IV. Евангелизация и углубление керигмы
160. Давая миссионерскую заповедь, Господь одновременно призывает к росту в вере, когда говорит: «… уча их соблюдать все, что Я повелел вам» (Мф 28, 20). Отсюда явно следует, что первичное благовестие должно также подталкивать на путь развития и созревания. Евангелизация подразумевает рост, что предполагает серьезный подход к каждому человеку и Божьему замыслу относительно него. Все мы должны все более и более возрастать во Христе, а потому проповедь Благой Вести не может удовлетвориться тем, что кто-то немного сообразовался с ней, а требует, чтобы он смог совершенно искренне сказать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2, 20).
161. Было бы неправильно понимать этот рост исключительно или преимущественно как доктринальную подготовку. Речь идет о «соблюдении» повелений Господа как ответе на Его любовь. И, наряду со всеми прочими добродетелями, среди этих повелений выделяется эта новая и одновременно первая и величайшая заповедь, исполнение которой лучше всего определяет нас как учеников: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин 15, 12). Очевидно, что всякий раз, когда авторы Нового Завета хотят подытожить, свести христианское нравственное учение к самой сути, они приводят непреложное требование любви к ближнему: «Любящий другого исполнил закон… Итак, любовь есть исполнение закона» (Рим 13, 8.10). Так, для святого Павла заповедь любви — не только суть закона, но само его сердце и смысл существования: «Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя» (Гал 5, 14). Апостол народов, обращаясь к своим общинам, описывает христианскую жизнь как путь возрастания в любви: «Вас Господь да исполнит и преисполнит любовью друг к другу и ко всем» (1 Фес 3, 12). Св. Иаков призывает христиан исполнять «закон царский по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого» (2, 8), чтобы не нарушить никакую заповедь.
162. С другой стороны, этому пути ответа и роста всегда предшествует дар, потому что его предваряет другое повеление Господа: «крестя их во имя...» (Мф 28, 19). Усыновление, бескорыстно даруемое Отцом, и инициатива дара Его благодати (ср. Еф 2, 8-9; 1 Кор 4, 7) –условия для возможности непрестанного освящения, угодного Богу и воздающего славу Ему. Речь идет о том, чтобы позволить преобразовать себя во Христе посредством прогрессирующей жизни «по духу» (Рим 8, 5).
Керигматическая и мистагогическая катехизация
163. Воспитание и катехизация служат этому росту. У нас уже есть ряд вероучительных документов и пособий по катехизации, изданных Святым Престолом и различными епископатами. Мне вспоминается апостольское обращение Catechesi tradendae (1979 г.), Общее руководство по катехизации (1997 г.) и другие документы, содержание которых нет смысла здесь повторять. Мне хотелось бы лишь остановиться на нескольких замечаниях, заслуживающих, как мне кажется, особого внимания.
164. Мы вновь открыли, что в катехизации играет основополагающую роль первичное благовестие, или керигма: оно должна быть центром евангелизаторской деятельности и любых усилий по обновлению Церкви. Керигма тринитарна. Пламя Духа нисходит в виде языков и ведет нас к вере в Иисуса Христа, Который Своей смертью и воскресением открывает нам и сообщает бесконечное милосердие Отца. Из уст катехизатора вновь и вновь должно звучать это первичное благовестие: «Иисус Христос любит тебя; Он отдал Свою жизнь, чтобы спасти тебя, и теперь день изо дня живет рядом с тобой, чтобы просвещать, укреплять, освобождать тебя». Когда мы называем это первичное благовестие «первичным», это не значит, что его нужно произнести в начале, а потом забыть или заменить другими более важными идеями. Оно первично в качественном смысле, потому что оно главное, потому что его всегда нужно снова и снова слышать в разных формах и всегда снова и снова возвещать в той или иной форме в ходе катехизации на всех ее этапах и стадиях[126]. Это еще одна причина, почему «священник, как и Церковь, все глубже должен понимать, насколько он сам нуждается в евангелизации»[127].
165. Было бы ошибкой думать, что в ходе катехизации керигма прекращается, уступая место якобы более «серьезной» подготовке. Нет ничего серьезнее, глубже, надежнее, содержательнее и мудрее этого благовестия. Вся христианская формация — это, в первую очередь, развитие керигмы, которая обретает все более осязаемую плоть, никогда не переставая озарять собой катехизацию и позволяя правильно понять суть любой затронутой темы. Это благовестие отвечает на бесконечную жажду каждого человеческого сердца. Центральное место керигмы предрешает определенные черты проповеди, которые сегодня обязательны везде: она должна возвещать спасительную любовь Божию и лишь затем — нравственные и религиозные обязательства; должна не навязывать истину, а взывать к свободе; должна быть проникнута радостью, жизненной силой и гармоничной цельностью, которая не позволит свести проповедь к нескольким доктринам, порой скорее философским, чем евангельским. Все это требует от евангелизатора определенных качеств, помогающих лучше понять благовестие: доступность, открытость диалогу, терпение и сердечное радушие без осуждения.
