Генеалогия личности

9. Посредством супружеского единения личностей мужчина и женщина дают начало семье. С семьей связана генеалогия каждого человека - генеалогия личности. Человеческое родительство укоренено в биологии и в то же время выходит за ее рамки. Апостол, «преклоняя колени свои пред Отцом Господа нашего Иисуса Христа», от которого именуется всякий «род» - как и всякое родительство на небе и на земле,  -демонстрирует нам целый мир живых существ: духовных - на небе и телесных - на земле. Всякое рожденное находит свой первоначальный образ в Божественном Отцовстве. Однако в случае с человеком это «космическое» измерение подобия Богу не определяет полностью человеческого родительства. Когда в супружеском единстве двоих рождается новый человек, он являет собой совершенно особенный образ и подобие Самого Бога: в биологию рождения вписана генеалогия личности.

Говоря, что супруги - как родители - являются соработниками Бога-Творца в зачатии и рождении нового человека[1], мы указываем не только на биологические законы, но и на то, что в человеческом отцовстве и материнстве присутствует Сам Бог – присутствует иначе, чем при любом другом рождении в видимом мире, «на земле». Ведь только Он является источником «образа и «подобия», присущих человеческой личности – так же, как и в момент сотворения. Рождение является продолжением сотворения[2].

Итак, при зачатии нового человека, при его рождении родители оказываются перед лицом великой тайны (Еф 5, 32). Новое человеческое существо призвано – как и они сами – к личностному существованию, к жизни «в истине и любви». Это призвание относится не только к тому, что является преходящим. Оно распространяется и на вечность в Боге. Это то измерение генеалогии личности, которое нам окончательно раскрыл Христос, пролив свет Евангелия на человеческую жизнь и умирание, а через них – также на значение человеческой семьи.

Человек – как утверждает Собор – «единственное на земле творение, которое Бог пожелал создать ради него самого»[3]. Происхождение человека – не только биологический закон, но и творческая воля Бога. Она напрямую относится к генеалогии каждого в отдельности из сыновей и дочерей, рожденных в человеческих семьях. Бог «пожелал» человека с начала – и Бог его «желает» в каждом человеческом зачатии и рождении. Бог «желает» человека как существо, подобное Ему, как личность. Этот человек – каждый человек – создан Богом «ради него самого». Это касается каждого человека, всех людей, в том числе тех, кто приходит в мир с каким-нибудь тяжким недугом или с ограниченными возможностями. В личностную конституцию всех и каждого вписана воля Бога, Который желает, чтобы у человека была целеустремленность, присущая только ему. Бог дает человека самому человеку, но вместе с тем - также семье и обществу. В отношении нового человеческого существа родители должны, обязаны  в полной мере осознавать, что Бог «желает» этого человека «ради него самого».

В этой краткой фразе содержится очень многое. Новый человек с момента зачатия, а затем и рождения, предназначен к тому, чтобы в нем полностью проявилась его человеческая сущность[4] - чтобы она «осуществилась». Это относится ко всем людям, в том числе к хронически больным и к людям с ограниченными возможностями. «Быть человеком» - вот основное призвание человека: «быть человеком» в меру полученного им дара. В меру того «таланта», которым является сама сущность человека, а потом уж – в меру всех талантов, которыми человек одарен. В этом смысле Бог желает каждого человека «ради него самого». Однако в замысле Бога призвание человеческой личности простирается дальше, выходит за границы времени. Оно устремлено навстречу тому замыслу Предвечного Отца, который явлен в Воплощенном Слове: Бог желает наделить человека участием в Своей Божественной жизни. Христос говорит: «Я пришел, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин 10, 10).

Не противоречит ли это окончательное предназначение человека утверждению о том, что Бог желает человека «ради него самого»? Если предназначением человека является Божественная Жизнь, то, по сути, разве он живет лишь «ради себя самого»? Это ключевой вопрос, важный как на пороге начала жизни, так и на этапе ее завершения – важный на протяжении всей жизни. Предназначая человека для Божественной Жизни, разве не отрывает его Бог от жизни «ради него самого»?[5] Каковы отношения между личной жизнью и участием в Жизни Троицы? Св. Августин пишет: «И не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе»[6]. Это «не знает покоя сердце» означает, что между той и другой формами жизни нет противоречий, а есть глубокое единство. К генеалогии личности, созданной по образу и подобию Божию, относится то, что, участвуя в Жизни Бога, она (личность) живет «ради себя самой» и с искренней самоотдачей. А границей этой самоотдачи является полнота Божественной Жизни – та, о которой говорит Христос (Ин 6, 37-40), та, ради которой Он Сам нас искупил (Мк 10, 45).

Супруги хотят иметь детей для себя. Они видят в них венец своей взаимной любви. Желают их иметь в семье как ценнейший дар[7]. Эта истина о человеке, которую так кратко, а вместе с тем так глубоко выразил Собор, говоря, что Бог «пожелал человека ради него самого», вписывается в супружескую и родительскую любовь. Надо, чтобы в это желание Бога включалось и человеческое желание родителей, чтобы и они желали нового человека так, как его желает Творец. Человеческое желание всегда подвластно закону времени, оно преходяще. Желание Бога вечно. «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, - читаем мы у пророка Иеремии, - и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя» (Иер 1, 5). Генеалогия личности в первую очередь связана с вечностью Бога и лишь затем – с моментом человеческого родительства. Уже в самом начале жизни человек призван к вечности в Боге.

