Ответственное родительство
12. Здесь, пожалуй, есть смысл ввести в основу Послания Семьям два взаимосвязанных вопроса. Один – более общий – цивилизации любви, второй – более конкретный и специфический – ответственное родительство.
В свете всего, что было сказано выше, легко констатировать, что брак несет в себе особую ответственность за общее благо, сначала супругов, а впоследствии – и за общее благо семьи. Этим общим благом является человек, ценность его личности, которая и есть мера достоинства человека. Человек всюду вносит именно эту меру в любой социальный или общественно-политический уклад. Однако в укладе брака и семьи ответственность во многих отношениях становится еще более «обязательной». Не случайно Пасторская Конституция «Gaudium et spes» говорит «о поддержке достоинства брака и семьи». «Поддержку» Собор понимает как задачу Церкви и государства, однако в любой культуре это, прежде всего, задача людей, вступающих в брак и создающих семью. «Ответственное родительство» является не чем иным, как только конкретизацией данной задачи, всегда вовлекающей личность и общество, задачей, которая в современном мире обрела новую форму, и в некоторой степени – выражение.
«Ответственное родительство» прямо и непосредственно касается того момента, когда мужчина и женщина, соединившись друг с другом «как одна плоть», могут стать родителями. Данный момент особенно ценен для их межличностных отношений. Вместе с тем он заключает в себе еще и возможность стать родителями. Это момент, когда оба становятся отцом и матерью, давая жизнь новому человеческому существу. Два аспекта супружеского единения: соединения и продолжения рода – нельзя искусственно разделить, не нарушив при этом внутреннюю истину самого акта[1].
Так всегда учила Церковь, а «знаки времени», свидетелями которых мы являемся, дают основание подчеркнуть это еще больше. Ведь апостол Павел, который вне всяких сомнений был открыт пасторским потребностям своего времени, желал со всей категоричностью проповедовать «во время и не во время» (2 Тим 4, 2), и не обращать внимания на то, захотят ли люди принять здравое учение (2 Тим 4, 3). Слова апостола знают наизусть все, кто, глубоко понимая современную жизнь, ожидает от Церкви, чтобы она не отступала от «здравого учения», а провозглашала его, вновь и вновь открывая в «знаках времени» предпосылки, которые служат его углублению.
Эти предпосылки уже содержатся в специальных научных дисциплинах, которые развились из традиционной антропологии и выделились в ряд специализаций: биологию, психологию, социологию и множество родственных наук. Все они, так или иначе, кружат вокруг медицины, которая является одновременно наукой и искусством (ars medica), стоя на службе жизни и здоровья человека. Предпосылки, о которых идет речь, содержатся, прежде всего, в многообразном человеческом опыте. Опыт же отчасти опережает науку, но вместе с тем следует за ней.
Супруги познают, что значит ответственное родительство, на собственном опыте, но также и на опыте других супругов, живущих в подобных условиях, что делает их более открытыми к мнению науки. В определенном смысле происходит так, что «ученые» учатся у «супругов», чтобы после – уже более компетентно – учить их тому, что такое ответственное родительство и как воплотить его в жизнь.
Эта тема широко представлена в документах II Ватиканского Собора, Синода епископов 1980 г., в энциклике Павла VI «Humanae vitae», а также в постсинодальном апостольском обращении «Familiaris consortio» и в ряде подобных выступлений, включая документ Конгрегации вероучения «Donum vitae» (1987). Церковь провозглашает нравственную истину об ответственном родительстве и защищает ее от искажающих тенденций современности. Почему она так делает? Почему не согласиться со столькими голосами, которые не только советуют ей отступиться от своих убеждений в этой области, но и пытаются ей угрожать? Чаще всего Церковь обвиняют в отсталости, в непонимании духа нового времени, в действиях во вред человеку, в том числе и во вред самой себе. Понимать это, в итоге, следует так, будто Церковь, «настаивая на своем», утрачивает авторитет, и верующие от нее отходят.