166. Другой аспект катехизации, получивший серьезное развитие в последние десятилетия — это мистагогическаяинициация[128], означающая, по сути, две вещи: обязательное прогрессивное развитие опыта формации, в котором участвует вся община, и обновленное использование литургических знаков христианской инициации. Многие пособия и программы недостаточно учитывают необходимость мистагогического обновления, которое может принимать самые разные формы по усмотрению воспитывающей общины. Катехетическая встреча является возвещением слова и сосредоточена на нем, но всегда нуждается в соответствующем окружении и привлекательной мотивации, в использовании красноречивых символов, во включении в разносторонний процесс развития и приобщения всех сторон личности к общинному пути слушания и ответа.
167. Необходимо, чтобы любая форма катехизации уделяла особое внимание «пути красоты» (via pulchritudinis)[129]. Возвещать Христа значит показать, что верить в Него и следовать за Ним не только правильно и справедливо, но и прекрасно, что это способно наполнить жизнь новым великолепием и глубокой радостью даже в испытаниях. В этом смысле, любое проявление истинной красоты можно признать стезей, ведущей ко встрече с Господом. И речь здесь идет не о поощрении эстетического релятивизма[130], размывающего неразрывную связь между истиной, добром и красотой, а о возвращении почтения к красоте, чтобы достичь человеческого сердца и озарить его истиной и благостью Воскресшего. Если, как говорит св. Августин, мы любим только прекрасное[131], то Сын, ставший человеком, откровение о бесконечной красоте, в высшей степени достоин любви и привлекает нас к Себе ее узами. Таким образом, необходимо, чтобы воспитание по via pulchritudinis стало частью преподавания веры. Желательно, чтобы каждая поместная Церковь поощряла использование искусств в деле евангелизации, не разрывая с богатством прошлого и одновременно обращаясь к широкому многообразию выражений современного искусства, чтобы передавать веру на новом «языке притчи»[132]. Мы должны смело взять на вооружение новые знаки, новые символы, «новую плоть» для передачи слова, различные формы красоты, проявляющие себя в разных культурных средах, в том числе и непривычные выражения прекрасного, которые могут мало значить для евангелизаторов, но стали очень привлекательными для других.
168. Что касается нравственного содержания катехизации, призывающей укреплять верность образу жизни по Евангелию, то целесообразно всегда предлагать желанное благо, идеал жизни, зрелости, реализации и плодотворности, в свете чего можно понять наше обличение зла, способного их затемнить. Нужно, чтобы мы выглядели не столько экспертами по апокалиптическим диагнозам и хмурыми судьями, горделиво разоблачающими угрозы и отклонения, сколько радостными вестниками возвышенного, хранителями добра и красоты, сияющих в жизни, верной Евангелию.
Личное сопровождение процессов развития
169. В цивилизации, парадоксально страдающей от анонимности, но вместе с тем одержимой подробностями личной жизни других и пораженной бесстыдным нездоровым любопытством, Церковь должна по-доброму присматриваться к окружающим, чтобы замечать другого, сопереживать ему и останавливаться перед ним всякий раз, когда это потребуется. В этом мире рукоположенные служители и другие пастырские работники могут распространять благоухание присутствия и близости Иисуса и Его взгляд, обращенный к каждому. Церкви следует прививать своим членам — священникам, монашествующим и мирянам — «искусство сопровождения», чтобы все научились всегда снимать сандалии, прежде чем ступить на святую землю другого (ср. Исх 3, 5). Нам нужно придать нашему странствию целительный ритм близости, нам нужен почтительный и полный сострадания взгляд, который одновременно лечит, освобождает и вдохновляет созревать в христианской жизни.
170. Хотя это кажется очевидным, все же нужно повторить, что духовное сопровождение должно вести все ближе и ближе к Богу, в Котором мы можем обрести истинную свободу. Некоторые думают, что они свободны вдали от Бога, не осознавая, что остаются экзистенциальными сиротами без защиты и без дома, куда всегда можно вернуться. Они перестают быть странниками и сбиваются с пути, кружатся вокруг себя и никуда не приходят. Сопровождение будет контрпродуктивным, если превратится в своего рода терапию, поощряющую замкнутость личности в собственной имманентности, а не будет странствием со Христом к Отцу.
