Как прекрасны города, победившие нездоровое недоверие, интегрирующие иных людей и извлекающие из этой интеграции новый фактор развития! Как прекрасны города, где даже в архитектурном плане есть много мест для соединения, установления общения, содействия признанию другого человека!
211. Меня всегда огорчало положение тех, кто подвергся различным формам торговли людьми. Я хотел бы, чтобы был слышен зов Бога, обращенный ко всем нам: «Где брат твой?» (Быт 4, 9). Где брат твой раб? Где тот, кого ты ежедневно убиваешь на маленькой подпольной фабрике, в сети проституции, в детях, используемых для попрошайничества, в том, кто вынужден работать тайно, потому что рабочие отношения с ним не регламентированы? Не будем делать вид, что ничего этого нет. Существует форма преступного соглашения. Этот вопрос адресован всем! В наших городах укоренился мафиозный преступный криминал, и руки многих пропитаны кровью по причине удобного, немого соглашательства.
212. Вдвойне бедными являются женщины, страдающие в условиях отвержения, дурного обращения и насилия, потому что у них зачастую меньше возможностей отстаивать свои права. Тем не менее, и среди них мы встречаем все больше достойных восхищения поступков повседневного героизма в защите их хрупких семей и в заботе о них.
213. Среди слабых, о ком Церковь хочет заботиться с особой любовью, зачатые дети — самые беззащитные и невинные существа, те, за кем отрицают человеческое достоинство, чтобы делать с ними все, что заблагорассудится, отнимая у них жизнь и принимая законы, чтобы никто не смог воспротивиться. Часто, игриво высмеивая защиту права зачатых детей на жизнь, позицию Церкви представляют как нечто идеологическое, обскурантистское и консервативное. Однако защита зарождающейся жизни тесно связана с защитой любого права человека. Она предполагает убеждение в том, что человеческое существо всегда священно и неприкосновенно, в любых условиях и на любом этапе своего развития. Человек — цель в самом себе и не может становиться средством для решения других проблем. Если это убеждение рухнет, утратят крепость и устойчивость основания для защиты прав человека, так как в этом случае они все больше будут починяться конъюнктурным убеждениям власть имущих. Для признания неприкосновенной ценности каждой человеческой жизни достаточно разума, но если мы посмотрим на нее с позиций веры, то «каждое попрание личного достоинства человеческого бытия взывает к Богу об отмщении и становится оскорблением Творца человека»[176].
214. Именно потому, что эта проблема относится к внутренней последовательности нашего учения о ценности человеческой жизни, не стоит ждать от Церкви изменения позиции по данному вопросу. Я говорю совершенно честно. Это не аргумент, допускающий так называемые реформы или «модернизацию». Претензия решать проблемы, уничтожая человеческую жизнь, не является прогрессивной. Правда и то, что мы мало сделали для достойного сопровождения женщин, оказывающихся в очень сложных ситуациях, когда аборт кажется им быстрым способом избавиться от глубинных тревог, особенно если жизнь начала развиваться в них вследствие насилия или в условиях крайней бедности. Кто может не понять столь горестные обстоятельства?
215. Но есть и другие слабые и беззащитные существа, отданные на милость экономических интересов и неограниченного использования. Я имею в виду весь тварный мир. Мы, человеческие существа, не просто извлекаем выгоду, а охраняем другие творения. Посредством нашей телесной реальности Бог так тесно связал нас с окружающим миром, что опустошение земли — как всеобщая болезнь, и исчезновение того или иного вида можно оплакивать как нанесенное творению увечье. Не допустим, чтобы после нашего земного странствия остались знаки разрушения и смерти, поражающие нашу жизнь и жизнь будущих поколений[177]. В связи с этим я присоединяюсь к прекрасному и пророческому оплакиванию, много лет назад прозвучавшему из уст епископов Филиппин: «В диком лесу обитало невероятное множество насекомых, и каждое из них выполняло свою задачу […] Птицы порхали в воздухе, их яркое оперение и разнообразные песни добавляли красок и мелодий лесной зелени […] Богу было угодно дать нам эту землю, ее особых существ, но не для того, чтобы мы уничтожили ее и превратили в пустыню […] После одной-единственной дождливой ночи посмотри на бегущие по берегу моря темно-коричневые ручейки и вспомни, что они уносят живую кровь земли в море […] Как смогут плавать рыбы в реке Пасиг, превратившейся в клоаку, и во многих других загрязненных нами водоемах? Кто превратил чудесный морской мир в подводные кладбища, лишенные жизни и красок?»[178].
216. Все христиане, малые, но сильные в любви Божией, по примеру святого Франциска Ассизского призваны заботиться о хрупкости народа и мира, в котором мы живем.