Нельзя сказать, что Церковь, а особенно Епископы и Папа, остаются равнодушными к этим трудным и актуальным темам. Папа Павел VI в них видел проблемы столь значимые, что опубликовал энциклику «Humanае vitae». Аргументация, на которую опирается Церковь в учении об «ответственном родительстве», является наиболее глубокой и полной. Собор высказал эту аргументацию прежде всего в учении о человеке, провозгласив его «единственным на земле творением, которое Бог пожелал создать ради него самого», и что этот человек «может полностью найти самого себя только через искреннюю самоотдачу»[2]. И всё это потому, что он был создан по образу и подобию Самого Бога, а также потому, что был искуплен Единородным Сыном Божиим, Который для нас и ради нашего спасения стал человеком.
II Ватиканский Собор, со всей основательностью вникнув в вопрос человека и его призвания, утверждает, что единство супругов, библейское «одна плоть» (una caro), нельзя понять и до конца объяснить не иначе, как только в категориях «личности» и «самоотдачи». Всякий мужчина и всякая женщина смогут полностью найти самих себя только посредством искренней самоотдачи. Момент супружеской близости является наиболее специфическим переживанием именно такой самоотдачи. Мужчина и женщина, во всей «истине» своих мужественного и женственного, становятся в этот момент взаимным даром друг другу. Супружеская жизнь – это постоянная самоотдача, это дар, который особым образом относится именно к тому моменту, когда супруги, отдаваясь друг другу в любви, становятся «одной плотью» (Быт 2, 24).
Вместе с тем это еще и момент – можно сказать – особой ответственности по отношению к потенциальной возможности стать родителями, связанной с супружеским актом. Именно в этот момент супруги могут стать отцом и матерью, дав начало процессу зарождения нового человеческого существа, который происходит в самой женщине. Она первой узнаёт, что стала матерью, и благодаря ее свидетельству, в свою очередь, и мужчина, с которым ее соединила «одна плоть», осознает, что стал отцом. За это потенциальное и впоследствии реализовавшееся родительство он несет ответственность вместе с ней. Он не может не признать и не принять того, чему также содействовал. Не может сказать: «не знаю», «я не хотел», «это ты хотела». Супружеское единство в любом случае предполагает ответственность обоих. Это потенциальная ответственность, однако она должна проявиться при конкретных обстоятельствах. Особенно это относится к мужчине: будучи причастным к процессу зарождения новой жизни, он от него в то же время биологически отдален. Этот процесс целиком совершается в женщине. Но разве мужчина может оставаться равнодушным? За вновь возникшую жизнь мужчина и женщина несут общую ответственность перед собой и другими людьми.
По сути, с этим выводом соглашаются специальные научные дисциплины, занимающиеся этими проблемами. Однако значение супружеского акта в свете уже упоминаемых категорий «личности» и «самоотдачи» следует анализировать глубже. Это постоянно делает Церковь в своем учении, что особенно заметно стало в период II Ватиканского собора.
Итак, мужчина и женщина в момент супружеской близости несут одинаковую ответственность за дар, которым они стали друг для друга в сакраментальном союзе. Логика полной самоотдачи ради другого человека потенциально подтверждает готовность супругов стать родителями (открывает их на отцовство и материнство). Таким образом супруги еще полнее находят друг друга как семья. Разумеется, конечной целью самоотдачи (дара) мужчины и женщины является не только рождение детей, но и взаимное единение в любви и жизни. Однако внутренняя истина этого дара должна быть сохранена. «Внутренняя» - не значит только «субъективная». «Внутренняя» - значит соответствующая объективной истине того и той, которые этот дар передают. Личность ни в коем случае не может быть средством для достижения цели, не должна быть «использована», она сама должна быть целью действий. Только тогда действие будет отвечать ее подлинному достоинству.