171. Сегодня более, чем когда-либо, нам нужны мужчины и женщины, по собственному опыту сопровождения знакомые с образом действия, требующим благоразумия, умения понять, искусства ждать и покорности Духу, чтобы мы все вместе были способны оградить доверившихся нам овец от волков, старающихся разогнать стадо. Мы должны совершенствоваться в искусстве выслушать, которое значит больше, чем слушать. Главное в общении с другим — свойство сердца, делающее возможной близость, без которой не бывает подлинной духовной встречи. Слушание помогает нам найти нужную манеру поведения и слова, необходимые для того, чтобы нас перестали воспринимать как безучастных зрителей. Только благодаря такому уважительному и сострадательному слушанию можно найти пути подлинного роста, пробудить в человеке стремление к христианскому идеалу, жажду дать полный ответ на любовь Божию и желание развить то лучшее, что посеял в его жизни Бог. Но это всегда требует терпения, ведь мы знаем, чему учил святой Фома: можно иметь благодать и милосердие, но не практиковать должным образом ни одну из добродетелей «по причине ряда противоречащих наклонностей»[133]. Другими словами, органичность добродетелей всегда и обязательно дана in habitu, даже если обстоятельства могут затруднять воплощение в поступках добродетельных навыков. Отсюда вытекает необходимость «педагогики, ведущей личность шаг за шагом к полному усвоению тайны»[134]. Для достижения такого уровня зрелости человеком, то есть способности принимать по-настоящему свободные и ответственные решения, требуется время и безграничное терпение. Как говорил блаженный Петр Фавр, «время — Божий вестник».
172. Сопровождающий способен признать, что положение каждого субъекта перед Богом и его жизнь в благодати — тайна, которую никто не может до конца узнать извне. Евангелие призывает нас поправлять другого и помогать ему расти, исходя из констатации объективного зла его поступков (ср. Мф 18, 15), но без вынесения суждений о его ответственности и вине (ср. Мф 7, 1; Лк 6, 37). В любом случае, хороший сопровождающий не поддается фатализму или малодушию. Он всегда предлагает искать исцеления, вновь подняться, обнять крест, оставить все, вновь и вновь выходить, чтобы провозглашать Евангелие. Нас самих сопровождают и исцеляют люди, перед которыми мы искренне стремимся открыть свою жизнь, и этот опыт учит нас терпению и состраданию к другим, помогает нам находить способы заново пробудить в них доверие, открытость и готовность расти.
173. Подлинное духовное сопровождение всегда начинается и развивается в контексте служения миссии евангелизации. Отношения Павла с Тимофеем и Титом служат примером такого сопровождения и воспитания в рамках апостольской деятельности. Поручая им остаться в том или ином городе, чтобы «довершить недоконченное» (ср. Тит 1, 5; ср. 1 Тим 1, 3-5), Павел одновременно указывает критерии для личной жизни и пастырской деятельности. Все это явно отличается от любой формы панибратского сопровождения, эгоцентричной самореализации. Ученики-миссионеры сопровождают учеников-миссионеров.
Вокруг слова Божия
174. Не только проповедь должна питаться Словом Божиим. Вся евангелизация зиждется на нем — услышанном, осмысленном, воплощенном в жизнь, прославленном и засвидетельствованном. Священное Писание — источник евангелизации. Поэтому нужно непрерывно учиться слушать Слово. Церковь сама не сможет благовествовать, если не позволит постоянно евангелизировать себя саму. Необходимо, чтобы слово Божие «всегда оставалось в сердце всякого церковного делания»[135]. Слово Божие, услышанное и прославленное, прежде всего в Евхаристии, питает и внутренне укрепляет христиан, наделяя их способностью к подлинному евангельскому свидетельству в повседневной жизни. Мы уже преодолели старое противопоставление Слова и Таинства. Живое и действенное возвещенное Слово подготавливает к принятию Таинства и в Таинстве достигает своей наивысшей действенности.
175. Изучение Священного Писания должно быть дверью, открытой для всех верующих[136]. Фундаментально важно, чтобы Слово Откровения радикально обогащало катехизацию и все усилия по передаче веры[137]. Евангелизация требует близкого знакомства со словом Божиим, а для этого нужно, чтобы епархии, приходы и все католические объединения обеспечили своим членам серьезное и постоянное изучение Библии, а также поощряли их к личному и общинному молитвенному чтению[138]. Мы не ищем, действуя наугад в темноте, и не должны ждать, когда Бог обратит к нам слово, потому что на самом деле «Бог уже сказал, и теперь Он не великий незнакомец, а Тот, Кто явил Себя»[139]. Примем же высочайшее сокровище Слова Откровения!