Общее благо брака и семьи

10. Супружеское обещание определяет, а одновременно и устанавливает то, что является общим благом брака и семьи. «Беру тебя (…) в жены (в мужья) и обещаю тебе хранить верность в счастии и несчастии, в здравии и болезни, а также любить и уважать тебя во все дни жизни моей»[8]. Брак – особое единение личностей. Семья на основе этого единения должна стать общиной личностей. Новобрачные принимают на себя эту задачу «перед лицом Бога и Церкви», о чем напоминает им священник в момент принесения супружеских обетов[9]. Свидетелями этой сакраментальной клятвы становятся все присутствующие, а в какой-то степени – вся Церковь и общество, в котором образовалась конкретная семья.

Слова супружеской клятвы определяют то, что составляет общее благо, сначала супругов, потом семьи. Общим благом супругов является любовь, верность, супружеское уважение и неразрывность их союза «до конца жизни». Это общее благо является одновременно и благом каждого в отдельности. И оно, в свою очередь, должно стать благом их детей. Суть общего блага в том, что, связывая между собой отдельных людей, оно является истинным благом для каждого. Если Церковь, как и государство, в вышеприведенных словах принимает супружескую клятву, то делает это, исходя из принципа, что именно это записано «у них в сердцах» (Рим 2, 15). Они сами дают друг другу клятву, подтверждая истинность своих обетов перед Богом. Они сами, будучи крещеными, являются служителями таинства Брака в Церкви. Апостол Павел учит, что их взаимная клятва является великой тайной (Еф 5, 32).

Слова супружеской клятвы определяют не только то, что составляет общее благо супругов, но одновременно указывают и на то, что должно стать общим благом будущей семьи. Чтобы подчеркнуть это, Церковь спрашивает вступающих в брак, готовы ли они принять и по-христиански воспитать детей, которыми их одарит Бог. Этот вопрос имеет прямое отношение к общему благу будущей семьи. Здесь имеется в виду генеалогия личностей, которая вписана в саму конституцию брака и семьи. Дополнительный вопрос о потомстве и воспитании тесно связан с клятвой любви, верности и супружеского уважения, а также с неразрывностью их союза. Принятие и воспитание потомства – две из нескольких основных целей семьи – обусловлены исполнением этой клятвы. Родительство – задача по природе своей духовная, а не только физическая. Оно непосредственно относится к генеалогии личностей, имеющей извечное начало в Боге, и призвано вести к Богу.

Год Семьи, то есть год особой молитвы семей, должен по-новому глубоко донести все это до каждой человеческой семьи. Как богато Священное Писание, которое может стать основой для такой молитвы! Надо, чтобы к словам Писания во всех случаях присоединялась личная память супругов-родителей, а также их детей и детей их детей. Посредством генеалогии личностей единение супругов становится единением поколений. Сакраментальное единство двоих, подтвержденное клятвой перед лицом Бога, закрепляется в этих поколениях. Продолжается в них. Надо, чтобы оно чаще становилось единством молитвы. Но чтобы единство это могло проявить себя, в частности, в Год Семьи, молитва должна войти в обычай, укорененный в повседневной жизни каждой семьи. Молитва – это благодарение, прославление Бога, раскаяние и, наконец, прошение, моление. Вне всяких сомнений, семье всегда есть, что сказать Богу в каждой из этих форм молитвы. Ей также есть, что сказать людям, прежде всего тем, кто связан конкретными семейными узами.

«Что есть человек, что ты помнишь его?» - задается вопросом Псалмопевец (Пс 8, 5). Молитва - то место, в котором самым простым образом объявляет себя творческая и отцовская память Бога о человеке. Не только и не столько память человека о Боге, но, прежде всего, – память Бога. Благодаря этому молитва семейной общины может стать местом общей и взаимной памяти: ведь семья – это община поколений. В молитве необходимо помнить обо всех – и о тех, кто жив, и о тех, кого уже с нами нет, а также о тех, кто должен родиться. Надо, чтобы каждый в семье был «омолен» по мере блага, каким он является, по мере блага, каким для него является семья и он – для семьи. В молитве полнее всего подтверждается это благо, подтверждается и как общее благо семьи. Молитва – это еще и то, что постоянно и заново дает этому благу начало. В молитве семья обнаруживает себя как первое «мы», в котором каждый есть «я» и «ты». Каждый является друг для друга: мужем или женой, отцом или матерью, сыном или дочерью, братом или сестрой, дедом или внуком.

Таковы ли те семьи, к которым я обращаюсь в этом Послании? Безусловно, таких много. Однако, время, в которое мы живем, выявляет тенденцию к сокращению семьи до двух поколений. Отчасти так происходит в силу возникающих жилищных проблем, прежде всего в больших городах. Не редко, однако, причина кроется в убеждении, что если под одной крышей живет более двух поколений, то это мешает интимности и создает житейские трудности. Но это наиболее слабый пункт: в наших семьях явно не хватает людей. Не с кем вместе создавать общее благо, и не с кем это благо разделить. А ведь благо остается благом лишь тогда, когда его создают вместе и разделяют с другими. «К природе блага относится свойство быть распространяемым» («bonum est diffusivum sui»)[10]. Чем более благо общее, тем оно и более собственное: мое – твое – наше. Такова внутренняя логика бытия в благе, бытия в истине и любви, к которой призван человек. В соответствии с этой логикой его жизнь становится в полном смысле «искренней самоотдачей».