Катехеза XIX. Через «таинство тела» человек ощущает себя субъектом святости
1. Книга Бытия отмечает, что мужчина и женщина были сотворены для брака: «…Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут двое одна плоть» (Быт 2:24).
Таким образом, открывается огромная созидательная перспектива человеческого существования, которая постоянно обновляется через «рождение» и «самовоспроизведение». Подобная перспектива исходит из сознания человеческого рода, а также из особого понимания брачного значения тела, с его мужественностью и женственностью. Мужчина и женщина в таинстве сотворения являются взаимным даром. Изначальная невинность проявляет и вместе с тем определяет идеальный этос дара.
Об этом мы говорили во время нашей прошлой встречи. Через этос дара частично складывается проблема «субъективности» человека, который является субъектом, созданным по образу и подобию Бога. Врассказеосотворении (см. Быт 2:23-25) «жена», конечно, является не только «объектом» для мужчины, оставаясь друг перед другом во всей полноте их объективности, как «кость от костей моих и плоть от плоти моей», как мужчина женщина, оба нагие. Только нагота, которая делает женщину «объектом» для мужчины и наоборот, является источником стыда. Тот факт, что они «не стыдились», говорит о том, что ни женщина не была «объектом» для мужчины, ни он для нее. Духовная невинность как «чистота сердца» определенным образом исключала возможность того, чтобы один в глазах другого спускался до уровня чистого объекта.
Если они «не стыдились», это значит, что они были объединены пониманием смысла дара, они оба понимали брачное значение их тел, в котором выражалась свобода дара, и проявлялось все внутреннее богатство личности, как субъекта. Такое взаимопроникновение «Я» человеческих личностей, мужчины и женщины, кажется, субъективно исключает любое «сведение к объекту». В этом проявляется субъективный профиль той любви, о которой, впрочем, можно сказать, что она по своей сути «объективна», поскольку питается той же взаимной «объективностью дара».
2. После грехопадения мужчина и женщина утратят благодать изначальной невинности. Открытие значения тела в браке перестанет быть для них простой действительностью откровения и благодати. Тем не менее, такое значение останется задачей, данной человеку этосом дара, записанной в глубине человеческого сердца, практически далеким эхом изначальной невинности. Из этого брачного значения сформируется любовь человека в ее духовной истине и субъективной аутентичности. И человек, даже через пелену стыда, будет постоянно находить себя хранителем тайны субъекта, т.е. свободы дара, так, чтобы охранять ее от любого сведения к положению чистого объекта.
3. Однако теперь мы оказываемся у порога земной истории человека. Мужчина и женщина еще не переступили его, чтобы прийти к пониманию добра и зла. Они погружены в само таинство сотворения, и глубина этого таинства, скрытого в их сердцах, является невинностью, благодатью, любовью и справедливостью: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт 1:31). Человек появляется в мире видимом как величайшее выражение божественного дара, потому что он несет в себе духовное измерение дара. И с ним он приносит в мир свое особое подобие Богу, с которым он превосходит и управляет своей «видимостью» в мире, своей телесностью, своей мужественностью или женственностью, своей наготой. Размышление об этом подобии является также исконным осознанием значения тела в браке, наполненным таинством изначальной невинности.
4. Так, в этом измерении складывается первичное таинство, понимаемое как признак, который эффективно передает в мир видимый невидимую тайну, скрытую в Боге вечностью. Это тайна Истины и Любви, тайна божественности жизни, в которой человек принимает реальное участие. В истории человечества именно изначальная невинность начинает принимать это участие, и она же является источником изначального счастья. Таинство, как видимый признак, образуется вместе с человеком, поскольку он «телесен», через его «видимую» мужественность и женственность. Действительно, тело, и только оно, способно сделать видимым то, что невидимо: духовность и божественность. Оно было сотворено, чтобы перенести в видимую реальность мира тайну, скрытую вечностью в Боге, и, таким образом, быть ее признаком.
5. Итак, в человеке, сотворенном по образу Бога, в некотором смысле была открыта сама тайна сотворения, тайна мира. Человек, в самом деле, через свою телесность, мужественность и женственность, становится видимым признаком источника Истины и Любви, исходящего от самого Бога, которое уже было открыто в таинстве сотворения. На этом широком фоне мы полностью понимаем основные слова о таинстве брака, сказанные в книге Бытия 2:24 («Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут двое одна плоть»). Кроме того, на этом широком фоне мы понимаем, что слова книги Бытия 2:25 («И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились»), со всей глубиной их антропологического значения, выражают то, что вместе с человеком в мир видимый, сотворенный для него, вошла святость. Тайна мира и тайна человека в мире исходит из божественного источника святости и в то же время устанавливается для святости.
Изначальная невинность, связанная с опытом значения тела в браке, является той святостью, которая позволяет человеку на глубоком уровне выражать себя посредством собственного тела и как раз через «искреннюю самоотдачу». Осознание дара обуславливает в таком случае «таинство тела»: человек ощущает себя (в теле мужчины или женщины) субъектом святости.
6. С таким пониманием значения собственного тела человек, мужчина или женщина, входит в мир как субъект истины и любви. Можно сказать, что стихи книги Бытия 2:23-25 практически рассказывают о первом празднике человечества во всей изначальной полноте опыта значения тела в браке: именно этот праздник человечества берет начало от божественных источников Истины и Любви в самом таинстве сотворения. И хотя вскоре этот праздник будет омрачен грехом и смертью (Быт 3), тем не менее, из таинства сотворения мы черпаем первую надежду: что плод божественного источника истины и любви, открытый «в начале», не есть Смерть, но Жизнь, и не столько разрушение тела человека, сотворенного «по образу Бога», а скорее «призвание к прославлению» (см. Рим 8:30).