Завершая наши размышления над столь важной, а вместе с тем деликатной проблемой, мне хочется обратиться со словами особого одобрения и поддержки, прежде всего, к Вам, дорогие супруги, и всем, кто старается вам помочь понять и воплотить в жизнь учение Церкви о браке и «ответственном родительстве». Я имею в виду, в частности, приходских священников, а также многочисленных ученых, богословов, философов, писателей и публицистов, которые в этом вопросе не разделяют господствующего в нынешней цивилизации конформизма и готовы «плыть против течения». Это одобрение и поддержка распространяются и на всё расширяющийся круг экспертов – врачей и воспитателей, подлинных апостолов в миру, для которых поддержка достоинства брака и семьи стала целью жизни. Благодарю вас всех от имени Церкви! Что бы делали без вас священники, пастыри, исповедники, епископы, а даже и преемник Петра? В необходимости вашей помощи я убеждаюсь постоянно, а начало такого убеждения восходит к первым годам моего священнического служения, когда я начал принимать исповеди, разделяя заботы и страхи стольких супругов. Я сталкивался с тяжелыми случаями бунта и отречения, но вместе с тем было много прекрасных, действительно ответственных и способных на жертву людей. Все они стоят у меня перед глазами, и сейчас, когда я пишу это Послание, я обнимаю всех их своей молитвой.
Две цивилизации
13. Дорогие семьи, вопрос «ответственного родительства» целиком вписывается в тематику «цивилизации любви», о которой мне и хотелось бы с вами тут поговорить. Ибо из всего, сказанного до этого, ясно и однозначно вытекает, что именно семья лежит в основе того, что Павел VI определил как «цивилизация любви»[3]. Это понятие вошло в учение Церкви, укоренилось и закрепилось в нем. Сегодня трудно представить себе какое-либо высказывание Церкви или же о Церкви, в котором бы не упоминалась бы «цивилизация любви». Выражение это связано с древнехристианской традицией «Домашней Церкви», но вместе с тем как нельзя более точно подходит и к современной эпохе. Само слово «цивилизация» этимологически восходит к «civis» («гражданин») и подчеркивает политическое измерение жизни каждого человека. Но более глубокое значение слова «цивилизация» не столько политическое, сколько просто «гуманистическое». Цивилизация принадлежит истории человека, отвечая как его духовности, так и нравственности: сотворенный по образу и подобию Божиему человек получил из рук Творца мир и задание создавать его по своему образу и подобию. В выполнении этой задачи – исток цивилизации, то есть, в конечном счете, цивилизация - это «гуманизация» мира.
В известной мере цивилизация – это то же самое, что и «культура». Можно было бы сказать и «культура любви». Однако более прижилось «цивилизация», его и будем использовать. Цивилизация любви в современном значении черпает вдохновение в словах Пастырской Конституции «Gaudium et spes»: «Христос (…) полностью являет человека самому человеку и открывает ему его высочайшее призвание»[4]. Можно сказать, что цивилизация любви начинается вместе с Откровением Бога, Который «есть Любовь», как говорит нам об этом Иоанн (1 Ин 4, 8.16), и как подробно описывает ее святой Павел в Гимне любви в Первом послании к Коринфянам (1 Кор 13, 1-13). Такого рода цивилизация глубоко связана с любовью, которая «излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим 5, 5), и возрастает благодаря систематическому возделыванию, о чем так проникновенно говорит притча о виноградной лозе и ее побегах: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода» (Ин 15, 1-2).
В свете этого и других отрывков из Нового Завета можно понять, в чем суть «цивилизации любви», а также почему семья органично связана с этой цивилизацией. Если семья – это первый «путь Церкви», то тут следует добавить, что путь Церкви, живущей в мире, тоже есть цивилизация любви, и Церковь призывает на этот путь семьи и все национальные и международные сообщества – во имя семьи и посредством семьи. Ибо семья в многозначном измерении зависит от цивилизации любви и обнаруживает в ней истинный смысл быть семьей. В то же время семья – это центр и сердце цивилизации любви.
Нет подлинной любви без осознания того, что Бог, прежде всего, «есть Любовь», как и того, что человек – единственное творение, которое Бог призвал к существованию «ради себя самого». И этот сотворенный по образу и подобию Божиему человек может полностью найти себя не иначе, как только посредством искренней самоотдачи. Без такого понимания человека, личности и «единения личностей» в семье, не может быть цивилизации любви. Но и такое понимание личности и единения личностей невозможно вне цивилизации любви. Семья, без сомнения, является основной «ячейкой» общества, но нужен Христос – «Виноградная Лоза», от которой питаются «побеги», чтобы ячейке этой ни извне, ни изнутри не угрожала опасность искоренения цивилизацией. Таким образом, если с одной стороны, существует «цивилизация любви», то одновременно появляется и возможность возникновения деструктивной «антицивилизации», что в наше время стало, к сожалению, совершившимся фактом с широким радиусом действия.
Никто не станет спорить, что наше время – это время великого кризиса, и первое место тут занимает «кризис истины». Кризис истины – это, прежде всего, кризис понятий. Действительно ли такие понятия, как «любовь», «свобода», «искренняя самоотдача», да и само понятие «личность», а в связи с ним – и «права личности» - означаю, по сути, то, что они выражают? Почему такой важной стала для Церкви и мира – главным образом Западного мира – энциклика о «сиянии истины» («Veritatis splendor»)? Если истина о свободе, о единении личностей в браке и семье вновь засияет, то цивилизация любви обретет себя и будет – вместе с Собором – со всей ответственностью говорить о поддержании достоинства брака и семьи[5].
Почему «сияние истины» так важно? Оно важно в силу контраста, поскольку развитие современной цивилизации, часто очень одностороннее, связывают лишь с научно-техническим прогрессом. Речь идет о чисто позитивистском характере этого развития. Плод познавательного позитивизма – агностицизм, если речь идет о теории, тогда как в области действия и морали - это утилитаризм. В наше время история отчасти повторяется. Утилитаризм – цивилизация потребления, цивилизация «вещей», а не «личностей», цивилизация, в которой личность становится предметом потребления, используется, как вещь. Так, в цивилизации потребления женщина становится предметом для мужчины. Дети становятся помехой для родителей. Семья превращается в институт, ограничивающий свободу ее членов. Чтобы во всем этом убедиться, достаточно присмотреться к некоторым программам сексуального воспитания, которые вводятся в отдельных школах, часто вопреки сопротивлению и даже протестам со стороны большинства родителей. А далее – развитие «про-абортивного» мышления, которое стремится скрыться за понятиями «право выбора» (pro choice) со стороны обоих супругов, и, в особенности, женщины. Это лишь несколько примеров, их можно множить.
В такой ситуации семья не может не ощущать для себя угрозы. Все это разрушает ее основание. Все это противоречит цивилизации любви. Противоречит всей истине о человеке, не позволяя ему найти себя и чувствовать себя в безопасности – как муж или жена, как отец или мать, как сын или дочь. Пропагандируемый «технической цивилизацией» так называемый «безопасный секс» наиболее опасен. Ибо в опасности оказывается каждый человек, а значит – в опасности вся семья. Что ей угрожает? Утрата истины о себе самой. А вместе с истиной - свободы, и в результате – утрата любви. «И познаете истину, - говорит Христос, - и истина сделает вас свободными» (Ин 8, 32); только истина подготовит к любви, о которой можно сказать, что она «прекрасна».
Современная семья постоянно находится в поиске «прекрасной любви». Любовь, в которой нет красоты, которая является лишь удовлетворением похоти (1 Ин 2, 16), которая есть лишь взаимное «использование» друг друга мужчиной и женщиной, делает человека рабом собственных слабостей. Не способствуют ли такому порабощению некоторые современные «культурные программы»? Они «играют» слабостями человека, делая его еще более слабым и беззащитным.
Цивилизация любви означает радость – радость, между прочим, и от того, что «родился человек в мир» (Ин 16, 21). А следовательно, и радость от того, что супруги стали родителями. Цивилизация любви означает «сорадоваться истине» (1 Кор 13, 6). Цивилизация же, плоды которой – потребительское и антинатальное [т.е. направленное против рождения новой жизни – прим. пер.] мышление, не является и не может быть цивилизацией любви. И если семья важная для цивилизации любви, а об этом говорилось выше, - то лишь в силу особой близости и интенсивности уз, возникающих в ней между людьми и поколениями. В то же время ее легко ранить, ей легко навредить, она подвержена опасностям, которые ослабляют или уничтожают ее внутреннюю сплоченность и разрушают ее. В результате семья не только перестает свидетельствовать о цивилизации любви, но может стать ее противоположностью, антисвидетельством. Такая разбитая семья, в свою очередь, может способствовать укреплению некоей «антицивилизации», уничтожая любовь на разных уровнях сознания и порождая неизбежные последствия в социальной жизни общества.